Нестор пытался разрядить звенящую напряженность улыбкой, но не вышло. Разве что Кир наконец заметил своего бывшего подопечного.
– Замечательно, – вяло отреагировал Наставник. – Мы как раз к нему собрались.
– Я бы повременил, – замялся Нестор. – Подождал бы часа полтора-два.
– Почему? – ровно спросил Кир.
– Там Зоенька осталась – снять напряжение, возникшее в душе и теле научного работника за время нашей дружеской беседы. Ну, и по хозяйству помочь.
Кир понимающе кивнул Нестору и взглянул на Майечку из-под бровей. Та, почувствовав взгляд, все-таки не удержалась и заголосила навзрыд.
– Нечего, – смутился Кир, как смущается каждый мужчина, ставший свидетелем женских слез. – Ну, нечего тут…
Он тяжело встал, добрался в обход стола до рыдающей девушки и попытался погладить ее по рыжим локонам, так же неуклюже, как несколько минут назад доцент Индрин пытался поцеловать ручку Зоеньки. Майечка издала прерывистый глубокий звук – то ли вздох, то ли всхлип, то ли распевку перед горловой арией – и выскочила из кабинета. По коридору быстро зашлепали, удаляясь, ее босые ноги.
Нестор растерялся. Он пребывал в недоумении: плачущая змейка – бывает ли? Оказывается, бывает. Кроме того, был еще один диссонансный момент. Каждому знакомо острое чувство досады, когда садишься за персональный компьютер, чтобы побродить по просторам мировой сети, но экран монитора выдает какую-нибудь системную STOP-ошибку, что-то вроде «ОС Windows завершила работу, чтобы предотвратить повреждение компьютера». Нестор знал за собой эту несдержанную слабость: техника, работающая некорректно, его раздражала даже больше, чем люди, ведущие себя некорректно. Человеку – можно, техническому приспособлению – нельзя. Нестор отрапортовал:
– Необходимо сдать оружие. По списку. Артефакт «PIN-DOS» был активирован и уничтожен в процессе использования, а потому его можно вычеркнуть из инвентаризационной ведомости. Наг-анн в полной исправности. Кобура прилагается. А вот селфиметр перетрудился – сбоит.
– Сбоит? – хмуро улыбнулся Кир.
– Да, – кивнул Нестор. – Он показал два значения в Вашем кабинете: пятьдесят один и восемь. Сейчас показывает одно значение – восемь. В Раджасе подобное невозможно. Аппарат должны проверить техники.
– Ты же теперь Наг Пятого дна, – напомнил Наставник. – Наг-анн закреплен за тобой на постоянной основе. Теперь это твое табельное оружие. И селфиметр решено оставить тебе. Как первоиспытателю. И не греши на него – прибор работает исправно. Значение селфи пятьдесят один только что разрыдалось и убежало по коридору в неизвестном направлении. Значение селфи восемь сейчас перед тобой – во всей своей перезрелой красе. Значение восемь – это я.
71
Майечку поймали на крючок во время стажировки, на учебном эпизоде снободрствования. Каждая змейка на «курсах молодого бойца» несколько сеансов «работает совестью» во снах случайным образом отобранных реципиентов. Контора до сей поры не смогла разгадать, каким образом иерофантам удалось перехватить инициативу и превратить «работу совестью» змейки в стирание совести у змейки. Кто-то из случайных реципиентов оказался подсадной уткой, нащупал в первую ночь дорогу в Майечкины сновидения и сумел за несколько проникновенных селенических встреч полностью завладеть волей неопытной девушки. Что пообещали? В том-то и дело…
Пообещали земную жизнь. Жизнь во Взвеси. Все, для чего рождена, для чего создана змейка, было переиначено, переврано и низвергнуто в тартаровы бездны. Майечку сначала подготовили к мысли, а потом подарили ей мысль: все, что было истинным и чутким, отныне ложное и черствое. Майечка, едва вылупившись из яйца, знала, что женщина смотрит в прошлое и тем самым хранит настоящее; мужчина смотрит в будущее и тем самым хранит настоящее. Именно в настоящем пересекаются судьбы мужчины и женщины. Теперь же ей доверили сокровенное знание: женщины могут и сами смотреть в будущее, без участия мужчин, вопреки всякому мужскому участию. Для этого просто нужно перестать быть змейкой и принять законы Взвеси. Стать частью системы. Именно это «откровение» некогда сгубило богов: жрецы решили, что могут смотреть в будущее и без божественного вдохновения. Вино без Диониса. Никогда боцман не поймет капитана, жрец не поймет бога, женщина не поймет мужчину. При том, что и боцман, и жрец, и женщина будут уверены, что раскусили орех, что знают, как лучше. Кому-то дана способность видеть в вине только жидкость, а кому-то – видеть в вине лик Диониса. Майечке пообещали Диониса, но не дали даже вина.
Несколько снов, несколько дыханий, несколько земных мыслей, и Майечка утратила породу, перестала быть змейкой. Это всегда происходит незаметно: самая жуткая и необратимая потеря – потеря себя. Ей не приходилось шпионить, докладывать, вести двойную жизнь. Ей нужно было просто быть самой собой, но ее, той, что была когда-то, уже не было. Была другая она: Майечка по-прежнему жила радостями Раджаса, страстно влюбляла в себя Кира, флиртовала с другими Нагами, стирала и гладила зеленые халаты и разноцветные пояса, подавала шампанское, стремилась к цели. Но цель была чужой – плоской, навеянной, разменянной на мелочь: стать земной женщиной. Из Майечки вышла бы хорошая женщина – в меру стерва, тонкая и хитрая; в меру хозяйка, заботливая и аккуратная; в меру жена, почти верная и местами понимающая; в меру земная. Но она была змейкой, она родилась змейкой и, доверчиво раскладывая в романтических снах все события своей змеиной жизни, раскрывала поведанное Киром, выворачивала Раджас наизнанку. Майечка вступила в Круг, не догадываясь, что раздвинула пределы Круга, но сама теперь уже не сможет выйти из них. Так в Конторе возникла брешь, через которую просачивалась, утекала, испарялась не только секретная информация, но и сама суть Конторы.
А Кир знал многое. Он был Наставником, имел если не высочайший, то весьма высокий уровень доступа, он был задействован в проектах монументальных, значимых для судьбы всей Взвеси. И Кир был мужчиной. Не специально обученным резидентом, каменнолицым, хладнокровным, с ампулой цианистого калия в коронке зуба, а обычным мужчиной – доверчивым, открытым, добрым. Нагом. В беседах ни с одной из своих женщин он не хранил, да и не обязан был хранить никаких секретов – все, что сказано в Раджасе, оставалось в стенах Раджаса. Наоборот, размышляя вслух в присутствии Майечки, Кир структурировал мысль, находил ответы на сложные вопросы, продвигался к решению оперативных задач. Ему было хорошо с Майечкой, он любил ее, не так, конечно, как Ларису, не равносильной и взаимопроникновенной любовью, а чувством наивным и покровительственным. О каком соблюдении режима строгой секретности могла идти речь в условиях абсолютного доверия?
Никогда еще Раджас не пребывал в такой растерянности, никогда еще гнусный паразит враждебного внимания не забирался в самые недра конторской плоти. Контора стонала, Контора плакала, Контора не знала, что предпринять. Первое, что необходимо было сделать, так это срочно устранить брешь. Майечка должна быть ликвидирована, устранена из Раджаса. Но за всю историю миров Трилоки, историю, в которой время не имеет значения, Раджас не оказывался перед такой жуткой неизбежностью: устранить собственного сотрудника. И не одного сотрудника. Если Майечка была трещиной, то источником поневоле стал Кир. И Кир тоже должен был быть наказан.
