Если у тебя будет, папа, время, то моя просьба такая. 1) Я до сих пор не получил казенного Георгия III степени и ношу подаренный товарищами; скажи, кому там надо, чтобы мне присылали, или возьми и сам вышли; хорошо бы взять и мою Анну I cт. 2) За отступление со своей 159-й дивизией я представлен в ген[ерал]-лейтнанты со старшинством с 20 июля этого года. Теперь я получил этот чин с корпусом. Узнай, какова судьба представления (рапорт ком[андую] щему VII армией командира XXII [или XVII] корпуса от 27 июля 1917 года № 11153). Или пусть мне дают старшинство, или пусть заменяют моей очередной наградой – Владимиром II степени с мечами. Имея теперь вместо двух сыновей четверых, я не намерен кому-либо делать уступки. 3) Я подал заявление в Капитул орденов о зачислении меня пенсионером по Гергию III ст., какова судьба этого заявления? Желательно там же получить список георг[иевских] кавалеров этого ордена. А пенсию я потому хочу получать скорее, что обещал ее дочери, и тоже не склонен идти на какие-либо уступки.
Сначала мое новое положение меня несколько смущало: обилие генералов в моем подчинении, из которых трое – генерал-лейтенанты и многие – старше меня годами, подтягивание всюду, куда ни появлюсь, необходимость все-таки и приказать, и подтянуть… все как-то меня стесняло, а теперь привык и думаю, что человек вообще-то скоро привыкает к власти и ее престижу, гораздо скорее, чем к сумме и существу новых обязанностей. И мне, папа, приходит в голову, как ты когда-то рассуждал со мною на ту тему, что мне не расчет принимать второочередную дивизию, так как с демобилизацией она будет распущена и я остаюсь не у дел. Теперь я успел уже откомандовать и второочередной дивизией (пять месяц[ев]) и уже получил первоочередной корпус, и, вероятно, имеюсь в виду и на армию, если все будет благополучно и не случится что-либо неожиданное. Так быстро вертится ход событий, и обстановка меняет свой нервный лик!
С офицерами, уезжавшими из дивизии, я часто вам слал весточки, но теперь ответ ваш они завезут далеко от меня. Напиши мне, папа, поподробнее о своем житье-бытье и насколько вы цепко держитесь за Петроград; я думаю, что к весне, если в армии не будут внесены коренные и глубокие реформы, надо вам будет его покинуть. Да и сейчас опасность совсем еще не вычеркнута. Напиши о состоянии и настроении мамы. Мне издалека жизнь в Петрограде почему-то рисуется очень нервной.
Крепко вас, мои милые и дорогие, обнимаю и целую.
Ваш любящий и никогда не забывающий подумать о вас сын Андрей.
Знаешь ли ты, папа, размеры итальянской катастрофы? Судя по германским радиотелеграммам, за 10 дней германцами взято в плен 220 тыс[яч] человек и 1800 орудий; остальная добыча – неисчислима. Потерянная область равняется 100–120 верстам длины и 60 верстам ширины. А.
Сейчас от Женюрки получил письмо от 16.X; она еще в постели, но 17.X предполагала встать. От малышей в восторге; считает, что они понятливее и внимательнее старших. Я посылал к ней отсюда человека, и он прибыл 15.X. Тон письма очень веселый и живой. Все живы и здоровы. А.
От Женюши письма получаю на 8–10-й день, а телеграммы на 20-й час, т. е. они идут меньше суток. Я пишу через день всегда, а в промежутках нередко одному из старших сыновей или дочери, а Женюша пишет почти всегда каждый день; телеграммы шлет не менее одного раза в неделю. Целую. А.
Мой адрес: Дармия. Командиру IX арм[ейского] корпуса.
14 марта [1918 г.].
Дорогие папа и мама!
Ваше письмо от 5.III получили два дня тому назад. Почти одновременно получили письма от брата Павла, сестры Каи, племянницы Нади. Обстановка всюду однообразно безотрадна, и сгущение красок зависит от степени впечатлительности пишущего. Кая пережила дни новых завоевателей прилично, хотя между строк можно понять немало ужасного. У Павла история течет, как в каждом лечебном заведении теперешнего времени: вторжение всюду низшего служилого персонала, отобрание «лишних» комнат у врачей, запущенность общей санитарии и т. п. Паша переживает всю эту картину с большим трудом; «Работать никак нельзя», – говорит по этому поводу Женя. Брат готов куда-либо бежать – в Америку или Англию – и спрашивает у меня маршрута через Афганистан. Хотя такая мысль может быть подсказана только безумием, но, вероятно, в обстановке есть многое, что толкает на безумные шаги.
Буду писать ответ и советовать самообладание; покинуть Родину можно, и для этого найдутся пути и более близкие, чем афганский, но с кем же страна останется и что с нею будет?
Что касается до нас, то мы живем тихо и благополучно. Женюша вот более месяца как отняла, и наша пара идет теперь на молочном иждивении коровушки, пока что высматривают хорошо, особенно старший. Женюша к концу кормления стала было подтаптываться, но теперь, подкрепленная мышьяком и какими-то пилюлями, стала заметно поправляться. Генюша заметно укрепляется в науках и, вероятно, закончит год уже успешным учеником. Я сижу… и отдыхаю; обстановка такая запутанная и сложная, что никаких пока нельзя сделать предположений относительно будущего. Поживем и посмотрим; я, как завзятый оптимист, надежд не теряю. Из сказанного вы, дорогие, видите, что мы, да и другие родичи переживаем невзгоду прилично, чего, увы, не можем сказать о вас. То обстоятельство, что вы застряли в Петрограде и не можете из него выбраться, составляет предмет нашего с Женюшей постоянного беспокойства. Нам грустно тем более, что сейчас мы не в силах послать к вам кого-либо… если кто-либо из моих людей меня посетит (что ими всеми обещано), я попробую снова послать к вам кого-либо. Будьте здоровы и бодры, мои славные, крепко вас обнимаю и целую.
Ваш любящий сын Андрей.
[Далее приписка рукой Евгении Васильевны.]
Крепко, крепко целую моих родных и ненаглядных папульку с мамулькой. Ждем с нетерпением к себе. Как у вас дело с провизией? Это нас очень беспокоит. Мы живем здесь прекрасно во всех отношениях. Весна еще не входит в свои права. Выпал снег, и температура на днях была – 18.
Будьте здоровы и спокойны, наши горячо любимые. Ваши дети.
Именной список
Авдеев Николай Васильевич – генерал-лейтенант, начальник 2-й казачьей Сводной дивизии (1910). Уволен в 1913 г., с сентября 1914 г. на тыловых должностях
Авксентий – см. Шинкарчук.
Авров (вероятно, Сергей Николаевич) – знакомый В. Н. Зайцева, полковник в резерве чинов при штабе Киевского военного округа (с 13.07.1916 г.)
Авчинников
Агапитов – штабс-капитан (сентябрь 1917 г.), сослуживец А. Е. Снесарева
Агоев Константин Константинович (1889–1971) – хорунжий 1-го Волгского полка Терского казачьего войска (1910), георгиевский кавалер. Участник Белого движения, в дальнейшем – генерал-майор. Умер в эмиграции
Адариди Август Карл (Михаил Михайлович) (1859–1938) – генерал-лейтенант, закончил Академию ГШ в 1888 г. Начальник штаба 12-й пехотной дивизии с 1909 по апрель 1914 г., затем начальник 27-й пехотной дивизии. Ушел со службы в марте 1916 г. Участник Белого движения. Умер в Париже
