И жители запляшут в раннем дыме
И вскрикнут, торопясь: «Который час?!..»
Здесь вина называют по региону произрастания или по сорту винограда, винной основы. О, дары Диониса, трижды славься его имя! Мясо! К нему только «Саперави», две бутылки, вот этого производителя, девушка. Рекомендую, мой друг, на будущее – один из неплохих негоциантских брендов. Да, мы не найдем здесь вин от маленьких производителей. Да и не нужно! Как-то я привез из Грузии столько вина, сколько пропустили на таможне. Две бутылки даже пришлось выпить в зоне контроля – был перебор. Так вот что я скажу – дома вина потеряли все! Пить их надо там, среди благодатных горных долин. Так что не будем гнаться за раритетами – тут они, наверняка, из одной бочки. «Мукузани»! Без него не уйду! Три бутылки! А весь этот букет завершим «Киндзмараули». Тот же виноград саперави, но – полусладкое, обратите внимание! – природно-полусладкое. Правда, думаю, дамы нам не оставят ни глотка. Настолько оно хорошо. Жаль, этот поставщик скоро уходит из нашей страны. Ох, уж эта геополитика, завязанная на экономике. Знаете, что такое современная экономика, мой друг? Это попытка горстки людей выдать свои личные интересы за ход глобальных объективных процессов. Хотя кого я обманываю? Такова экономика всех времен, только термины меняются. Но у нас же есть еще и рыба? Я правильно помню? На гриле? Да какая разница! Все равно «Цинандали»! Две? Три? И «Ркацители» – все другие белые вина все равно дарит лоза солнечного ркацители. Закончили?
Кир замер в задумчивости.
– Чего-то мне не хватает, мой друг. Нам не хватает… А чем мы закончим вечер? Тут нужна уже не Грузия… Знаю! – воскликнул Кир с видом Архимеда, провозгласившего «Эврика!». – «Херес»! Бутылочку «Хереса» нам. Есть же у вас «Херес»? Отлично! А дамам возьмем «Мадейры». И того, и другого – по бутылочке. Больше не нужно. Таааак. Вот теперь я уверен, что наш вечер будет дивным.
И Кир покатил тележку к кассе, перманентно любуясь ее содержанием. Так, наверное, Ван Гог любовался десятой или одиннадцатой копией своих «Подсолнухов». Сиял Кир, сияла девушка в бордо за их спинами. Сияла кассир, тоже в бордо, увидев, что в тележке нет свободного места. Пока касса довольно попискивала, насыщаясь приобретенным товаром, у Кира возникло новое предложение.
– А знаете, мой друг, не навестить ли нам «Варяк»? Старый добрый «Варяк». Посидим, поболтаем. Завтра, при дамах, наши разговоры, согласитесь, будут иными.
Нестор не возражал. Он и сам подумывал о кружке-другой обычного пива после всей этой экскурсии меж вин, в которых он не разбирался, чего, между прочим, совершенно не стыдился.
– Девушка, мы же можем оставить наши удивительные приобретения у вас и забрать их потом, на обратном пути? Вот и отлично! Идемте, мой друг! Нас ждут великие дела!
35
Тамара наливала, грузчик Володя гремел кегами, пена была через край, зал гудел, но места были. «Варяк» встретил своих блудных сыновей, как говорил евангелист Лука: «а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся». На столе привычно расположились четыре местных «пинты» – две на сейчас, а две про запас. Кир, взяв старт в «Доме Диониса», остановиться не мог. Он вещал.
– Необходимость в наличии мозга, – того мозга, еще в архаичном его понимании: как хранилища опыта, информации, – отпала! Память – на серверах, информация – в общем доступе и, стало быть, нигде! Как ранее люди разделились на умеющих и не умеющих читать, так ныне – на активных и пассивных пользователей интернета. На кроманьонцев и неандертальцев, на ветвь продуктивную, с точки зрения господствующей социальной доктрины, и непродуктивную, тупиковую. Как изобрести качалки для мозга? Да и кто пойдет нынче в такую качалку? Раньше мы пытались перенести в страну идей всю природу, сравнять по объему содержание своего опыта с миром. Не смотрите на меня так, не я говорю эти слова – Потебня, умничка, золотой языковед и философ. Мы пытались соединить всю эту огромную массу отрывочных явлений, причин и следствий, в нераздельное единство. Наш разум пытался организовать целостность – такова вообще конечная цель умственных усилий человека. Один бургомистр пятнадцатого века, Брюгге Мартин его звали, выбрал своим девизом «Gibt es einen Grund!». Знаете, как переводится с немецкого? «Есть причина!». Таким должен быть жизненный девиз всего человечества. А наш жизненный девиз нынче «Дайте фактов!», фактов, разных, цепляющих, бодрых. Но никто не ищет грунт, причину. Таково наше время – все больше накачанных тел, все меньше накаченных разумов, поскольку, как ни крути, а мышцы накачать много легче. Да и господствующая доктрина такова, что блокирует любые попытки у филистеров к прокачиванию мыслительного аппарата. А это раздражает и, опять-таки, гонит в тренажерный зал…
Внезапно Кир замолчал. Даже не просто замолчал, а оборвал речь так, что у него прозвучало в конце «в тренажерный за!». Это, как бы, превратило его последнюю фразу в классическую риторическую антитезу самому себе. Он смотрел за поверх головы Нестора с таким видом, как будто воскрес черно-белый Дракон Семен Немирович Волх. Опасности не было – Наг-анн и селфиметр спали в Наговой сути Нестора и не думали просыпаться. Но Нестору стало как-то неуютно. Он медленно повернул голову. За спиной стояла Тамара.
Дело в том, что Тамара никогда не выходила из-за стойки. Вернее, она могла сделать это в исключительных случаях: когда зал был пуст, когда ей было скучно, а единственный клиент за тяжелым дубовым столом был особо уважаем. Тогда она могла принести заказ – пару пива, упаковку кальмаров, вяленую рыбу. Но сейчас в руках у Тамары не было пива. Работы было много – аншлаг в зале пока не состоялся – не то время еще, но все-таки зал полон. За стойкой стоял грузчик Володя. Он безостановочно наливал, мыл, рассчитывал – сказывалось отсутствие Тамариного навыка. Он был удивлен.
Посетители за несколькими столами тоже замерли в удивлении. Не так, конечно, как актеры в немой сцене «Ревизора», не с открытыми ртами на лицах, повернутых в сторону зрителя, но все-таки… В общем, звезда медленно спустилась с небосвода и приблизилась к людям на расстояние протянутой руки. И сияла.
Наверняка, Тамара понимала, какое впечатление произвел ее выход к «простым, обычным людям из народа», но ее, видимо, это совершенно не интересовало. Ее интересовал Нестор. А для Нестора самым необычным во всей этой ситуации явлением была реакция Кира.
Кир, пусть и не подобострастно, но весьма и весьма почтительно поклонился. Обозначил он этот жест не простым кивком головы – он как бы втянул голову в плечи и кивнул всем телом.
– Разрешите? – спросила Тамара, имея в виду место за столиком.
– Безусловно. Со всем уважением. С радостью. Польщены, – вся эта кавалькада плеоназма сыпалась из Кира, как семечки из подсолнуха. При этом Наставник уже приподнялся, уже выходил из-за стола. Получалось у него это весьма неуклюже, а потому комично.
«Комичный Наставник – это что-то новое», – подумал Нестор.
Тамара кивнула ему небрежно, с высоты своего величия, и опустилась за стол на его место с таким аристократическим изяществом, которого Нестор никогда бы не ожидал от обычной барменши, пусть и винного технолога с высшим образованием в прошлом. Кир, не оглядываясь, уже семенил к стойке, хотя слово «семенил» тяжело было применить по отношению к его корпулентной конституции. Скорее катился колобком.
