— Да, ерунда. Он ведь давил на плохую успеваемость, прогулы… в общем, в документах об отчислении выставил меня этаким не желающим учиться дебилом. — Я вздохнул. — Понятное дело, что если я вздумаю подать документы в другую школу, характеристику и полный приказ из гимназии там затребуют вместе с промежуточными итогами моего обучения, которых просто нет, поскольку триместровых контрольных я не писал и тестов не сдавал. И сильно сомневаюсь, что написанное там понравится тем, кто будет читать это творчество моего бывшего директора, так стремившегося угодить моему бывшему опекуну. Вот, при получении этих документов, я и задумал ответить на эту гадость, так сказать, ассиметрично.
— То есть?
— Сдать экзамены экстерном в городском образовательном совете, после рождественских каникул. — Со вздохом ответил я. — А теперь, придется перенести эту затею на февраль, если не на март.
— Думаешь, твоему бывшему директору будет хоть какое-то дело до этого? Мальчишеская выходка, и только. А если ты умудришься провалить экзамены и сам сядешь в лужу, так это и вовсе будет ему только в радость. — Фыркнул дед.
— Может быть. Но в своих силах я уверен, а директор может делать вид, что ему нет никакого дела до отчисленного им ученика… но только до тех пор, пока об этом курьезе не станет известно в свете. Думаю, попечители оценят такую демонстрацию профессиональных качеств господина директора по достоинству. — Я позволил себе легкую ухмылку. — А уж если слухи о педагогической «удаче» директора гимназии пройдут литературную обработку Елены Павловны…
— Елены Павловны? Ты имеешь в виду Великую Мегеру? — Дед расплылся в широчайшей улыбке и захохотал. — Кирилл, беру свои слова назад! В таком виде, твоя идея просто обречена на успех. Если, конечно, ты сможешь получить сертификат… Впрочем, тут я могу тебе помочь, в рамках нашей договоренности. Что скажешь?
— Возражать не буду, точно. — Кивнул я. — Когда приступим?
— Да вот, завтра с утра и начнем. — Дед бросил взгляд на часы, стоящие на столе и хмыкнул. — Точнее, уже сегодня. Время — третий час ночи, так что, давай-ка, внучок, по кельям и баиньки. Подъем в монастыре в шесть, а ты, хоть и не послушник, но уж трудником тебя назвать точно можно, так что устав распространяется и на тебя.
— Устав… а как же это? — Я обвел рукой окружающую нас обстановку и завершил жест хлопком по ополовиненному бочонку.
— У Аркажского монастыря, в некотором роде, особое положение, как и у его монахов. — Чуть помедлив, ответил Скуратов-Бельский. А заметив мою недоверчивую ухмылку, вздохнул. — Трудно объяснить это непосвященному… да и разговор займет много времени. А потому, давай перенесем его, до удобного момента…
— Конечно… — Кивнул я, поднимаясь с кресла.
— Вот и договорились. — Старик поднялся следом. — Я позову Ефимия, он тебя проводит. Ты бреешься?
— Хм, пока нет. — Для верности, я даже рукой по щеке провел. — А к чему вопрос?
— Чтобы отдать правильные указания Ефимию. — Усмехнулся Скуратов. — А то с него станется, с утра потащить тебя к брадобрею, как всех наших послушников и трудников. Оно тебе надо?
М-да уж, терять полчаса сна только потому, что ретивый «погонщик послушников» решит приобщить меня к тайне бритья, как это необходимо по уставу монастыря… мне как-то, не очень хочется.
Попрощавшись с дедом, я последовал за его все тем же Ефимием и, миновав пару лестниц и несколько гулких коридоров, оказался перед одной из низких глубоко утопленных в стену дверей. Честное слово, не знай я, что нахожусь в монастыре, решил бы, что это тюрьма. Впрочем, обстановка в келье, совсем не напоминала камеру. Небольшое квадратное помещение с белеными стенами, простая, но добротная мебель… Шкаф для одежды, для книг, бюро с удобным креслом, мягкая кровать… и дверь ведущая в ванную, где, как в хорошем отеле, есть все необходимое для приведения себя в порядок. Да, похоже Аркажский монастырь, действительно, особое место.
Поблагодарив сопровождавшего меня монаха и получив от него ключ от кельи, я наконец остался один и, последовав совету одной книжно-киношной героини, решил перенести размышления о встрече с дедом на завтра.
Глава 3. Отелло рассвирепело
Когда Никита Силыч заявил, что я должен подчиняться уставу монастыря, я и не думал, что дело зайдет так далеко. Но уже утром следующего дня, бывший вчера таким покладистым и незаметным, брат Ефимий почти мгновенно доказал, что его начальник вовсе не имел цели меня напугать, а лишь констатировал факт. Так что, сразу после скудного завтрака, куда Ефимий меня просто-таки отконвоировал, чтоб я опять не сбежал, как с церковной службы часом ранее, меня определили на работы… в информационном зале. Ага, у меня глаза на лоб полезли, когда я увидел, что именно здешние монахи понимают под словом «библиотека». Где ряды пыльных книжных полок, где фирменная библиотечная тишина? Экраны, экраны, экраны… и куча народа в одинаковых темно-серых балахонах, носящихся меж вычислителей и сетевых стоек, спорящих, потрясающих друг у друга перед носом какими-то распечатками… На новичка, ноль внимания. А зачем, если персонально за мной, наблюдает как минимум два десятка стационарных фиксаторов? Так началась моя учеба в Аркажском монастыре. Признаюсь, даже за оставшиеся несколько дней до Нового года, я успел узнать много нового и не только по школьной программе, но и в области Эфира. Но и сам смог кое-чем удивить занимавшегося со мною деда. Например, его поразило, с какой скоростью я освоил ускоренное восприятие. А я, все мучился, пытаясь скрыть сопутствующие ему, укрепление и усиление тела. Разгон это, обычный мой разгон! Ну почти.
Ну да, кто бы мог подумать, что им можно пользоваться для подготовки к экзаменам? И ведь ничего сложного. Да, Там, я бы не мог продержаться в подобном режиме, даже в лучшие свои годы больше нескольких минут без того, чтобы не рухнуть в обморок от истощения, но Здесь-то у меня такой проблемы нет. Вон, когда бежал закапываться в могилку, что устроила для меня Ирина Михайловна, я же, под разгоном почти пятьдесят километров одолел. И ничего. Устал, конечно, как собака, но не до обморока же. Возникни в том нужда, я бы еще столько же отмахал. Черт, да я, закапываясь после той пробежки, вымотался больше, чем за время, потраченное на бег от усадьбы Громовых до карьера. Инерция мышления, должно быть.
Для меня, разгон всегда был боевым приемом, а Скуратов наглядно показал, для чего ускорение восприятия используется эфирниками. Вычисления, усвоение и анализ информации, и прочие вещицы в том же духе. Кстати, именно под таким вот ускорением дед и размышлял над моим рассказом, во время нашей первой встречи. И как он сам потом признался, ему тогда пришлось несколько раз почти полностью отключаться от внешнего мира, поскольку на просчет такого большого количества вариантов и вероятностей, обычным способом ушло бы не меньше недели. Страшно подумать, во сколько раз ему пришлось «разгонять» свои мозги… и как они после такого издевательства вообще у него из ушей не вытекли.
А еще, демонстрируя эту «технику», дед не преминул несколько раз повторить, что находясь в таком состоянии, двигаться нужно очень медленно и плавно, потому что уже двойное ускорение восприятия может привести к травмам. О возможном усилении и укреплении тела, здешние гранды, как я и подозревал, даже не догадываются. Тоже инерция мышления, должно быть. Ну и черт с ним. Им же хуже. А раскрывать свои умения, «выворачивая карманы» и выскребая их до донышка, на потеху любопытным, я не собираюсь. Тем более, что я до сих пор так и не смог разобраться с одной очень важной вещью. А именно, зачем вообще, Скуратов-Бельский нарисовался в моей жизни… или, точнее, зачем я ему понадобился.
