Государственный переворот Ричард III совершает не менее искусно, чем устранение Кларенса. Он виртуозно ведет двойную игру. Для начала он арестовывает и казнит родственников королевы, но заявляет, что это делается для блага принцев, на которых осужденные дурно влияли. Затем Ричард собирает Королевский Совет, якобы чтобы назначить день коронации Эдуарда V, и именно на этом совете велит арестовать всех придворных, которые сохранили верность молодому королю. Шекспир доводит ситуацию почти до абсурда — участники злополучного Совета будто бы не подозревают о двуличии герцога Глостера. Например, лорд Гастингс, которого Ричард велит казнить в тот же день, уверен не только в дружбе герцога, но и в его безупречной честности:
Как нынче весел герцог, как приветлив!
Он меньше всех людей в крещеном мире
Любовь и ненависть таить способен.
Что в сердце у него — то на лице.
Для того чтобы оправдать аресты и казнь лорда Гастингса, Ричард III буквально ставит ситуацию с ног на голову. Он призывает мэра Лондона и объявляет, что был составлен заговор против жизни протектора и ему едва удалось спастись.
Шекспировский Ричард III доходит до такого лицемерия, что напоказ «скорбит» о вынужденном решении казнить лорда Гастингса:
Как я его любил! Слез не унять!
Я мнил, что в целом христианском мире
Нет существа беззлобнее, чем он…
Под маской добродетели искусно
Скрывал свою порочность он…
Его казнить мы вынуждены были,
Дабы спасти страну, спасти себя.
Только устранив всех возможных противников, Ричард наконец заявляет о своих претензиях на корону, но даже это заявление превращается в целую интригу. Сначала соратник Ричарда герцог Бэкингем появляется в ратуше и объявляет брак покойного Эдуарда IV недействительным, а его детей незаконнорожденными. Затем следует еще более шокирующее обвинение, затрагивающее честь матери Ричарда — сам Эдуард IV якобы также был бастардом. Шекспир блестяще описывает потрясенное молчание жителей Лондона и то, как подручные Бэкингема нарушают эту немую сцену криками: «Да здравствует король английский Ричард!»
Следующий акт политического фарса разыгрывается, когда мэр и олдермены Лондона в сопровождении ближайших соратников Ричарда приходят к нему, чтобы просить принять корону. Ричард Глостер выказывает подлинный актерский талант — он появляется на галерее своего дворца с молитвенником в руке, в сопровождении епископов, и, разумеется, придает лицу самое благочестивое выражение. Он делает вид, что не знает ни о «незаконности» детей Эдуарда IV, ни о своих «неопровержимых» правах на престол. Внешне ситуация выглядит почти безупречно — не Ричард захватывает власть; мэр Лондона и представители дворянства долго, почти униженно умоляют его взойти на трон.
Итак, мечты сбылись — Ричард III теперь законный король Англии. Казалось бы, он может перевести дух и насладиться властью, за которую пришлось так долго бороться. Все вновь оказывается совсем иначе. От супруги нового короля — Анны Невиль — зрители узнают, что его душа неспокойна, закоренелого злодея беспрестанно мучают ночные кошмары. Однако он не останавливается и непосредственно в день коронации планирует свои самые жестокие и безнравственные преступления — приказывает отравить жену и планирует вступить в новый брак с родной племянницей — дочерью Эдуарда IV принцессой Елизаветой.
Свадьба Ричарда и Елизаветы казалась невозможной прежде всего потому, что «жених» совсем недавно отправил на плаху родственников «невесты», буквально несколько дней назад объявил саму Елизавету, ее братьев и сестер незаконнорожденными, а потом отнял трон у младшего брата своей «нареченной». Однако главным препятствием должен был стать кровосмесительный характер союза. Конечно, в королевских семьях «родственные» свадьбы не были редкостью. Католическая церковь их запрещала, но получить разрешение на брак с двоюродной сестрой или двоюродной племянницей было вполне реально. Но женитьба на родной племяннице вряд ли могла получить одобрение церкви.
Второе преступление, задуманное Ричардом III в день коронации, было еще хуже. Едва сев на трон, Ричард начинает планировать убийство сыновей Эдуарда IV. Стоит подчеркнуть, что средневековое сознание не знало греха более тяжкого, чем детоубийство. Хуже этого могло быть только отречение от Бога. Но шекспировский Ричард III уже давно обращается не к Богу, а к Сатане, поэтому и смерть племянников рассматривает «функционально» — как эффективное средство укрепления собственной власти. Его шкала ценностей настолько перевернута, что Ричард приказывает «устранить» принцев своему верному соратнику — герцогу Бэкингему. Ричард III как бы забывает, что отдает приказ об убийстве человеку, в жилах которого течет королевская кровь
[9]
, одному из богатейших магнатов Англии. Задание не просто чудовищно, оно явно не по чину. Бэкингем приходит в ужас и просит время на размышление, но при дворе Ричарда для него уже все кончено, герцогу приходится бежать.
Тем временем Ричард III находит некоего Тирелла — беспринципного дворянина, страстно желающего выслужиться, и тот нанимает двух головорезов. Любопытно, что даже Тирелл — человек без чести и совести — не может говорить о смерти мальчиков без содрогания:
Такой постыдной богомерзкой бойней
Страна себя пятнает в первый раз.
…На что уж оба этих молодца
Кровавые собаки, мясники,
И то до слез растаяли, раскисли…
Слов лишась
От угрызений совести.
Большего совершить уже невозможно, даже Тирелл называет своего нанимателя «кровавым королем». Народ Англии ужасается невиданным преступлениям «богомерзкого тирана», «в… королевстве стон стоит и плач». И вот наконец появляется надежда на лучшее — Бэкингем поднимает восстание, а из Франции уже спешит избавитель — будущий король Генрих VII.
Последние дни шекспировского Ричарда III вызывают жалость. Ненавидимый всеми король отправляется на войну, окруженный только выскочками и сообщниками своих преступлений, «его друзья из страха в дружбе с ним», и даже родная мать шлет ему вслед проклятие:
Молюсь теперь я за твоих врагов…
Ты любишь кровь, в крови и утони,
Во сраме жил, кончай во сраме дни!
Ричард III еще успевает подавить восстание Бэкингема и казнить своего бывшего соратника, но гибель короля предрешена. Проклятие матери сбывается — в ночь перед последней битвой к тирану приходят призраки всех тех, кого он погубил. Принц Эдуард Ланкастер, король Генрих VI, герцог Кларенс, казненные родственники королевы Елизаветы, лорд Гастингс, сыновья Эдуарда IV, Анна Невиль и Бэкингем кружат вокруг него и предрекают одно и то же: «Отчаяние и смерть!» Ричард просыпается в холодном поту и наконец ощущает запоздалые муки совести:
Я клятвы нарушал — какие клятвы!
Я убивал — кого я убивал!
