4
Он снова был маленьким мальчиком, пробирающимся сквозь рыхлый снег. Пыхтя, поправил меховой капюшон на голове, но не остановился ни на секунду. Ему казалось, в родном замке успели обнаружить его побег. Слуги всполошились, отправились на поиски, чтобы найти мальчика до возвращения родителей.
Только он знал, они не вернутся.
Мальчик споткнулся о корягу, упрятанную глубоко под снегом, и упал в сугроб чуть ли не с головой. Его захлестнула ярость, яркая, всепоглощающая. Ему необходимо вперед! И почему он такой маленький!
Снова поднявшись, мальчик тряхнул головой, смахивая налипший снег. И с удивлением увидел впереди будто тропу из талых, оплавленных сугробов. У него не было времени размышлять, его это работа или что-то другое. Мальчик устремился вперед. И бежал, пока ему не открылась картина, которая уже скакала перед его мысленным взором, мелькала, заставив сбежать от нянек и устремиться к лесу, прочь от замка.
Кровь и снег, только кровь и снег. И остекленевший человеческий взгляд, уставившийся в небо.
Акрин в поту подскочил на кровати и сел, тяжело дыша. Одеяла показались громоздкими и мешающими, а ночь – слишком темной и тесной. Отбросив в сторону одеяла, маг поднялся и прошел к окну. Облокотившись на него, он ощущал дуновения воздуха на разгоряченной коже и пытался отдышаться.
Плохие сны? прошелестел в голове голос Харакорта.
– Да, – хрипло ответил Акрин. Дракон слышал его мысли, но сам маг пока не умел их направлять, приходилось произносить вслух. – Воспоминания детства.
Твоя мать?
– С тех пор при снеге я вспоминаю только кровь.
Харакорт ничего не добавил, но Акрин ощущал его сочувствие. Выпрямившись, маг наконец-то перевел дух.
– Давно мне кошмары не снились.
Они всегда с нами. Как она умерла?
– Никто не знает. По принятой версии, напал какой-то зверь, когда она гуляла в лесу близ замка.
А отец?
– Он исчез в тот день. Никто никогда его больше не видел.
Акрин почувствовал удивление дракона и едва не рассмеялся. Харакорт мог ощущать его сны, но мысли человека были скрыты.
– Ничего удивительного, если учесть легенды, которые ходили вокруг моих родителей.
Что за легенды?
Наконец-то почувствовав холод, маг вернулся в постель. Накинув на плечи одеяла, он завернулся в них, вспомнив, что делал так в детстве, когда за стенами замка завывали холодные ветра. Маг знал, что дракон спокойно ждет: у существ, живущих столетиями, достаточный запас терпения.
– Это же север, – начал Акрин. – Там сильна вера в древних богов, а демоны Бездны – не легенда, а понятие, прочно вошедшее в обыденную жизнь. Ими пугают детей в колыбелях и верят, что маги могут заключать с демонами сделки: отдавать души взамен на служение определенной цели.
Моя мать принадлежала к семейству дель Тери Третьего дома. Могущественная чародейка, она вместе с братом в определенный момент покорила чуть ли не всех раздробленных лордов и создала из руин замок одной только силой магии. Тем не менее, она не собиралась становиться главой Третьего дома и даже заключила союз с королем. А потом вместе с дальним родственником разрушила храм Невертара в Лостфоле. При этом погибла Верховная жрица, сестра короля. Так что моя мать удалилась в родовой замок, где вышла замуж за того самого родственника и родила меня.
Говорили, что Кор дель Тери слишком странен, а сила, подобная материной, не может принадлежать человеку.
Говорили, что он демон?
Акрин кивнул:
– Да, демон. Которого вызвала мать, и который на земле, только пока она жива. А после смерти ее душа станет принадлежать ему.
Он замолчал, вспоминая те заснеженные дни детства. Все легенды он услышал много позже, когда подрос. Так люди объясняли и то, что отец Акрина исчез со смертью его матери: конечно, не питаемый магией демон вернулся в Бездну, унося с собой душу человеческой женщины. Люди не любили лорда дель Тери. Они боялись его. Любивший родителей и не задавший вопросов Акрин никогда не мог понять этой ненависти и предпочел уйти из приютившего замка дяди как можно быстрее. Ему, называемому «демоническим отродьем», не было места в землях Третьего дома. Да он и не жаждал там оставаться.
По крайней мере, прошелестел голос Харакорта, твои родители навсегда вместе.
Акрин пожал плечами. Иногда он тоже в это верил.
Закутанная в плащ фигура осторожно пробиралась по влажным коридорам подземелий. Человек не торопился. Он знал, что поспешность в некоторых делах может привести к весьма печальному исходу. А так как в данном случае исходом мог стать конец его собственной жизни, человек был вдвойне осторожен.
Он крался, выбирая темную сторону переходов, замирал в отдалении от раскрытых дверей и мутных факелов. Он не хотел попадаться на глаза. Он не мог попасться на глаза.
Вэлрис Лантигер всегда оставался осторожным человеком. Он допустил ошибку только однажды – да и то, не ошибку, по сути. Он просто не мог предположить, что мальчишка может привести с собой драконов. Неожиданный элемент, который не просто смешал все карты, но развалил упрямый карточный домик узурпатора.
Хотя он никогда не считал себя захватчиком. Вэлрис просто не одобрял старинных законов, по которым наследовать трон мог только сын предыдущего монарха. У Акелона нет опыта, нет необходимых знаний и умений. Все, что он может сделать – привести Седьмой дом к упадку. Тому упадку, который начал его отец.
Седрик Лантигер, отец Акелона и двоюродный брат Вэлриса, всегда был плохим королем. Его утомляли государственные вопросы, он предпочитал оставить их все на советников, а сам отправиться охотиться или проводить вечера с красавицей женой. Не удивительно, что у него было достаточно много детей. Но выжили только двое, Акелон и Кэртар.
Ни один из принцев, на взгляд Вэлриса, тоже не годился в монархи. Младший не скрывал, что его больше заботит, куда бы съездить, и где найти неприятности. Старший просто казался не слишком организованным и далеким от управления твердой рукой.
Когда-то Седьмой дом был одним из самых влиятельных от побережья до побережья. Но на протяжении последних десятилетий он постепенно терял свою мощь, и Вэлрис хотел исправить положение вещей. Хотел и мог – он знал это. Даже начал, если бы не вернувшийся мальчишка Акелон. Кто мог знать, что юнец не просто соберет лордов, но и притащит драконов?
Молодой монарх допустил главную ошибку: оставил Вэлриса в живых. Наверное, он и предположить не мог, что все обернется именно так. Вэлрис и сам не мог.
Он хорошо осознавал, что с трудом пережил Слияние. Но именно оно позволило покинуть камеру темницы и расположиться в удобных комнатах, где обычно держали больных. Даже когда пришел в себя, он долго разыгрывал слабость, чтобы убедить стражу. И стоило им отвернуться, он стащил плащ и устремился прочь из казематов.
