Все присутствующие разом заспорили, начали что-то обсуждать, Кэртар и Эштар вообще чуть ли не перекрикивали остальных, пытаясь что-то друг другу доказать. Только Алесса, как и Лорелея, сидела тихо и спокойно, а потом сказала:
– Это будет отлично.
Все разом замолчали и уставились на нее.
– Людям нашего Дома давно пора начать во что-то верить, – также негромко сказала она. – Только как это сможет остановить мятежных драконов?
Мелисса улыбнулась и наконец-то выпустила из рук уклон:
– О, о драконах я позабочусь.
15
Дверь раскрылась, пропуская в темную комнату луч колеблющегося света из коридора. И мягко закрылась, вновь погружая покои во мрак и шум дождя, идущего за каменными стенами королевского замка.
– Я думал, ты придешь на совет, – тихо сказал Акелон.
Шайонара качнула головой:
– Я не смогла. Прости.
Она закуталась в тонкую шаль, обнимавшую ее тело вязаными кружевами. Стоя у окна, Шайонара ощущала прохладу дождя, а изредка на нее даже попадали колкие капли.
– Началось время дождей, – тихо сказало она. – И слез.
– Ты видела будущее?
– Ощущала его. Даже духи его ощущают.
Акелон двинулся к ней через темную комнату, и Шайонара слышала каждый его негромкий шаг, буквально кожей ощущала его дыхание. Ей казалось, будто она пузырь, наполненный водой, и стоит Акелону к ней прикоснуться, она лопнет и исчезнет.
Может быть, король тоже это почувствовал. Он остановился рядом с Шайонарой, но не трогал ее.
– Великий Жеребец скрыл свой лик, – едва слышно шептали губы этери. – Прошло время старых и новых богов. Прошло даже время тех, кого почитаем мы, этери. Жеребец вернется, но в обновленный мир. Мир драконов.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на Акелона, и бубенчики в ее тонких косах звякнули. Король смотрел в ночь, и в его глазах отражались дождь, вечность и кровь.
Они не знали, что в этот же момент Кэртар так и не дошел до своих покоев. Он сидел в коридоре на полу, привалившись к стене и остро ощущая все то, что чувствовал сейчас Акелон.
Эта связь была у них всегда. Столько, сколько помнили себя братья.
– Я хочу увезти ее с собой, – с энтузиазмом говорил Акелон.
Кэртар смотрел на него с все возрастающим удивлением:
– Ты серьезно? Взять с собой в Кертинар? В Седьмой дом?
– А что такого? Она умна и красива.
Кэртар ничего не стал отвечать. Он отвернулся от брата и, щурясь на солнце, смотрел на просторы, открывавшиеся за их шатром из козьих шкур.
За те несколько недель, что они пробыли у этери, временная стоянка степного народа уже стала им родным домом. Кэртар знал, что вскоре им придется уйти, оставить этот край и возможно, навсегда. Они выполнили то, ради чего пришли. Но частичка его сердца навсегда останется в этой пропитанной солнцем траве, в дыме от костров и запахе лошадей.
А другой кусочек его сердца украла Дева лунного светила. И ему стоило догадаться, что с братом произошло то же самое.
Он искоса посмотрел на Акелона. Тот загорел, лицо его обветрилось и светилось счастьем. Никогда раньше ни одна женщина не вызывала у будущего короля подобных эмоций, хотя Кэртар знал, у него было достаточно краткосрочных романов.
– Ты говорил с ней? – спросил принц. – Шайонара готова поехать с тобой?
– Да.
– Тогда я рад за вас.
Акелон рассмеялся и похлопал брата по спине, благодаря. Он не ощущал эмоций Кэртара – пожалуй, впервые в жизни он их совсем не ощущал.
Может быть, дело в том, что Акелона воспитывали как короля. Он должен был принимать решения и слушать собственную интуицию – поэтому он куда реже ощущал эмоции, которые обуревали его брата.
И теперь, сидя на полу, в коридоре замка, Кэртар прикрыл глаза и мучительно переживал то, что ощущал Акелон. Мгновения, когда казалось, что в этом мире не существует ничего, кроме ночи и мучительного предчувствия, почти осознания грядущего. Есть только дождь.
И драконы.
Начавшееся время дождей не помешало начать строительство будущего храма. Акелон, Эштар, Алесса и Мелисса занялись непосредственно новой религией, попутно начав распространять в городе сплетни. Акрин предпочел заняться строительством, к нему присоединился и Кэртар с Лорелеей.
– Не могу находиться в замке, – пожаловался Кэртар. – Они допекут меня своими рассуждениями.
Лорелея же просто пожала плечами и сказала, что ей нравится мысль о большом и светлом Храме.
Собственно, именно Лорелея руководила архитекторами, рассказывая, каким она хочет видеть Храм. Сначала она смущалась и краснела, так что Акрину приходилось быть передатчиком. Но потом он плюнул на все и заявил, если Лорелея знает, каким хочет видеть здание – пусть идет и беседует об этом сама.
Наблюдая со стороны, как она раздает указания архитекторам, Акрин и не пытался скрыть своего удовлетворения.
– По-моему, из нее выйдет отличная принцесса, – заметил он Кэртару.
– Еще бы из меня вышел такой же хороший принц.
– Ты им родился.
Кэртар закатил глаза, но отвечать ничего не стал. Акрин же не стал настаивать. Тем более, что почти все его время занимал Храм и связанные с его постройкой проблемы. Там, например, чтобы доставить в Кертинар белые камни пришлось попросить помочь самих драконов – иначе Храм начали бы строить не раньше весны.
Акрин вообще боялся разговора с драконами. Но к его огромному удивлению, Харакорт с энтузиазмом воспринял идею людей, хотя и поворчал, что его теперь будут считать божеством.
Но статуя должна быть одна, категорично заявил он. В центре вашего храма. Перед бассейном.
– Бассейном? – уточнил Акрин, приподняв бровь.
Именно.
– Какое отношение имеет вода к драконам?
Никакого. Но мне нравится.
Теперь маг сидел на холме и, жуя невкусную травинку, смотрел на закладывающиеся белые камни. Тут же были драконы. И Акрину казалось, он может разглядеть фигурки Лорелеи и Кэртара.
– Как продвигается?
Акрин вздрогнул: то ли он так задумался, то ли девушка подошла настолько неслышно. Он обернулся и, прищурившись от заходящего солнца, посмотрел на Алессу:
– Не надо так пугать.
– Прости. Я привыкла бесшумно ходить по лесу.
Она подошла и, подобрав юбки, уселась рядом с магом.
– Все хорошо, – Акрин снова перевел взгляд на белые камни строящегося Храма. – Пожалуй, даже слишком хорошо.
