Соборная церковь Св. Августина, признаваемого покровителем города, находящаяся на горе близ цитадели, есть древнее готическое здание, весьма простое и ничем не украшенное. Здесь все веры терпимы, каждое исповедание имеет свою церковь; но оные вообще очень небогаты; я ни в одной не заметил ничего отличного.
В Триесте строятся купеческие суда. Отлогость берега заменяет стапели
[115]
и суда спускаются совсем вооруженные. Здешние мастера строят большие шлюпы и бриги, очень красиво и прочно. Мачтовые сараи наполнены пилеными деревьями, по большей части кленовыми и масличными, несравненно тверже и легче нашего дуба; доставляемый сюда из Далмации горный дуб очень тяжел и крепок. Триестские суда, кроме красивой наружности, близкой к военным судам, легки на ходу и подымают грузу более идриотских, а менее датских и английских.
Триестские жители представляют смесь народов. Их составляют немцы, итальянцы, греки, славяне, французы и жиды. Каждый живет по-своему и вообще очень расчетливо. Кроме немногих дворянских фамилий и нескольких выходцев, от всех краев Европы сюда пришедших и здесь поселившихся, прочие граждане занимаются торговлей. Везде множество лавок, наполненных товарами. Трудолюбие и промышленность ходят здесь с веселым лицом. Купечество в образе жизни сообразуется с дворянством; дети их воспитываются наилучшим образом. Самые небогатые имеют хороший вид и обращение. Молодые люди честного поведения и прилежные к должности очень скоро приобретают независимое состояние. Они сначала определяются к богатым негоциантам писцами, и когда научатся порядку дел и бухгалтерии, тогда поручается им груз одного судна, вместо жалованья определяется им десятая часть прибыли. После одного удачного оборота они уже имеют маленький капитал, который при каждом рейсе
[116]
увеличивается. И таким образом случается, что чрез десять лет и менее не имевший ни копейки приобретает до ста тысяч рублей.
Двухлетнее наше пребывание в Триесте доставило нам многие знакомства; но, кроме славян, которые принимали нас как родных, мы редко пользовались пригла шением других. В лучших дворянских домах, где бывают вечерние собрания, новому гостю, еще не коротко знакомому, покажется очень скучно. Тут обыкновенно старушки садятся играть в лото, старики в карты, молодые люди разговаривают о погоде или много что о театре. Все это так принужденно, что если бы влюбленные не имели в сих собраниях полной свободы клясться в своей любви, нимало не обращая на себя сим внимания других, то немногие были бы в состоянии выдержать столь скучное положение. Всего удивительнее есть то, что хозяин, хозяйка и дети поочередно выходят в другую комнату потихоньку кушать, а гостей, кроме воды, ничем не потчивают. О, благословенная матушка Россия! Если б ты была и не мое отечество, я всегда бы похвалил твое гостеприимство! Напрасно мы ищем оного на чужбине, там нет ни тени русской приветливости. Путешествовать, бесспорно, полезно и доставляет многие разнообразные удовольствия; но жить только на своей родине хорошо и приятно.
Приглашать в дом на завтрак или обед здесь и в обычае нет; посему-то заведено множество трактиров и кофейных домов; они от утра до вечера наполнены людьми. Каждое сословие купцов по нациям имеет свой казино (кофейный дом), куда собираются они читать газеты, пить кофе, шоколад, играть в карты, на бильярде, толковать о своих делах и о политике. Здесь, как и в Италии, можно сказать, ведут трактирную жизнь. Немногие держат стол дома; целые семейства обедают и ужинают в ресторациях. Женщины также следуют сему обыкновению и не думают, чтобы это было для них неприлично; напротив, они находят в сем много выгод. Тут прелести их всегда на позорище, кокетство в действии, и ум их приобретает ту гибкость и светскость, которые научают их ни от чего не краснеть и все обращать в шутку или смех. Красавицы придумали какие-то общие выражения, с помощью коих и обыкновенный их разговор делается приятным и занимательным.
От образа жизни, какую здесь ведут женщины, происходит, как мне кажется, другой обычай, достойный замечания. Чтобы избавиться шума и крику и быть более свободной, мать (не думаю, однако ж, чтобы всякая) детей своих с утра отпущает с нянькой в пансион, в котором за весьма умеренную плату остаются они весь день, а ввечеру возвращаются домой. Я любил смотреть на сии магазейны детей. Представьте себе группу прекрасных малюток трех, четырех и пяти лет, ползающих и прыгающих на мягко настланном коврами полу, и дабы они, падая, не могли ушибиться, то и стены на аршин от пола также обиты. Девочки больших лет, под надзором мадамы, в другой комнате занимаются рукоделием, к какому которая способна; другие резвятся или играют в куклы.
Боскетто. – Сант-Андреа
В Триесте мы имели все удовольствия, какие можно найти в больших городах. Театр, балы, маскарады и прогулки в Боскетто и Сант-Андреа в продолжение года следуют одни за другими. Наемные кареты и коляски хотя и очень дешевы, но их употребляют только в дурную погоду; ибо дамы не стыдятся здесь ходить пешком. Чтобы не потерять нити обыкновенного времяпрепровождения, я начну с летних прогулок и кончу зимними увеселениями.
Летом на восходе солнца торговки в крахмаленных чудных чепцах расставливают на площади столики и скамейки, раскладывают на них зелень, плоды, сливки, масло и мягкие хлебцы разных видов и форм. Хозяйки в утреннем неглиже, сопровождаемые горничными с корзинками и кувшинчиками в руках, приходят для покупки; за ними являются молодые люди, и площадь скоро обращается в залу собрания. Ходят взад и вперед, разговаривают, кавалеры предлагают дамам свежие плоды или приглашают в кофейный дом, и часто чашка шоколада доставляет неожиданное знакомство. Должно, однако ж, признаться, что тут предпочтительно гоняются за миловидными служанками, которые очень искусно успевают для своих госпож покупать запас для обеда на счет волокит. Белокурые, с голубыми глазами и розовыми щеками немки с своей холодностью и скромностью много выигрывают у живых и ловких итальянок, и скорее приискивают себе пастушков. Впрочем, и те, и другие, сколько я мог заметить, не возвращаются домой с пустыми корзинками.
Каждый праздник в Боскетто, небольшой роще, находящейся в двух верстах от города, собирается множество людей. Одни, сидя в кругу, услаждают вкус мороженым, жареными цыплятами, спаржей и сладкими пирожными, курят табак и пьют пиво, другие по дорожкам скромно прогуливаются с своими семействами, иные, сидя под тенью дерев, читают, не удостаивая проходящих взора своего. Молодые поселянки одни продают свежие сливки, масло и плоды; другие на лугу кружатся в хороводах или вальсируют; девочки в красивых корсетах подносят тому, кто им приглянется, букет цветов; музыка в разных местах гремит, танцующие платят музыкантам по два гроша. В трактире читают газеты, шутят, пьют вино или играют на бильярде. Все это вместе представляет простой сельский праздник. Не доходя Боскетто, стреляют из ружей в цель, тут гарнизонные офицеры, большей частью тучные собой, с философским взором и гордым видом, наставляют молодых негоциантов, очень щеголевато одетых, как держать ружье, как прицеливаться и проч. Днем дамы и кавалеры ходят только одни за другими, молчат и довольствуются одними взорами; к вечеру же, когда лучшая часть публики разъедется, между оставшимися начинаются разговоры и скоро водворяется счастливое согласие. Когда музыка умолкнет и сумрак вечера увеличит тени в роще, повсюду начинает показываться пара за парой, и скорыми шагами скрываются они в разные стороны; одни идут на гору, другие под гору, иные возвращаются по дороге в город, а другие, севши в наемную карету, едут далее в ласе. Не столь счастливые, с электрическим потрясением в сердце, кланяются красавицам очень низко, и если у которых из них нет чего дурного в мыслях, то она, закрасневшись или взглянув важно, красноречивым молчанием изъявляет отказ. Если же которая взглянет умильно и ласково, то предлагают ей услуги проводить домой или идти в трактир вместе ужинать. Здесь и самые записные прелестницы не иначе сдаются, как только тому, кто им понравится, или, наконец, тому, кто им надоест своей решительностью.
