Она так много сил в это вложила: ночами готовилась к контрольным, которые давал ей отец, гонялась за медведями по бесконечным ледникам, по выходным чистила оборудование, и все ради того, чтобы однажды ей дали на станции официальную должность. Это было ее будущее, и она должна была выбросить его на помойку — и ради чего? Чтобы быть спутницей Медведя? Играть в саду? Танцевать в бальном зале? Этого было недостаточно.
— Там больше не твой дом, — сказал он. — Это в прошлом. Ты не можешь вернуться. Теперь твой дом здесь.
Касси покачала головой. Это не был ее дом; это был замок Медведя. Взгляд ее пробежал по кровати с узором из ледяных роз, по шкафу с резными птицами, по сияющим стенам и золотой двери. Теперь ей был знаком каждый изгиб льда здесь, каждый радужный блик. Ей нравился сияющий блеск льда, успокаивающие звуки ветра за окном, она любила свои воспоминания об этом месте. Но это немой дом, решительно сказала она себе. Надо об этом помнить. Ее дом — это станция.
— Твое место рядом со мной, — сказал он. — Мы с тобой одно целое.
— А вот и нет. Ты постоянно снаружи, делаешь свои мунаксарские дела, а я… — Она казалась себе домашним зверьком, которого запирают дома и с которым играют, когда выпадает возможность.
— Мне что, смириться с тем, что медвежата будут рождаться мертворожденными? Ты этого хочешь? Чтобы их души отлетали за пределы земли? У меня есть обязанности. Ты знаешь, в чем они заключаются.
— Я знаю! — Ей и так было тяжело, и он еще все усложнял. Это напомнило ей, как она пришла сюда: ее заставили шантажом, принудили к сделке, от которой она не могла отказаться. Но это была несправедливая мысль. Сделку о спасении матери придумала она сама. А потом Касси сама решила остаться здесь. По крайней мере, ей казалось, что сама решила. Она поверила ему, когда он сказал, что она не была пленницей здесь. А что, если… Он не стал бы заставлять ее остаться силой. Он был не такой. — Если бы я действительно была тебе дорога, ты бы позволил мне уйти.
Он отвернулся от нее.
— Иди, — ответил он. Касси, наконец, выдохнула; она и не знала, что стоит, задержав дыхание. Он добавил: — А я останусь здесь и буду ходить, как медведь по клетке, пока ты не вернешься ко мне.
Касси резко села на кровать. Гнев и беспомощность медленно покидали ее.
— Я не имела в виду, что…
А что она не имела в виду? Что уйдет? Но она именно этого и хотела. С самого начала она только и хотела что уйти. Но она не думала, что причинит ему боль. И она не думала, что ей будет так важно не причинять ему этой боли.
Медведь вздохнул:
— Если хочешь, я отвезу тебя домой.
Десять
Широта 70º 49' 23'' N
Долгота 152º 29'25'' W
Высота 10 футов
КАССИ НИКОГДА НЕ ДУМАЛА, что станция так ужасна на вид. Ей всегда казалось, что здание напоминает лежащую на боку банку из-под супа, но она не замечала, какой старой была эта банка. Металлические стены были все рябые, да еще с красно-коричневыми пятнами многолетней ржавчины. Стены сарая были еще хуже. Постройки совершенно не вписывались в белоснежно-чистый пейзаж ледяной пустыни. После того как она многие годы входила в эту проржавевшую, изрешеченную дверь и выходила из нее, смотреть на нее сейчас было… странно.
Она слезла с Медведя, но руку оставила на его шее. Он повернул голову и посмотрел на нее проникновенным взглядом.
— Все выглядит по-другому, — ответила она на его невысказанный вопрос.
— Это потому, что ты изменилась. Это место больше не твой дом.
— Не драматизируй. — Она убрала руку с его шеи. — И без этого нелегко.
— Я не хочу, чтобы тебе было легко покинуть меня.
— Ну так мне сложно. Правда. Перестань.
Он подчинился, и она вернулась к созерцанию окрестностей. Следы от полозьев Твин Оттера начинались у сарая и вели к задней стене станции. Макс был здесь. Макс. Оуэн. Лиам. Скотт. Джереми. Папа и… И мама. Теперь, когда она не прикасалась к Медведю, холод иглами вонзался ей в щеки даже под маской. Касси поплотнее завернулась в капюшон.
— Тебе страшно? — мягко спросил Медведь.
— Черта с два, — отозвалась Касси. Глупо нервничать из-за встречи с собственной матерью. Это должен быть лучший день ее жизни.
Но ноги ее не слушались. Ей надо было лишь подойти к двери и распахнуть ее, и там, за этой дверью, будет… будет ее мама.
— Ты можешь пойти со мной, — сказала Касси.
Снег неслышно заметал порог.
— Я знаю, что тебе этого не хочется, — произнес наконец Медведь.
Она кивнула: непонятно, зачем она вообще предложила.
— Подними флаг на станции, и я приду за тобой, — сказал Медведь.
Хватит думать, приказала она себе. Пора действовать. Взвалив на плечи рюкзак, Касси быстро прошагала по освещенному снегу. Подойдя ближе, она услышала гул генератора — успокаивающе знакомый звук, похожий на дружелюбное повизгивание домашнего пса — и остановилась перед дверью.
Она слышала, как Медведь пророкотал за ее спиной: «Я тебя люблю». Внезапно войти внутрь стало легче, чем остаться снаружи. Не оборачиваясь, она толкнула дверь. Ее волной окатил запах немытых тел, и она отпрянула оттого, какой он был кислый. Собравшись с духом, Касси ступила внутрь и закрыла за собой дверь. Стараясь не делать глубоких вдохов сквозь маску, она открыла вторую дверь.
И вот она дома.
* * *
Касси стояла у второго порога и моргала; глаза привыкали к внезапно нахлынувшим краскам. Оранжевые спасательные жилеты, красные парки, ярко-синие сумки, зеленые и фиолетовые канаты. Медленно цвета приобрели привычные формы, и она немного успокоилась. Груды разной утвари, стопки папок, горы одежды на столах и вокруг столов, на шкафах для бумаг… Знакомый бардак. Касси сняла верхний слой одежды. Из мастерской Оуэна доносились голоса. Она оставила рюкзак и снаряжение на своем столе и подошла к приоткрытой двери.
Сцена оказалась очень знакомой: Макс и Оуэн стояли у верстака и что-то бормотали, склонившись над деталью от двигателя. Касси наблюдала за ними, прислонившись к дверному косяку. Макс и Оуэн. Ее ненастоящие дяди. Раньше, когда они так же нашептывали над каким-нибудь куском металла, Касси обычно играла неподалеку. Она почувствовала, как губы ее растягиваются в улыбке.
— Симпатичный тостер, — негромко сказала она.
Оуэн уронил зажим.
— Надо быть осторожней с оборудованием, — спародировала она. — Оно требует бережного обращения, как новорожденный младенец.
Макс протер очки; они напоминали узор на мордочке хорька.
— Касси? Девочка! — Он перепрыгнул через козлы для пилки дров и сжал ее в медвежьих объятиях.
