Книга Остров Тайна, страница 63. Автор книги Владимир Топилин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Остров Тайна»

Cтраница 63

– Не перебивайте. Пусть продолжает.

– Так она тут сейчас может наговорить что угодно! – поддерживая Коробейникова, возмутился Агафьев. – Где Терехов и Савельев? Где доказательства?

Анна, чувствуя некоторую поддержку, склонив голову от стыда, продолжила:

– Когда все было… я у Авдея пуговицы откусила. А потом бросила ему в могилу.

Сокрытые преступления будут рассказаны Кольцовым в уездном комиссариате, что отрицательно скажется на службе бесчинщиков.

Она рассказала о невыносимой жизни ссыльных на острове Тайна. О периодических насилиях охранниками женщин. О голоде, отсутствии продовольствия и одежды, о свирепствовавшей чахотке и полном равнодушии начальства Ломоватской заставы, злом шатуне, который задавил и съел ее дочь Катю, полном бесправии ссыльных и еще о многом другом, что вызывало у Андрея Кольцова взрыв негодования.

– Что же это такое у вас тут творится, товарищи командиры? – дождавшись, когда Анна закончит рассказ, спросил он у охранников. – Вы для чего тут назначены: обеспечивать работоспособность ссыльных или жрать от пуза и лакать водку?

Коробейников и Агафьев – что караси на сковородке жарятся, но не могут выпрыгнуть.

– Да уж… бывают недостатки в обеспечении… – пережевывая слова, с мокрым от холодного пота лбом едва смог ответить начальник заставы. – Но и она тоже… – посмотрел на Анну с такой злобой, будто хотел ее тут же порвать на мелкие кусочки. – Она тоже слишком тут много наплела. И медведи ей тут… От голода опухла… С острова не разрешали выходить. Да кто им не разрешал-то? Пусть бы выходили, но сказали, что им надо…

– Как же, выходить! – холодно продолжала Анна. – Вы сами говорили, что если кто-нибудь на мыс ступит, так сразу пулю между глаз получит. А про голод… На наших ребятишек посмотрите, они едва ноги передвигают. Каждую неделю кто-то умирает. А медведь вон! К роднику с собаками сходите, они вам сразу знать дадут.

– А кто может подтвердить твои слова? – спросил Кольцов.

– Все могут. Прасковья Берестова или та же бабка Варвара, дед Михаил Зырянов. Да кто угодно!

Позвали Прасковью. Та подтвердила рассказ Анны.

Заложив руки назад, Кольцов беспокойно ходил по избе взад-вперед, не переставая повторять:

– Дела! Ну и дела!..

Коробейников и Агафьев вжались, словно бурундуки в норках, слушая шаги медведя. Поняли, что дело, возможно, пахнет судом.

Проверяя слова Анны, отправили с Прасковьей охранников к роднику. Еще двоих заставили откапывать могилу Авдея Савельева.

Первыми назад вернулись красноармейцы с Прасковьей. С побелевшими лицами, бойцы доложили, что медвежьи следы есть. Собаки лаяли на шатуна, но тот ушел в болото.

Вскоре откопали Авдея. Тщательно просматривая не успевшую затвердеть землю, нашли две пуговицы. Кольцов их внимательно осмотрел. Сомнений не было. Такие пуговицы были только у охранников заставы. Он завернул их в тряпочку, положил в карман как вещественное доказательство. Осматривая страшную рану на лице Авдея, спросил, о случившемся. Анна рассказала всю правду, скорбно закончив:

– Не хотела я его убивать. Он сам споткнулся и… глазом – на палку.

Допрос и расследование закончились к обеду. Определившись с выводами, командиры вскочили на коней, повернули к заставе. Охранники пошли следом, понесли на носилках тело Авдея Савельева. Ваньку Бродникова и Егора Евсюкова оставили охранять поселок от шатуна. Им не хотелось оставаться в ссыльном поселке, но приказ Кольцова – как крепкий затвор в казне карабина.

Последним отъезжал Коробейников. Недолго задержавшись у дома, будто для последнего наказа подчиненным, он негромко, зло зашипел на Анну:

– Ну, сука, голодом у меня тут замрете… Все как есть подохнете!

И уехал. Анна пыталась узнать правду, крикнула ему в спину:

– А что с нашими-то? Что с ними? Скоро ли выпустят от ареста?

Бродников засмеялся утробным смехом:

– Кто ж такие ваши-то? Енто те, которые сегодня ночью заставу взять хотели? Так нет их. Не жди, курва лагерная! Перестреляли всех за один присест. А кого сразу не убили, так к утру сами замерзли.

И пошел в дом ставить на огонь котелок для каши.

Догорающий факел

Холодно. Промозгло. Сумеречно. Тихо. Безысходно. Дико.

Простывшие стены дома не греют. Сходить бы за дровами, но тяжело выбираться улицу. В тусклое, покрытое сединой изморози окно бьется ровный свет. Что сейчас: утро, день или вечер? Время суток смешалось в однообразную, равнодушную массу. В стене торчит огарок осиновой лучины, но, чтобы зажечь ее, нет спичек. В печи еще теплятся дохлые угольки сгоревших дров. Необходимо бросить на них сухие кедровые поленья, иначе огонь погаснет навсегда.

Пересиливая себя, Анна открыла глаза. Пора идти. Добраться до поленницы дров за углом дома, принести охапку, подкинуть в печь, иначе – смерть.

Женщине не хочется шевелиться. Сонное, заторможенное состояние, скована каждая частичка ее слабого тела. В голове пустота и покой. В животе тупая, затухающая боль парализующего голода. Руки и ноги тяжелы, как свинец. Слабое сердце не греет кровь.

Рядом спят, пригревшись к ее бокам, дети. Их у нее осталось трое: Ваня, Максим и Витя. В последнее время никто из них не просит есть. Таня умерла от голода несколько дней назад. Когда точно, Анна не помнит. Это случилось утром. Мать позвала старшую дочь помочь ей принести снега, чтобы растопить его на печи, но та не отозвалась. Женщина потрогала окоченевшее тело, все поняла. Ей стоило больших усилий унести ее в крайнюю, на отшибе у леса, избу, где лежали покойные, которых хоронить было некому.

Как-то собравшись с силами, Анна поднялась, присела на нарах. Голова кружится. Слабые ноги плохо слушаются. Поднявшись, медленно пошла к двери. На улице мороз. Под ногами скрипит сахарный снег. Над болотом парится туман. Тишина в лесу такая, что слышно, как падает с разлапистых ветвей изморозь.

На снегу только ее следы. Это она утром ходила за снегом и дровами. Тропинок между домами нет. Соседи, те, кто еще жив, тоже передвигаются рядом со своими домами. Ходить дальше нет сил. Над крышей дома Берестовых вьется сизый дым. Значит, бабка Варвара еще жива.

Добравшись до места, Анна взяла четыре полена, хотела положить на руку еще одно, но, подумав, убрала назад. Не донесет. Повернувшись назад, собралась идти в дом, но очередной наплыв слабости вывел из равновесия. Пошатнувшись, она успела прислониться к поленнице, устояла, собираясь с силами. В ушах – заунывный звон, в который вливается четкий набат колокола. Что это? Ах, да, отсчет времени на староверческой заимке в глубине болота. Сегодня хорошая погода. Удары слышны далеко.

Кое-как вернувшись домой, Анна положила дрова в печь на угли, раздула огонь. Кедровые поленья охватило горячее пламя. Печь загудела, плавно нагреваясь. Женщина приободрилась, откинула прочь страшные мысли. Пока есть силы, надо сходить к поленнице еще несколько раз, чтобы хватило до завтра. А что будет завтра, не хотелось представлять.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация