У комэска глаза от удивления сделались круглыми.
– Ты… вы… как там?.. – Чернобров замысловато покрутил кистью руки.
– Связной самолет штаба дивизии. Была атакована «мессером», мотор разбит. Пришлось приземлиться, уничтожить пакет. Если бы не вы… – Летчица замолчала, исход был понятен и без слов.
А от хвостового оперения таращили глаза механик, техник и оружейник. Они были удивлены увиденным: ведь Иван вылетал на их глазах один, а вернулся с пассажиркой. И летал ведь не в тыл – на боевое задание.
– Сержант, пойдемте, я вас в штаб полка провожу, – предложил комэск.
Девушка приложила руку к шлему:
– Есть.
И, проходя мимо Ивана, как бы между прочим сказала:
– Меня Ольгой зовут.
Ответить Иван не успел. Воистину – удивительное происшествие.
Когда комэск с девушкой ушли, к Ивану приблизилась троица технарей:
– Николай, что за чудо? Откуда девка?
– Заплутали мы маленько. Сели в деревне – дорогу спросить, да девка понравилась. Вот я ее с собой и взял, – пошутил Иван.
Технари переглянулись. Врет, поди, но ведь девку-то все видели…
Оружейник, как зачастую бывало, сбегал на кухню и принес в котелках обед:
– Кушать подано!
Оружейник был молод, но не угодничал, ходил на кухню в знак уважения. Их техническая работа по обслуживанию штурмовика была важной, но шкурой рисковал только Иван. Учитывая большие потери в полку, на земле Ивана, как и других летчиков, наземный персонал оберегал.
Только Иван уселся с котелками за самодельным столом из-под ящиков для реактивных снарядов, прибежал посыльный из штаба:
– Сержант Кравчук! Срочно к начальнику штаба!
– Старший сержант, – поправил его техник.
Посыльный убежал.
Техник Андреев, мужчина сорока пяти лет, еще с довоенным стажем авиатехника, положил руку Ивану на плечо:
– Ты ешь, сынок, не то суп остынет. А штабные подождут.
Иван быстро доел суп, но к макаронам по-флотски не притронулся, решив доесть их по возвращении. Надел пилотку, застегнул верхние пуговицы на гимнастерке.
Андреев протянул ему сапожную щетку:
– Сапоги почисть.
Штабные иногда придирались к внешнему виду. Летчики, будь они хоть истребители, хоть бомбардировщики, аккуратностью не отличались. Не любили заниматься строевой подготовкой, но на построениях и парадах всегда отличались белоснежными воротничками на красивой униформе. А ныне ходят в зеленых армейских гимнастерках – канула в Лету синяя форма. Летчики люфтваффе высматривали среди отступающих советских войск именно этот цвет формы и гонялись даже за одиноким человеком, пока им не удавалось его расстрелять. Цвет униформы сыграл зловещую роль, привел к потерям.
Иван шел к штабу спокойным шагом. Бежать после котелка супа не хотелось, да и устал он после вылета и волнений.
У штаба стояла черная «эмка» – как называли легковой автомобиль М-1, с незнакомыми номерами. Иван удивился – легковушек в полку не было вообще.
На крыльце его встретил сердитый политрук:
– Чего так долго?
Иван промолчал. От стоянки самолета до штаба немногим меньше километра, за минуту не пробежишь. А возражать начальству или оправдываться – себе дороже.
Политрук вошел в здание первым, за ним – Иван. Зачем он потребовался? Вины за собой он не чувствовал, хотя начальство всегда найдет к чему придраться.
В кабинете командира полка было многолюдно, присутствовали незнакомые военные.
Иван сразу подтянулся и, приложив руку к пилотке, отрапортовал:
– Старший сержант Кравчук по вашему приказанию прибыл!
Наступила тишина. К нему повернулись все присутствующие. Незнакомый капитан шагнул к нему, протянул руку:
– Спасибо, сержант!
Иван руку пожал:
– За что спасибо?
В комнате засмеялись:
– За то, что летчицу нашу спас. Не всякий на штурмовике сядет на неподготовленную полосу, да под вражеским огнем. Самого ведь подбить могли, рисковал и жизнью, и самолетом.
– Как своего брата-пилота в тылу немецком бросить?
Капитан обнял Ивана:
– Молодец, герой! Я о твоем подвиге командиру дивизии доложу.
– Какой это подвиг? Вот девушка на войне, за штурвалом самолета – это подвиг.
Политрук исподтишка показал ему кулак. Молчи, мол, не возражай, когда старший по должности и званию говорит.
– Лично на тебя посмотреть хотел, поблагодарить, – похлопал его по плечу капитан. – Ну, товарищи, нам ехать пора.
Все вышли проводить капитана и летчицу к «эмке».
Когда машина уехала, Иван спросил:
– А кто этот капитан?
– Начальник связи нашей авиадивизии, – ответил политрук. – Не знал?
– Откуда? Я из руководства дивизии никогда никого не видел.
– Не забудь – вечером собрание по текущему вопросу. Расскажешь, как летчицу спас, и скажешь пару слов о взаимовыручке.
– Да не краснобай я, – досадливо отмахнулся Иван. – Сделал – и сделал.
Политрук от возмущения покраснел:
– Как ты можешь? Политического момента не понимаешь? Надо пилотов воодушевить своим примером. О подвиге Гастелло слышал? В газетах писали, по радио говорили.
– Слышал, не глухой.
– Отставить пререкания!
– Есть.
– Кругом, марш!
Иван шел от штаба полка злой. Капитан за спасенную летчицу поблагодарил – это по-людски, это приятно. И еще он сам ощущал себя на своем месте: помог в беде боевому товарищу – так ведь война, а он пилот. А политруку надо показать, что все это – благодаря его правильной воспитательной работе с личным составом. Можно подумать, без его собраний Иван сам бы не сообразил, что ему делать в той ситуации. На собраниях только мозги промывают. Все время – Сталин, Сталин, Сталин… Да не за Сталина воевали – за страну свою. Родина у человека одна, другой, более сытой и благодарной, не будет.
Ивана догнал комэск:
– Правильно себя вел, капитану ты понра-вился.
– Я не новый червонец, чтобы всем нравиться.
– А со мной ты чего ерепенишься? Я слышал, что он у командира полка характеристику на тебя затребовал.
– И что из этого следует?
– Ты тупой или придуриваешься? На повышение пойдешь или награду дадут.
– Я разве генерала спас? Рядового летчика, только женского пола. На передовой небось каждый день друг друга выручают.
