Подойдя к костру, я медленно начал водить ладонями по его границам, кончиками пальцев дотрагиваясь до язычков огня. Тепло постепенно стало подниматься по моим рукам, даря мне покой и удовлетворение. М-да… огонь действительно придает мне сил. Пойдя на поводу у своих желаний, я опустил руку ближе к центру огня! Супер!
— Ты что, маг? — почему-то шепотом спросил у меня Адам.
— Наверное, — так же шепотом ответил я и, кивнув ему в сторону засова, сказал, — выйдем. Нужно поговорить.
Как можно тише отодвинув засов в сторону, мы выбрались наружу и, отойдя немного в сторону, уселись на, как будто созданные для этого, кучки камней. Прислушавшись, я отметил, что наше место жительства, как и прежде не пользуется популярностью у жителей трущоб, поблизости никого не было.
— Скажи, Адам, я могу тебе доверять? — проникновенно спросил я, внимательно вглядываясь в глаза подростка.
— Да, — осторожно ответил он.
— Тогда я попрошу тебя никому о появившихся у меня талантах не говорить.
— Но почему? — удивился он. — Быть магом — это настоящий дар Богов! Это же круто! Все мечтают быть магами. К тому же, если все узнают, что ты одаренный, то на нас будут меньше нападать.
— Ты не понял, — покачал я головой, — узнав, что я маг, многие захотят видеть меня в числе своих людей, а остальные захотят увидеть меня мертвым, чтобы я не усиливал их врагов. Тот же Трой, например, точно захочет меня убить, наверняка я и так доставил ему множество проблем и привлек к себе негативное внимание, а тут еще выяснится, что я маг и ученик Люка. Меня сразу постараются убрать, а так как я не владею ни одним заклинанием, у них это может довольно — таки легко получится.
Да и вообще, маг ли я? Ведь я всего лишь не обжигаюсь, положив руку в костер. Это еще ничего не значит, может, это единственное, что у меня получится.
— Хорошо, но нашим-то можно сказать, чтобы знали?
— Нет, нельзя. Потому что они еще дети, — проговорил я и замолчал. Адам довольно скептически смотрел на меня, от чего я нахмурился и раздраженно продолжил:
— Не делай таких глаз! То, что я выгляжу как ребенок, не значит, что мне семь лет, — и на растерянный взгляд ответил, — моя раса взрослеет физически позже твоей. Да и к тому же, я просто психологически старше их всех. Или этого не видно?
— Это видно, — признал Адам. — Ты держишься так, будто бы уже взрослый мужчина, — парень замялся. — Но вот с тем, что они дети, я не согласен… Они видели столько грязи, крови и убийств, что я даже не представляю, что бы делал на их месте! — с неожиданным ожесточением закончил он.
— Что, прям так и не знаешь? Ути, какие мы нежные, — поддел я его.
— Уже не настолько нежные, — тихо и не огрызаясь, ответил он. — После того, как я оказался в трущобах, то думал, что попал в настоящее чистилище! Боль, недоедание, издевательства и ежедневные избиения всеми подряд начали меня ломать. Буквально через несколько дней я стал тенью самого себя! Я считал, что в трущобах невозможно выжить, я считал, что скоро умру. Но пришел ты с ребятами и вытащил меня с того света. Глядя, как ребята, вдвое младше меня, сражаются за свое выживание, что они не боятся ни крови, ни трупов, ни убийств, я понял, что я очень слаб!
— Поэтому ты остался с нами?!
— Да. Если бы тогда на стреле, я бы струсил и ушел, то до конца жизни считал бы себя ничтожеством. Стоя перед выбором — уйти или остаться, я понял, что мое нежелание сражаться, сломает меня окончательно. И что если я хочу стать сильным, то должен идти вперед и не сдаваться, несмотря ни на что. Только так можно чего-нибудь добиться в жизни. И как жаль, что понял я это так поздно…
— А твой отец, случайно, не философом был? — морщась от словесного поноса моего собеседника, спросил я.
Ответом мне были вытаращенные глаза и удивленный вопрос:
— Как ты догадался!
— Да тут немудрено-то догадаться. От твоих витиеватых и глубокомысленных фраз даже крысы разбегаться начали. Ты в трущобах, — начал поучать Адама я, — тут люди так между собой не общаются, из наших только я тебя смогу понять, остальные вряд ли. Так что вот тебе совет. Будь проще и люди к тебе потянутся.
— Хорошо, я запомню, — ошарашенный моей отповедью произнес парень.
Еще немного постояв на чистом воздухе, мы уже собирались спуститься в нору, как я вспомнил, что так и не объяснил Адаму, почему ему стоит молчать и решил закончить, придержав парня за руку.
— Эти дети, — кивнул я головой в сторону лаза, — несчастны. Пусть они видели боль, кровь и насилие, пусть даже они убивали, но они, прежде всего дети, хорошенько запомни это. Человек такое существо, которое ко всему привыкает. Помнишь, когда мы первый раз встретились, и ты увидел труп, тебя стошнило? — Адам кивнул. — А после того, как я на куски порезал Калеку, ты даже в лице не изменился, — парень вскинулся, хотел что-то сказать, но я не дал. — Дослушай! Так же и они. Всю жизнь они живут в этом прогнившем обществе, среди жестких людей, и они привыкли к жизни в трущобах, они адаптировались. Но это не значит, что они перестали быть детьми. Так что о том, что у них в банде появился маг, они могли бы рассказать кому — нибудь чисто из хвастовства или просто по большому секрету. Это же дети! Они не могут по-другому! Так что задумайся над этим.
Спустившись вниз, мы обнаружили там уже проснувшуюся Сашу, которая пыталась приготовить завтрак.
— Нел, — жалобно позвала меня она, — мальчики вчера купили целый мешок каких-то овощей. Я чуть — чуть порезала и попробовала, а они невкусные совсем! Их есть невозможно! — чуть не плача сказала девочка.
Я заинтригованно подошел поближе. Хотелось посмотреть, что же это за такой жуткий овощ принесли ребята, что даже всеядная Саша не хочет его есть и пораженно замер.
«Картошка!!! Настоящая картошка!» — метнувшись вперед, я схватил корнеплоды и начал с удовольствием вертеть их в руках. Чистенькая картошка, молодая, самое оно!
«Ух, как я по тебе соскучился, родная, за это время!»
— Не волнуйся, Саша, это очень замечательный овощ, и сегодня я его приготовлю!
Осмотрев стол, я обнаружил на ней завязанный мешочек с чем-то похожим на соль.
— Что это? — спросил я девочку.
Саша опять повесила нос.
— Это тоже ребята принесли, жутко невкусная штука, — сказала девочка и ее передернуло.
— Ха-ха, — засмеялся я. — Ты что, ее ложкой ела?
Ответом мне был полный грусти взгляд. Отчего я рассмеялся еще сильнее.
Взяв немного этой штуки на язык, я удостоверился, что это соль и начал проводить политинформацию.
— Эта штука называется соль. Ее нужно в еду добавлять, что бы вкуснее было. Только ни в коем случае нельзя переборщить, а то можно еду испортить.
— А это что? — спросила девочка, показав на мешок корнеплодов.
