Исходя из этого неизменно возникает вопрос: есть ли действие, которое не является действием времени, – действие в этом мире, жизнь в сегодняшнем дне – без всех этих путаницы, хаоса, бед, раздоров, грязи, суеверия и уродливых богов? Могу ли я, можете ли вы, пойманные в ловушку времени, прорваться через сеть времени? И это необходимо сделать немедленно, сразу; иначе вы надеетесь на эволюцию, постепенность, что вы будете постепенно избавляться от страдания. А от страдания никогда невозможно избавляться, освобождаться во времени. Поэтому действие должно быть мгновенным – и оно есть – мгновенное действие, разрывающее эту сеть времени. Вы будете говорить: «Что я должен делать? Скажите мне, что делать. Что практиковать? Какой метод? Как я должен думать, чтобы уничтожить это ужасное бремя времени?» Эти вопросы показывают, что вы по-прежнему мыслите в терминах времени: практика подразумевает время, метод подразумевает время; ожидание указаний со стороны тоже подразумевает время. И ваше действие в соответствии с тем, что было сказано, находится в поле времени; следовательно, в этом поле времени нет надежды; есть только скорбь и отчаяние.
Так что вы должны видеть истину этого. Видение истины этого представляет собой медитацию, которую мы будем обсуждать в другой раз. Вы можете видеть истину этого, только когда вы полностью внимаете всем своим существом. А вы не можете быть внимательными, если нет безмолвия. Только в том безмолвии, что не достигается во времени, и посредством того внимания возможно прекращение страдания. Тогда человек видит, что есть полностью иное измерение – не измерение богов или всего глупого вздора, который человек придумал от страха, от отчаяния. Есть измерение действия, не создающего конфликта и противоречия, а следовательно, напряжения. Но ум не может приходить к нему, что бы он ни делал, если он только не понимает все поле сознания, каковое является временем. А это можно понимать не посредством времени, не посредством мысли, но через мгновенное осознание, мгновенное восприятие.
Господа, вы должны быть достаточно серьезными, достаточно искренними, чтобы наблюдать все движение мысли как сознания, все движение мысли как текущую реку: огромную массу знания, традиции, надежды, отчаяния, тревоги и страдания позади мысли. И вы должны наблюдать все это целостно, а не как наблюдающий и наблюдаемое. Мыслитель есть мысль; наблюдатель есть наблюдаемое. Если вы смотрите на дерево, если вы смотрите на красоту неба и очарование тихой ночи, то вы – центр – остаетесь, и, следовательно, вы – наблюдатель. Наблюдатель сознает вокруг себя пространство, и в этом пространстве он переживает то, что можно переживать. То есть если вы наблюдаете как наблюдатель, вы всегда создаете вещь, которая наблюдается. Если нет наблюдателя как центра, из которого он смотрит, то есть только данность.
Слушайте тех ворон. Действительно слушайте. Если вы полностью слушаете, то есть ли центр, из которого вы слушаете? Есть шум, есть вибрация и все остальное, но нет центра, из которого вы слушаете. Есть внимание. Поэтому если вы полностью слушаете, то нет никакого слушателя; есть только данность того шума. Чтобы полностью слушать, вы должны быть безмолвны, и такое безмолвие – не что-то в мысли, создаваемое мыслью. Когда вы слушаете ту ворону, производящую шум прежде, чем заснуть, так полно, что нет никакого слушателя, вы увидите, что нет никакой сущности, говорящей: «Я слушаю».
Итак, мыслитель и мысль – одно; без мысли нет мыслителя. Когда нет мыслителя, а есть только мысль, имеет место осознавание мышления без мысли, и мысль заканчивается. Пожалуйста, не практикуйте все это. Не нужно сидеть в позе, правильно дышать, зажимать нос, стоять на голове или делать что бы вы там ни делали. Все это так инфантильно, так незрело. А это требует огромной зрелости. Зрелость означает восприимчивость, способность ума. И вы не можете быть внимательными, если вы не полностью восприимчивы; ваше тело, ваши нервы, ваш ум, ваше сердце, все должно быть полностью внимательным, не притупленным. Тогда вы найдете – ее найдет не тот вы, «вы» никогда ее не найдете, мыслитель, являющийся «вами», никогда не найдет реальность.
Этот факт необходимо видеть: есть измерение действия, не порождающее конфликт или страдание. И чтобы обнаруживать его, чтобы наталкиваться на него вслепую, необъяснимо, без мышления, должна быть свобода с самого начала, не в конце – свобода исследовать, смотреть, наблюдать, свобода от страха.
Бомбей, 3-я публичная беседа, 20 февраля 1966 г.
Собрание трудов, т. XVI, стр. 53–59
Мышление и память
Никакое решение какого бы то ни было рода, сколь бы умным и хорошо продуманным оно ни было, никогда не может положить конец конфликту между людьми, между «вами» и «мной».
Мышление не решило наши проблемы, и я не думаю, что оно их когда-нибудь решит. Мы полагались на наш интеллект, чтобы он показал нам выход из нашей сложности. Чем хитроумнее, изощреннее, тоньше интеллект, тем больше разнообразие систем, теорий, идей. А идеи не решают ни одну из наших человеческих проблем, никогда не решали и никогда не решат. Ум – не решение. Мышление явно не может предложить выход из нашего затруднения. Мне представляется, что нам сперва следует понимать процесс мышления и, возможно, быть способными выходить за его пределы. Ибо когда мышлению придет конец, возможно, мы будем способны найти способ, который поможет нам решать наши проблемы, не только индивидуальные, но и коллективные.
Мышление не решило наши проблемы. Умные люди, философы, ученые, политические лидеры в действительности не решили ни одной из наших человеческих проблем, представляющих собой отношения между «вами» и «другим», между «вами» и «мной». До сих пор мы использовали ум, интеллект, чтобы помогать нам исследовать проблему и тем самым надеяться найти решение. Может ли мысль когда-либо растворить проблемы? Разве мысль, если только она не в лаборатории или на чертежной доске, не направлена на самозащиту, самосохранение, не является обусловленной? Разве ее деятельность не «я»-центрична? И может ли такая мысль когда-либо разрешить любую из проблем, созданную самой же мыслью? Может ли ум, создавший проблемы, разрешать то, что он сам породил?
Безусловно, мышление – это реакция. Если я задаю вам вопрос, вы на него отвечаете: вы отвечаете в соответствии со своей памятью, своими предубеждениями, своим воспитанием, с климатом, со всей подоплекой вашей обусловленности; вы реагируете соответственно, вы думаете соответственно. Центром всей этой подоплеки служит «я» в процессе действия. Пока не понята эта подоплека, пока не понят этот мыслительный процесс, пока не понята и не приведена к концу эта самость, создающая проблемы, мы обречены на конфликт, внутри и снаружи, в эмоциях, в действиях. Никакое решение любого рода, каким бы умным и хорошо продуманным оно ни было, никогда не положит конец конфликту между людьми, между «вами» и «мной». Понимая это, осознавая, осознавая как и из какого источника возникают мысли, мы тогда спрашиваем: «Может ли мышление когда-то закончиться?»
Это одна из проблем, не так ли? Может ли мысль разрешить наши проблемы? Разрешили ли вы проблему, думая над ней? Проблема любого рода – экономическая, социальная, религиозная – разве она когда-либо действительно решалась мышлением? В вашей повседневной жизни, чем больше вы думаете о проблеме, тем более сложной, более неразрешимой, более неопределенной она становится. Разве это не так? Продумывая определенные грани проблемы, вы более ясно видите точку зрения другого человека, но мысль не может видеть всю полноту проблемы; она может видеть только частично, а частичный ответ – это не полный ответ, и потому это не решение.
