По готовности номер один экипаж занимал место в самолетах, прогревал моторы и был готов к вылету сразу после сигнала. Катерник едва успевал развозить экипажи по самолетам – давно на гидродроме не готовились к такому массовому вылету.
Экипаж Тихона занял места в самолете. Тихон запустил моторы, прогрел их на малом газу.
Швартовы от банок были уже убраны. Стоит появиться ракете, как носовой стрелок поднимет якорь – и можно взлетать.
Минута шла за минутой.
– Парни, вы ракету не проглядели? – забеспокоился Тихон.
– Нет, как можно! Так ведь и другие не взлетают.
Действительно. Сейчас внимание всех экипажей сосредоточено на вышке руководителей полетов.
Красную ракету увидели все. Взревели моторы.
Взлетали по порядку: первый самолет первого звена первой эскадрильи, за ним – второй. Так и пошло.
Волны поднялись в губе от множества взлетающих самолетов.
Настала очередь Тихона.
Разбег, шлепки воды по днищу; когда на редан встали – яростное шипение внизу, и – свободный полет. Только звук моторов.
Тихон сразу начал набирать высоту. По заданию их эшелон – две тысячи метров.
Шли над морем, вокруг полуострова, а левее их уже возвращались с задания штурмовики и бомбардировщики. Со значительным превышением высоты барражировали наши истребители.
На душе у Тихона стало радостно – еще никогда он не видел в небе столько самолетов одновременно. Наших самолетов – немецких не было видно.
Летели растянутым строем, гуськом, «Номады». Построение в боевых условиях непривычное – обычно летали парой.
В районе Петсамо рассыпались по целям. Город уже бомбили, тут и там поднимались дымы, виднелись разрушения и пожары.
Комэск предупреждал – по жилым кварталам бомбовые удары не наносить, город после изгнания немцев снова будет советским.
Наиболее крупные и значительные цели уже были обработаны «пешками» и «горбатыми», и тихоходным «Номадам» достались цели малоразмерные, точечные.
Тихону досталась цепочка дотов на окраине города – три дота были связаны в единую цепь подземными ходами.
Штурман точно вывел самолет на цель. Тихон убрал обороты моторов – чем ниже скорость, тем точнее бомбометание. Теперь все зависело от штурмана.
– Левее один градус! Так держать! Пошли, милые!
Четыре «сотки» отделились из-под крыльев и пошли вниз.
Тихон сразу дал полный газ и взял штурвал на себя, набирая высоту. При небольшой скорости и малой высоте самолет могут поразить осколки собственных бомб.
Оставались еще две бомбы на внешней подвеске.
Тихон сделал разворот. Еще заход, они сбросят оставшиеся бомбы – и на базу.
Дымов над городом и вокруг него стало больше.
– Штурман, курс! Сбрасываем на прежние цели.
– Правее десять, так держать!
При бомбометании пилот должен вести самолет как по линеечке. Это сегодня приемлемо – нет немецких истребителей, зенитная артиллерия подавлена и не мешает. В иных условиях, условиях активного противодействия, выдержать курс – большая смелость и отменная выдержка.
Самолет слегка дрогнул – это бомбы пошли вниз.
Штурман закричал:
– Сброс!
Но Тихон уже сам понял это и приказал бортовым стрелкам:
– Парни, посмотрите – попали мы? – но тут же понял, что сморозил глупость. Внизу дым, пыль от взрывов, разве увидишь, попал или нет? Это через некоторое время, уже после бомбежки, когда очистится воздух, пролетит самолет-разведчик, сделает фото, и сразу станет ясно, кто из экипажей как сработал. И армейским частям необходимо знать, остались неподавленными огневые точки или можно их не опасаться.
Они делали боевые вылеты и все последующие дни – когда один, когда два, а 13 октября – три. Всем хорош «Номад»: и в воздухе висеть долго может, бортовая защита неплохая, экипажу удобно – но вот бомбовую нагрузку может нести небольшую. Нет у него бомбоотсека, и бомбы крепятся на внешней подвеске. Зато точечные цели с него бомбить хорошо из-за небольшой скорости.
Уже 15 октября наши войска овладели Петсамо, захватив перед этим хорошо укрепленную гавань Лиинахамари.
Немцы, успев за годы противостояния хорошо укрепить свои позиции в скалах, не выдерживали натиска и откатывались назад, боясь попасть в окружение.
21 октября войска 14-й армии вышли к госгранице СССР. Но вскоре была еще одна битва на Севере – Киркенес!
Как сообщила разведка, подходы к городу были заминированы, а подвесной мост взорван. Предстоял трудный штурм: местность скалистая, и обороняют ее привычные к боевым действиям в горах егеря, имеющие специальную подготовку.
А наступать должна пехота, в которой многие красноармейцы, особенно из новичков, гор в глаза не видели.
Штурм Киркенеса начался с десанта в бухте, захватившего плацдарм, а там и стрелковые дивизии подоспели.
В девять утра 25 октября советские войска овладели Киркенесом – очень важным опорным пунктом и городом на Севере. Гитлеровская Германия сразу лишилась поставок никеля и марганца, чрезвычайно важных для производства броневой стали.
Многим полкам и дивизиям было присвоено почетное наименование Киркенесских или Печенгских, часть стали гвардейскими.
В боях за Киркенес эскадрилья Тихона не участвовала.
Гитлеровские части, попав в трудную ситуацию, стали эвакуироваться еще до штурма Киркенеса. В первую очередь побежали военные и гражданские чиновники, предатели всех мастей, сотрудничавшие с немцами, и тыловые подразделения.
Эскадрилья Тихона летала над морем – проводила разведку. При возможности топила корабли с войсками или последние рудовозы. По радиосвязи наводили на корабли подводные лодки, торпедные катера, бомбардировщики. Для Тихона – привычная боевая работа.
Вылеты следовали один за другим, и, конечно, уставали экипажи сильно. Но был большой душевный подъем – гонят немцев с родной земли! А еще было предчувствие скорой победы.
Вечером Тихон без сил падал на свою койку. Еще и погода мешала, но что поделаешь, осенью Арктика не балует: ветры, шторма, кое-где уже снег лег, морозы.
В одну из ночей Тихон увидел странный сон. Обычно он спал без сновидений, но в эту ночь ему не дом приснился, не прежняя жизнь, что время от времени бывало, особенно первоначально.
Сначала приснился ему Головчанский – начальник поста наблюдения. Потом, как в кино, но только в обратном порядке, – госпиталь и доктор, стараниями которого он и попал на Север. А затем все быстрее – лица боевых друзей, с которыми он на «Яках» воевал, полеты. Дальше – У-2, посадка в немецком тылу и ощущение реальности – запахи стал ощущать, что во сне обычно не бывает. И в довершение всего – ветер в лицо.
