Люда посмотрела на оборотную сторону календаря и едва удержалась от вырывающегося из груди стона.
Все цифры до сегодняшнего дня были аккуратно перечеркнуты синими чернилами.
Выходит, Оксана ежедневно отсчитывает денечки ее пребывания в коттедже. Внезапно шальная мысль пронзила мозг: а вдруг она стала такой положительной вовсе не по собственной воле? Что, если Ксюша, заранее зная о неминуемом уходе Алимовой, решила скрасить последние недели няньки, демонстрируя хорошее поведение и покладистость?
«Нет. Я отказываюсь этому верить, — стучало в висках. — Все обстоит иначе».
Поставив жирный крест на цифре двадцать пять, Людмила вышла.
Призрачные надежды на положительный исход постепенно растворялись, уступая место знакомому чувству тревоги.
Виктор неустанно твердил о необходимости отнести заявление в ЗАГС.
— Милка, сколько можно тянуть?
— Еще не время.
— Я начинаю нервничать. Ты от меня ничего не скрываешь?
Люда обвила шею любимого и слегка коснулась губами его губ.
— Я тебя люблю.
— Так в чем проблема, откуда столько упорства? Я заметил, вы с Ксюхой нашли общий язык, все складывается хорошо.
— Наберись терпения. Оно нам всем необходимо.
— Мое терпение иссякает с каждой минутой. Не желаю терпеть, не желаю ждать. Хочу дать тебе свою фамилию и закричать во всеуслышание, что ты — моя законная жена!
— Я жду этого момента не меньше твоего, но не все так гладко.
— Дело в Оксане?
— В ней.
— Она смягчилась.
Отстранившись, Людмила тихо проговорила:
— Семнадцатого декабря дам окончательный ответ.
— Почему именно семнадцатого?
— Считай это моей прихотью.
Глава 14
Второго декабря отмечали пятый день рождения Ниночки.
Получив множество подарков, Нина с грустью в голосе констатировала:
— Почему я всегда дарю Оксане подарки, а она мне нет?
Виктор переглянулся с матерью.
Людмила посмотрела на циферблат часиков.
— Ксюша задерживается, я ее позову.
— Не стоит. — Алла Леонидовна разглаживала край скатерти. — Она не спустится.
— Оксанка не любит праздновать мой праздник, — плаксиво сообщила Нина.
— Я все-таки к ней зайду.
Постучав, Люда толкнула дверь.
Ксюша сидела на полу, пристально вглядываясь в цветные фотографии, разбросанные рядом.
— Оксан, тебя ждут внизу.
— Пусть ждут, я не выйду из комнаты.
— Нина сегодня именинница.
— Только не для меня. Пять лет назад в этот день умерла мама, а ты хочешь, чтобы я смеялась и помогала Нинке задувать свечи на торте?
Людмила села на корточки.
— Можно посмотреть с тобой фотографии?
— Смотри.
Со всех снимков улыбалась Татьяна.
— Эта фотография моя любимая. — Девочка протянула фото, на котором были запечатлены смеющиеся супруги Леонтьевы и хохочущая Ксюша. — Мама уже ждала Нинку, видишь, какой живот большой.
Людмила заплакала. Стараясь, чтобы Оксана не увидела ее слез, быстро обняла девочку за плечи и прижала к себе.
— Осторожней. Что с тобой?
— Ты права, я, наверное, сильно ошибалась, думая, что смогу заменить тебе мать. — Алимова всхлипнула.
Ксюша не прореагировала.
— Оксан, а давай сейчас попросим Олега отвезти нас на кладбище к маме?
— Ты не врешь?
— Честно-честно.
— Поехали! — Нижняя губа Ксюши задрожала.
На удивленные расспросы Виктора и Аллы Людмила отвечала весьма туманно:
— Нам с Оксаной необходимо побыть наедине.
— А меня не возьмете? — вопрошала Нина.
— Нет. — Ксения потянула Люду за руку. — Идем.
Алла Леонидовна вернулась в столовую.
— Напустили на себя таинственности. Интересно, куда они поехали и почему не захотели сообщить нам свой маршрут?
Виктор был заинтригован не меньше матери.
— Одно хорошо, они уехали вместе, это уже кое-что.
Леонтьева скривилась.
* * *
За окном бушевала метель, в воздухе кружились крупные хлопья снега. Тусклый оранжево-желтый свет уличного фонаря падал на высокий сугроб. Отрешенно глядя на заснеженную землю, Людмила едва слышно шептала молитву.
Сегодняшняя ночь — переломная. Она решающая. Уже утром Алимова узнает решение Ксении.
Решение… какое страшное слово. В настоящий момент чувства Людмилы были схожи с ощущениями тех, кто в ожидании приговора ждет судебного заседания. А исход один — вас либо оправдают, либо…
— Как медленно идет время. — Алимова сканировала взглядом настенные часы.
Четыре утра. О сне не могло быть и речи. Натянутые нервы отбили желание погружаться в тревожную дрему.
Люда прошлась по спальне. Возможно, она коротает ночь в особняке Леонтьева в последний раз. Может оказаться, что спустя двадцать четыре часа Людмила, заливаясь горькими слезами, будет плакаться в жилетку Марине в их маленькой уютной комнатке. Разумеется, сестра начнет говорить о светлом будущем, непременно сообщит, что все лучшее у Людмилы впереди, но сама-то Алимова прекрасно знает — без Виктора у нее нет абсолютно никаких перспектив.
Он — ее свет в окошке, человек, заставивший скромную, вечно комплексующую женщину почувствовать себя любимой и желанной. Благодаря ему Людмила научилась не бояться всех и каждого. Виктор, подобно доброму волшебнику, одним своим присутствием творил с сознанием Людмилы чудеса. С ним ей было хорошо, комфортно, спокойно. Леонтьев оказался именно тем мужчиной, с которым она могла бы прожить долгие годы и вместе встретить мудрую старость.
Но всего этого не будет, если Ксения не захочет увидеть в Людмиле вторую половинку отца.
Правильно ли Люда поступила, предложив девочке весьма странное соглашение? Не станет ли она кусать локти от отчаяния и безысходности, услышав режущее слух «уходи»?
Станет, еще как станет. Но видит бог, иного выхода у нее не имелось. На чашу весов было поставлено слишком много чувств: и ее, и Оксаны.
Ксюша — родная дочь, Люда — потенциальная супруга. Для Виктора они обе любимы. Но пока, к большому сожалению, эти три человека не могли соединиться в одно целое.
Во рту пересохло. Людмила решила спуститься вниз.
В кухне, налив себе молока, положила в чашку ложку липового меда.
