Во время войны в Махошевском лесничестве была оборудована фабрика пропеллеров для аэропланов.
Но совершенно исключительным явлением нужно считать кубанские горные лесничества – сотни тысяч десятин, в значительной части недоступные не только «для эксплуатации, но также для проникновения охотников. Вековые заросли хвойных значительными площадями опустошаются свирепыми в горах бурями. Эксплуатация этих лесных массивов самая варварская.
Местность необыкновенной красоты. Горный здоровый климат. Чарующие своим видом поляны с поэтическими названиями: «Гульриш», «Новый Свет». Речки с бурлящей голубого цвета водой. Здесь были в свое время «великокняжеские охоты». Штат егерей, охотничьи домики еще сохранялись. В одном из них обнаружилась некая Марья Федоровна, красавица, егеря к ней относились с почтением, какая-то, очевидно, забытая «вдовица»… кого?
Кроме возможности заведения богатейшего лесного хозяйства весь район – какая благодатная местность для устройства климатических станций! Но и для этого и для травильной эксплуатации лесных богатств прежде всего необходимы дороги и налаженность речного сплава.
Кроме рыболовных и лесных угодий Кубанское войско имело еще некоторый запас не поступивших в раздел между станичными юртами земель сельскохозяйственного значения и нефтеносных земель. Считая эту часть наиболее серьезной, важной и требующей особой предварительной подготовки, поездку в нефтяной район
Калужской станицы я откладывал все напоследок, но так мне и не случилось туда поехать.
Что касается пастбищного и лугового этой части земельного войскового запаса, го трудно представить себе что-либо более бесхозяйственным, чем то, как эксплуатировался старым областным правлением этот войсковой земельный запас.
Земля сдавалась в аренду нескольким семействам коневодов по 35 коп. с десятины, с дополнительным с их стороны обязательством поставлять войску за установленную плату ежегодно определенное количество меринов, годных для строевой службы. Часть сдаваемой коневодам земли квалифицировалась как «удобная для земледелия», другая – как «неудобная». Арендная плата в области «удобной» земли с каждым годом все повышалась и доходила до 10 руб. за десятину в год. Так вот эти коневоды предпочитали большую часть арендованной ими у войска земли по 35 коп. за десятину сдавать по рыночной цене субарендаторам. Сами же даже льготное обязательство по доставке войску меренков не выполняли. В областном правлении образовывались пухлые «дела» о безуспешном взыскании недоимок с коневодов.
Я побывал на одном из коневодческих участков. Делом заведовала девка Пелагея, энергичная, цыганского типа. Встретила нас, как будто немного смутившись, но быстро оправилась, строго крикнула на ярившихся псов и приказала работнику подогнать ближе табун. Общий вид последнего далеко не первосортный, Пелагея давала объяснение:
– Табун придется ликвидировать, так как войско уже не желает подписывать договор на будущее время…
Как свою выигрышную карту Пелагея нашла нужным показать нам породистого жеребца, попавшего сюда на склоне своих лет из конюшни барона Мейендорфа.
Вывела его она сама. Высокий старик на трех ногах со скрюченной четвертой – передней. Но в животном еще была сила. Завидев поблизости маток, он заржал.
– О-о! Он еще может! – грудным контральто свидетельствовала девка о достоинствах жеребца!
На несколько дней я поехал в свою станицу. Преобладающее здесь настроение было недоумение: что происходит? и к чему все идет?
Но доклад мой станичному сбору об екатеринодарском бытии власти был выслушан станичными выборными с большим вниманием. Мысль о необходимости мирного сожительства казаков с иногородними и о всемерной поддержке центральной государственной власти разделялась всеми.
Присутствовавший здесь же на сборе герой Сарыкамыша Третьяков выступил с предложением собрать для фронта продовольствие натурой. Старики стали подписываться, кто пудами, а кто и целыми мешками. По адресу «героя» тут же пускали безобидную остроту:
– Адрияныч
[19]
, он щедрый, – сам не обеднеет, – своей у него муки нету, а чужой ему не жалко…
Тут же, впрочем, добавляли:
– Да, мы не жадуем. Фронт нужно поддержать…
Над горячими, но неудачными попытками этого Андрияныча произносить речи подсмеивались:
– Могеть быть…
Общее впечатление от станицы осталось, что она немало времени может тянуть свою лямку: с шуткой, со взаимным подталкиванием друг друга.
Глава VIII
В Москве в это время происходило Государственное совещание. Делегатами от кубанцев туда выехали, кроме комиссара Бардижа, еще Рябовол и Иван Макаренко, и, признаться, не совсем спокойно было на душе за возможные их выступления от имени казачества.
Первые газеты с отчетами о совещании пришлось прочитать на обратном пути в Екатеринодар. Оказывается, наши представители вошли в общеказачью группу и делали заявления устами А. М. Каледина.
Что казалось непонятным и странным, так это обилие стонов и пророчеств о грядущих тяжких испытаниях и даже гибели государства. Отсюда, из угла здоровой провинции, это казалось странной истерией. Здесь, в провинции, еще держался высокий авторитет центральной государственной власти. Стоит ей тверже взяться за кормило правления, и все выправится. Не на высоте высшего возглавителя власти были речи Керенского. В них не вычитывалось того, чего хотелось и что ожидалось: твердости и смелости власти.
И от словесного выступления Корнилова тоже не осталось глубокой, верной надежды на выправку государственного положения.
На собрании созванного в Екатеринодаре Войскового совета, на котором сделали доклад кубанские делегаты о московском Государственном Совещании, впервые было произнесено слово «федерация» как желательная форма будущего государственного устройства России. Произнес это слово Рябовол и, как всегда, кратко, без особых подходов, раскрыл его содержание для казаков:
– Только при федеративном строе России казаки могут рассчитывать на автономию и на самостоятельное распоряжение своими землями и прочими угодьями.
В последующих высказываниях ораторов подчеркивалась необходимость учета, насколько новый принцип государственного устройства будет благоприятствовать установившемуся межобластному обмену предметами производства и потребления и т. д.
До особых резолюций в этом собрании совета дело не дошло и долго еще не доходило.
Общее внимание вдруг было сдвинуто в другую сторону. Общее смущение вызвал акт Верховного главнокомандующего. Понятие об иерархии власти и дисциплине у казачества было устойчивым, а тут вдруг требование передачи власти лицу, но общему смыслу, подчиненному. С другой стороны, и провозглашение изменником Верховного главнокомандующего да еще такого, как Корнилов, – все это не вязалось с общим представлением. А к тому же: странное распоряжение командующего Московским округом о мобилизации округа против Дона. Вчерашний герой Государственного совещания, популярнейший человек среди казачества атаман А. М. Каледин подпал под подозрение… Какая-то общая потеря разума. В этот критический момент взаимная подозрительность между местными группами достигла большого напряжения. Иногородние ждали непоправимого шага со стороны казаков.
