– Все тихо. Надеюсь, он жив-здоров, – нарушил молчание ерзающий на стуле молодой Филиппсон.
Дороти повела изящными плечиками, будто ей было тяжело нести непривычный груз.
– Полагаю, это ложная тревога, хотя отцу, по-моему, следовало бы держать нас в курсе дела, – заметила Элеонор. – Боже, что за стук?
Стук раздавался этажом выше. Решительные удары в дверь ванной комнаты оставались без ответа.
– Вдруг он потерял сознание? – предположил Гард. – Надо ломать дверь. Я знаю случаи, когда люди теряли сознание в ванне и тонули. Сердечникам противопоказана горячая вода. Я принесу табурет и сломаю дверь.
Когда он шел к двери ванной с прочным табуретом в руках, снизу появился Карстерс. Гард размахнулся и ударил тяжелым деревянным табуретом по двери.
– Подождите! – воскликнул ученый. – Почему не начать с замка?
Он повернул ручку, и дверь, к их изумлению, открылась.
– Будь я проклят! – крикнул Гард, который как студент-медик ворвался в ванную первым. – Это женщина! Вот это да! Она мертва!
– Врача, врача! – закричал его отец. – Я позвоню. Вынесите ее отсюда. Несите ее в комнату Маунтджоя. Кстати, куда подевался сам Маунтджой?
И, не дожидаясь ответа, он с удивительным для его возраста проворством бросился по лестнице вниз, чтобы позвонить по телефону врачу, хотя в данном случае это было излишне: на вполне опытный взгляд Гарда Бинга, в мокром худом теле, выуженном из ванны, жизнь уже не теплилась.
Гард и Карстерс долго предпринимали отважные попытки вдохнуть в бедняжку жизнь искусственным дыханием, но тщетно.
– Безнадежно, – заключил Карстерс, выпрямившись.
Гард, сидевший на краю кровати в комнате, куда они перенесли мертвую, обреченно покачал головой:
– Верно. Нам лучше спуститься вниз.
Молодой человек уже собрался последовать за отцом по лестнице, но Карстерс задержал его:
– Минутку, мальчик мой…
– Вам не по себе? – сочувственно произнес молодой человек. – Да уж, невеселое дело – возиться с мертвецами! Но в госпиталях к ним привыкли. Выпьем-ка бренди, это то, что вам сейчас нужно. Нет, как вам это нравится? Какого черта ей понадобилось принимать ванну в нашем доме? Кто она такая? Как сюда попала? И еще уйма вопросов.
– Каких? – быстро спросил Карстерс.
– Распахнутое окно в ванной, незапертая дверь… А этот Маунтджой? Терпеть не могу таких сладкоречивых типов, но все же где он?
– Он мертв, – тихо ответил Карстерс, указывая на спальню, где лежал женский труп. – Он здесь.
Гард побелел, ноги у него стали ватные, он схватился за перила, чтобы удержаться.
– Где?! Что вы несете? – пролепетал он.
Карстерс крепче взял его за руку.
– Держитесь сами, старина, – властно сказал он. – Такого здоровяка, как вы, я могу и уронить. Знаю, какой это шок, но мы должны смотреть правде в лицо. Это и есть Маунтджой, только лучше не говорить вашей сестре.
– Не говорить моей сестре? Но она все равно узнает!
– О смерти Маунтджоя – конечно, – ответил Карстерс, удивленный малодушием молодого здоровяка. – Но не о том, что Маунтджой был женщиной.
– Теперь я начинаю понимать… Какая неудача: узнать, что твой жених – женщина! – Гард захихикал.
– Чем дурачиться, лучше вытащите из ванны затычку! – прикрикнул на него Карстерс.
Маленькая компания внизу, безмолвная, но все сильнее волновавшаяся, напряженно ждала дальнейших событий. И дождалась. Дверь распахнулась внезапно и бесшумно – в таком безупречном доме дверям не полагалось скрипеть, – явив им бледного, в холодном поту Гарда.
– Он мертв, – хрипло и отрывисто сообщил он.
– Кто? – спросила миссис Брэдли.
– Маунтджой, конечно. Потому и не спустился к ужину. Не смог. Он уже лежал мертвый. Утонул в ванне.
Будь известие не настолько серьезным, Дороти не удержалась бы от смеха, хотя смех у нее вырвался бы истерический, а не веселый. Хорошо зная своего жениха, она понимала – и от этого понимания у нее холодело сердце, – что о естественной смерти он сообщил бы иным тоном.
– Гард! – Она боролась с истерикой из последних сил и чуть не сорвалась на визг. – О чем ты, Гард? Как это – мертв?
– Я не настроен шутить, – проговорил молодой человек, угрюмо уставившись на миссис Брэдли. – Хотя сегодня вечером в этом доме изрядно повеселились. Маунтджой умер еще до того, как все мы вышли к ужину. Вам понятно? Никто еще не спустился, а в наличии уже был мертвец.
– Но послушай… – начал Берти Филиппсон.
– Не перебивай! Врач приедет с минуты на минуту. Я должен буду проводить его наверх. Хотя он, конечно, ничего не сможет сделать. Труп – он труп и есть. Маунтджой утонул, как вам уже известно.
Гард исчез так же внезапно, как появился, с такой силой стукнув дверью, что сидевшие за столом невольно приподнялись с мест. Спокойная, как опускающееся на западе солнце, Элеонор оглядела присутствующих.
– Полагаю, теперь мы можем перейти в гостиную, – произнесла она как ни в чем не бывало.
Все удивились, даже миссис Брэдли.
Глава II
Несчастный случай? Самоубийство? Убийство?
– Семейке Бинг не позавидуешь, – сказал Берти Филиппсон на следующее утро, изящно прислонившись к деревянной колонне веранды.
Миссис Лестрендж Брэдли кивнула.
– Да и нам тоже, – добавила она.
Берти, пытавшийся отвлечься от сложной ситуации, не мог с ней не согласиться.
– Это еще мягко сказано! – подхватил он. – Но что поделаешь? Остается сожалеть, что Карстерс вообще заговорил об этом. Разумеется, случившееся – результат несчастного случая.
– Вы так считаете? – спросила миссис Брэдли с серьезным видом. Встретившись глазами с Берти, она, невзирая на его заметное смущение и беспокойство, не отвела взгляд.
– Что вы имеете в виду?
– Все, – произнесла миссис Лестрендж Брэдли. – Все это. Чему требуется объяснение.
– Минутку, – промолвил Берти. – Вот и Карстерс.
Карстерс приблизился по гравийной дорожке и поднялся по белым деревянным ступенькам.
– Вы здесь, Филиппсон? – сказал он. – И миссис Брэдли…
– Доброе утро, мистер Карстерс.
Миссис Брэдли изобразила улыбку Медеи.
– Вы как раз вовремя, присоединяйтесь к серьезному интеллектуальному разговору.
– Вот как? – вежливо откликнулся Карстерс.
– Да. Мистер Филиппсон полагает, что вчера вечером в доме произошел несчастный случай.
– Неужели?
– А я считаю это самоубийством, – сообщила миссис Брэдли с таким видом, будто хвалила утреннюю погоду, благоприятствующую прогулке.
