Мертвых Иван боялся, даже на похороны не ходил. А теперь присел рядом, посмотрел на окровавленное лицо. Потом достал из нагрудного кармана его комбинезона документы. В первые месяцы войны пилоты летали с документами, но затем вышел соответствующий приказ, и перед вылетом пилоты стали сдавать личные документы комэску или в штаб. Документов было три: комсомольский билет, красноармейская книжка и пилотское удостоверение.
Иван всмотрелся в фото на комсомольском билете. Молодой парень, и чем-то на него, Ивана, похож: такие же светлые волосы, только стрижка короче. Сколько же ему лет? В билете год рождения – двадцать второй. Да, погибший пилот моложе Ивана, ему всего девятнадцать лет. А мужества и храбрости герою не занимать. В одиночку бросился на бомбардировщики и истребители.
Иван раскрыл красноармейскую книжку. Сержант Кравчук Николай Емельянович, одиннадцатая авиадивизия. Не успел дослужить парень до офицерского звания, и наград нет. Пилотское свидетельство – окончил Ейскую авиашколу. Фото, печати, подписи начальников – все как положено. Документы еще новые, не потертые.
Иван положил их в карман своего комбинезона. Надо будет отдать командирам, когда к своим вый-дет, рассказать, как погиб пилот. И схоронить бы надо его по-человечески, а чем могилу рыть? Ни лопатки саперной – ни даже ножа.
Иван снял с пилота планшет на длинном ремешке – там была карта. Для пешего хода она была не очень пригодной, мелких деталей нет. А вот для скоростного самолета – в самый раз. Отметок на карте нет. На поясе пилота кобура с пистолетом.
Иван расстегнул пояс на убитом, снял кобуру, прицепил ее на свой пояс и вытащил пистолет. Он был новым, с незатертым воронением, ТТ тридцать восьмого года выпуска. Выщелкнул обойму, маслянисто засветились патроны. Несколько раз передернул затвор, пощелкал курком. Оружие в руке вселяло некоторую уверенность. Только попадет ли он в цель, когда надо будет? Из пистолета, малокалиберного «марголина», он стрелял несколько раз в тире ДОСААФ, но и только. В круг попадал, но ведь он большой и стоит неподвижно.
Иван защелкнул обойму и вложил пистолет в кобуру. Потом стал дергать за стропы, стараясь стащить шелковый купол с дерева на землю, – с воздуха он был заметен.
Пока он раздумывал, что предпринять, в отдалении послышалось несколько выстрелов, потом автоматная очередь. Следом ударил винтовочный выстрел – уже ближе. Не время стоять.
Иван бросился бежать. «Чего тут нашим стрелять? – резонно рассудил он. – Значит, это немцы».
Он бежал, лавируя между деревьями, начал продираться через высокие кусты и неожиданно свалился в узкий и длинный овраг, по поросшему травой склону съехал на пятой точке на самое дно. Остановившись, затих и слушал.
Через несколько минут послышался треск веток, а потом вниз на животе съехал красноармеец – без пилотки. Однако трехлинейку он крепко сжимал в руке. Увидев Ивана, замахнулся прикладом:
– Ты кто такой?
– Русский я, свой! – Иван испугался, что красноармеец сейчас приложит его прикладом.
– А! – сразу успокоился красноармеец. – Ты молчи, немцы рядом.
Боец упал на траву. От бега он запыхался и дышал тяжело.
В стороне ударили несколько автоматных очередей.
– У тебя патроны есть? – прошептал боец.
– К пистолету только.
– Жаль, у меня патронов нет.
Петлицы у бойца были черные, и значок непонятный. Иван знал, что петлицы такого цвета имели технические войска – танкисты, артиллеристы, связисты.
Выстрелов в лесу не было слышно, и боец подполз к Ивану:
– Ты летчик, что ли?
– Летчик.
– А я с бронепоезда, восьмой дивизии. Пулеметчиком был.
– А где твой бронепоезд?
– Разбомбили. Мы на станции стояли, бронепоезд пополнял запасы воды и угля. И вдруг налетели эти. Я и понять ничего не успел, а вагоны бронированные как консервные банки разорваны.
– Повезло, что жив остался.
– М-да, наших, похоже, много полегло. Меня Алексеем звать.
– А меня… – Иван не успел договорить, потому что Алексей закрыл ему рот грязной ладонью. Сверху послышалась немецкая речь – немцы говорили о пропавшем неизвестно куда русском. Потом они ушли, и Иван решил назваться именем погибшего пилота – его документы сейчас могли позволить Ивану выжить.
– Николай, одиннадцатая авиадивизия.
– Сбили?
– Сбили, – вздохнул Иван, вспомнив участь пилота «ишака».
– Поесть ничего нет?
– Нет.
– А говорят – у летчиков кормежка знатная, даже белый хлеб дают.
Иван промолчал. О нормах довольствия во время войны он не знал, а врать не хотел. Алексей, похоже, парень боевой, хороший.
– Кажется, немцы ушли, выбираться пора, – предложил Иван.
– Идем налево. Видишь, там овраг кончается, а здесь склоны крутые.
Они выбрались, выпачкав обмундирование травой.
– Мы как лешие теперь, – усмехнулся Алексей. – К своим бы выбраться.
– Идем лесами, на дорогах немцы.
– А я двух фашистов убил, – похвастался Алексей. – Как думаешь, медаль дадут?
– За двух? Нет, мало. Да и свидетелей нет.
– Это верно, – согласился Алексей. – Откуда в лесу свидетели?
Они шли молча около получаса и вышли на большую поляну в лесу, которую разделяла грунтовка. На ней стояла разбитая бомбежкой наша автоколонна из восьми грузовиков. Несколько грузовиков сгорели, и от них тянуло гарью. И везде – трупы наших бойцов в нелепых позах. Видимо, при налете бойцы прыгали с машины и разбегались. Да, поздновато спохватились, за воздухом не следили. Опыта не было.
От неожиданного зрелища Иван с Алексеем замерли.
– Ни фига себе! – первым пришел в себя Алексей.
Они пошли к машинам. Алексей остановился, отстегнул у одного из бойцов подсумок с патронами и сразу снарядил обоймой магазин.
– Давай жратву поищем? – предложил он.
– Нехорошо как-то, вроде мародерства.
– Им оно уже не нужно, а нам топать, – рассудил Алексей.
В машинах нашлись ящики с армейскими сухарями и тушенкой, и Алексей сразу набил свой вещ-мешок провизией.
– О, харчем запасся! А ты не стой, поищи себе оружие. Что тебе твой пистолетик? Пукалка!
И в самом деле, при боестолкновении с немцами пистолет – помощь слабая. Но винтовка длинная, а магазин всего на пять патронов.
Иван подобрал себе СВТ-40.
– Брось ее к чертям! – посоветовал Алексей. – «Светка» – оружие ненадежное.
– Какая Светка? – не понял Иван.
– Ну, СВТ. Бойцы ее так называют.
