Но ни боевые дела, ни работа с полной отдачей сил в должностях начальника штаба и командира, ни постоянная тревога и заботы о семье не лишили Снесарева качеств пытливого испытателя и прирожденного ученого. На войне он чувствует и ведет себя как исследователь, которого включили в необычную лабораторию и в которой он должен проверить свои имеющиеся взгляды и выводы, выяснить все новое, до этого неизвестное или не полностью понятое. Поэтому он старается зафиксировать все происходящее, возникающие мысли и предварительные заключения. Это он делает в дневниках и письмах к жене, надеясь все обобщить после войны, если повезет не погибнуть в ее огне.
Интересно, что в довоенной аттестации на полковника А. Е. Снесарева, утвержденной генералом А. А. Брусиловым, было записано: «…его сфера скорее ученая деятельность, кабинетная». Как показала война, известный генерал ошибся: Снесарев показал себя на полях сражений и мужественным воином, и большим ученым.
Обо всем этом и свидетельствуют его фронтовые письма и дневники. Письма он писал непрерывно, а дневник начал вести с октября 1914 года. Письма сохранились почти за всю войну; дневники, к великому сожалению, за некоторые периоды утрачены.
[5]
Потому только публикация фронтовых писем и дневников вместе дает полную картину его жизни и деятельности в течение трех лет войны, видения ее изменчивости, героической и теневой сторон, размышлений, чувств, оценок и выводов, сделанных в ходе и по горячим следам военных и революционных событий 1917 года, переживаний трагедии Отечества как собственной личной трагедии.
Фронтовые письма А. Е. Снесарева чрезвычайно интересны в конкретном военно-профессиональном отношении. В них кратко и емко сказано о качествах и деятельности командира полка, начальника дивизии, начальника штаба дивизии и корпуса. Каждый из этих и других должностных лиц найдет в них удивительно мудрые мысли и советы. Будучи командиром полка, Андрей Евгеньевич пишет жене: «Моя теперешняя работа диаметрально противоположна прежней (начальника штаба казачьей дивизии – И. Д.); я чувствую каждый день, что мне Государем вручены четыре т[ысячи] душ, драгоценных и великих, душ русских, и что я должен их уберечь в сложной обстановке войны… более этого, мне дана власть жертвовать этими душами, когда надо выполнить ту или иную боевую задачу, и нет тяжелее для меня греха, если я при этом что-либо упущу, забуду или отнесусь к делу недостаточно вдумчиво… (из письма 29 ноября 1914 года).
За командование полком и личную храбрость полковник Снесарев был представлен к ордену Св. Георгия IV степени. О любви солдат и офицеров к нему как командиру полка ходили легенды. Под его командованием хотели и стремились служить и воевать офицеры и солдаты, а его уход из полка воспринимался ими как огромная общая и личная потеря. По результатам боевых действий его полк стал одним из лучших на Юго-Западном фронте.
За войну Снесарев командовал двумя дивизиями, первый раз временно. В дивизии, которую он получил «…1) некоторые полки по многим дням не имели горячей пищи под предлогом, что доставить ее в горы нельзя – она простывает и разбалтывается, а готовить у позиций – опасно: враг обнаружит расположение и откроет огонь; 2) в одном полку целыми массами переброшены люди в тыловые части […] 3) в ротах ни одного не осталось фельдшера, так что первую (самую роковую и важную) перевязку воину, исполнившемусвой долг, делает санитар». Дивизия была «больна в корне, забыта, распущена». Но за три месяца он сумел сделать ее прекрасным слаженным боевым организмом. Начальник дивизии во все вник, все проверил, начиная с окопов, устройства секретов. И в результате мог констатировать: «Все это ребят поражает. Они говорят, что у них появился какой-то особый начал[ьник] дивизии, который заглядывает всюду, а ходит и туда, куда из них-то мало кто ходит. Речи я теперь говорю налево и направо, и молодежь офицерская ходит после них, как отуманенная… «Никто нам ничего этого не говорил» или «Вы первый постучали в наше сердце», или «Вы подошли к нам с самого теплого хода»… такие фразы говорятся мне, говорятся вне меня» (из письма 28 сентября 1916 года).
Андрей Евгеньевич предпочитал командные должности штабным, но и на штабных должностях он показал образцы необычной работы. Интересно, как он ответил жене на вопрос о своей работе начальника штаба пехотной дивизии: «…Как тебе сказать короче, это – обработка, знание и группировка всех материалов, ведущих через решение начальника к победе… (Выделено – И. Д.) Материалы: сила и особенности противника, наши, местность, погода, дороги, мука, сено, врачи, телеги, лошади… Ты видишь: сложно, непрерывно и всеобъемлюще. …Во всяком случае, день у меня весь занят, и все, кому нужно и кому не нужно, лезут ко мне; я не буду удивлен, если меня позовут к бабе в качестве акушера. Но все это естественно, хотя тебя с непривычки и может удивить» (из письма 4 марта 1916 года).
С выдвижением по службе и присвоением наград Снесареву случались большие задержки. Снесарев ценил заслуженные награды, даже переживал, когда по непонятным причинам затягивали с их присвоением, но это не влияло на его боевой дух и поведение. На эту несправедливость очень чутко реагировали его подчиненные. Дело дошло до того, что офицеры дивизии, восхищенные его личным мужеством в сложнейшей боевой обстановке, решили преподнести ему самодельный символический орден. Этой наградой Снесарев очень гордился и называл ее «моим Георгием снизу». Это был уникальный случай, пожалуй, за все годы войны. Его описание содержится в письме от 31 октября 1916 года.
С ходом войны Снесарев все больше интересуется вопросами стратегии, хотя ее проблемы не входили в круг его служебной деятельности, но к этому его побуждал неудачный ход войны. Его интересуют не только частности войны, проблемы военного искусства, но и война как общественное явление, ее природа, постоянные и переменчивые факторы, их соотношение. Мысль его непрерывно углубляется с ходом войны. «Война – это что-то особенное, она все меняет, все освещает под своим углом, все расценивает и раскладывает по-своему. О ней книги написаны, а ничего ясного не сказано» (из письма 28 сентября 1914 года). Это вывод, сделанный в конце первого месяца войны.
Командуя боевыми действиями пехотного полка, полковник А. Е. Снесарев приходит к выводу, что принятая в русской армии тактика не отвечает условиям и требованиям ведущейся войны. Он считает, что для разработки новой, огневой тактики надо опереться на арсенал отечественной военной истории, взять из него подходы Суворова и Скобелева. Он это делает, но тактика не решает всех проблем успешного ведения войны. Это все больше с ходом войны беспокоит и возбуждает желание послужить в штабах, причастных к решению стратегических вопросов. «Война полна загадок, и нам, которые живут и мыслят в ее сферах, хочется возможно глубже проникнуть в ее тайники, как духовные, так и материальные. И странно, каждая война идет со своими законами и правилами, ломает то, что было как будто бы и прочно установлено ее предшественницей, создает новое полотно истин. Я часто по целым часам ломаю голову над целой суммой вопросов, и свое бессилие их решить объясняю недостаточно удобной перспективой моего положения… слишком у меня в моей работе мало стратегии и все заполнено сплошной тактикой» (из письма 6 мая 1915 года).
