Вроде нехитрая операция, но навыки должны быть даже здесь. Не успеешь руку вовремя отдернуть – искалечит.
Но бойцы опыт имели, видимо, связные самолеты приземлялись часто. Как только затарахтел мотор, бойцы развернули самолет хвостом к зданию.
Тихон дал газ и взлетел поперек поля – много ли места самолету надо? Сто метров с лихвой хватает.
Набрав двести метров, он подправил курс самолета точно в сторону своего аэродрома. Земля наша, огня снизу опасаться не стоит, одна забота – «мессеров» успеть углядеть вовремя. И как накаркал.
Катя закричала из переговорной трубы:
– Наблюдаю справа два вражеских истребителя!
Тихон посмотрел в указанном направлении. Там шли два «мессера» под сходящимся курсом с превышением его высоты на километр. Заметят или нет?
Заметили! Пара «худых» сделала крутой разворот и стала пикировать.
От «мессера» с его огромным преимуществом в скорости не уйти. Одно спасение – прижиматься ближе к земле и делать обманные финты, иначе собьют.
– Готовься к стрельбе, – приказал он Кате.
Первый раз с момента прихода девушек в эскадрилью Катя должна была стрелять. Против «мессера» калибр их пулемета мал, винтовочный, и для «худого» попадание такой пули – что слону дробина. Пулемет ШКАС, который таки ставят на У-2, имеет такие же патроны, но значительно большую скорострельность. Для воздушного боя с его высокими скоростями это важно. Хотя какой воздушный бой? Самозащита слабого, причем негодными средствами.
В зеркале Тихон увидел тонкий фюзеляж истребителя, его окрашенный желтым кок винта. Сейчас откроет огонь. Тихон отклонил ручку влево, пустив самолетик в скольжение элеронами. И почти сразу загрохотал пулемет Кати. С непривычки Тихон в первую секунду испугался, сроду с его самолета огонь не велся.
Мимо пронеслись трассирующие очереди истребителя. Немцы обязательно заряжали в ленты трассирующие патроны – так виден след, трассер, и можно скорректировать стрельбу. Вторую очередь он дать не успел, пронесся мимо с набором высоты, но на его место уже встал ведомый.
Катя стреляла длинными очередями.
Тихон хотел ей крикнуть: «Экономь патроны!», но пулемет смолк. Пилот повернул голову – девушка меняла опустошенный магазин.
В зеркале «худой» нарастал быстро, сейчас начнет стрелять…
Тихон стал выписывать змейку и одновременно снижаться.
Пулеметные очереди истребителя прошли выше и правее. «Худой» пронесся рядом, с боевым разворотом, показав кресты на крыльях. Вот суки! Развлечение нашли! Неужели поблизости нет ни одного нашего истребителя? Сам же видел, как барражировали…
Катя вновь открыла огонь. И снова – длинная, в полмагазина, если не больше, очередь. Эдак она за секунды весь боезапас выпустит… Да хоть бы толк был. «Вот сядем, отругаю по полной, – мелькнула мысль у Тихона. – Интересно, попала она в немца или нет? Куда она стреляет? Ведь в зеркало истребителя не видно».
А немцы придумали новую тактику – они стали атаковать сзади на сходящихся курсах и оба могли стрелять, не мешая друг другу.
До земли сотня метров, но Тихон двинул ручку вперед. Надо было снижаться до бреющего, может быть, тогда отстанут.
Он не успел: немцы открыли огонь. Тихон ощутил резкий удар по левой ноге – как палкой. Нога сразу стала нечувствительной.
Истребители сделали горку.
Снова послышалась стрельба, и Тихон поднял голову вверх. Ага, наши подоспели, на «Яках». Теперь фрицам не до У-2 будет.
Он двинул рулями, и ногу пронзила резкая боль – даже затошнило, стало дурно.
Тихон посмотрел вниз, на ноги, – левая штанина была бурой от крови. Зацепило пулей. Насколько смог, повернул голову назад.
Катина голова безжизненно болталась, гимнастерка на груди была в крови. Хреново, похоже, наповал. До своего аэродрома недалеко, однако уже появилась слабость, руки и ноги налились как свинцом, любое усилие давалось через напряжение.
Испугался, что скрывать. Аэродром рядом, а он может недотянуть. Хорошо, двигатель исправно тянет и самолет управления слушается. Уже местность знакомая пошла, а в глазах туман, расплывается все.
С облегчением увидел посадочное «Т». Собрав волю и силы в кулак, Тихон приземлился, дотянулся до магнето и выключил зажигание. Двигатель заглох, самолет катился по инерции, но уже неуправляемый. Тихон потерял сознание и не видел, как к остановившемуся самолету побежали люди. Он не чувствовал, как его вытащили из кабины, погрузили на грузовичок-автостартер и помчались к медпункту. Один из механиков сказал:
– Кровищи-то натекло!
То, что бортстрелок убит, было ясно с первого взгляда. На груди Кати – три сквозных ранения, она не дышала. И самолет – как решето.
– Досталось ребятам. И как только Тихон долетел на этом хламе?
Иван сопровождал Тихона в медпункт, стоя на подножке грузовика. Еще на ходу он спрыгнул и побежал к медикам:
– Быстрее, пилота ранило, кровью истекает!
На его крик выскочили сразу четверо – врач, военфельдшер и два санитара. На бедро раненой ноги прежде наложили жгут, чтобы остановить кровотечение, а уж потом положить на носилки.
Санитары и Иван сняли с грузовика Тихона и переложили его на носилки. Иван помогал, поддерживал ручки носилок. В медпункте сунулся к врачу:
– Вы, это, если что… Я кровь сдать могу.
– Сейчас капельницу наладим, рану обработаем, не мешай.
Иван терпеливо сидел у медпункта, пока Тихону оказывали помощь. Переживая глубоко в душе, он курил самокрутки одну за другой. Свыклись они друг с другом за время службы. И девчонку было жаль, молоденькая ведь совсем была… Видно – отстреливалась, мешок для гильз почти полный.
В авиации стрелковое оружие имело выброс гильз либо наружу, либо в емкости – вроде коробов или мешков. Не дай бог гильза попадет под тягу или трос – самолет тогда не может управляться.
Иван вздохнул. Фактически Катя своим телом прикрыла Тихона, не она – все пули достались бы пилоту.
Судьба самолета Ивана сейчас не интересовала. Судя по состоянию, У-2 пойдет на списание, только двигатель на запчасти. Вот и думай после увиденного, что самолетик не боевой. Зря тогда артистка заезжая Тихона походя обидела.
Вышел военврач:
– Рану твоему летчику обработали, сосуды перевязали. Жить будет, но очень слаб. Еще кость большеберцовая перебита. Лангету наложим – и в госпиталь.
– Вот славно! Спасибо вам!
Вскоре пришла санитарная машина, переделанная из автобуса. Стекла закрасили белой краской, сиденья убрали, а на их место установили полки в два этажа для перевозки раненых.
Тихона перевезли в полевой госпиталь в Юхнов, а через несколько дней вместе с другими ранеными – в Калугу.
