Кришнамурти: Мне интересно, сознаем ли мы, что действительно психологически зависим от других? Не то чтобы психологически было необходимо, или оправдано, или неправильно зависеть от других, но прежде всего, осознаем ли мы, что мы зависимы? Большинство из нас психологически зависимо не только от людей, но также от собственности, убеждений, догм. Сознаем ли мы вообще этот факт? Если мы признаем, что действительно зависим от чего-то для нашего психологического счастья, нашей внутренней стабильности, уверенности, тогда мы можем спросить себя почему.
Почему мы психологически зависим от чего-либо? Очевидно, потому, что сами по себе мы недостаточны, бедны, пусты; сами по себе мы чрезвычайно одиноки, и именно это одиночество, эта пустота, эта крайняя внутренняя нищета и самоизоляция заставляют нас зависеть от человека, от знания, от собственности, от мнения и от множества другого, кажущегося нам необходимым.
Но может ли ум осознать факт своего одиночества, своей недостаточности, пустоты? Очень трудно осознать, полностью осознать этот факт, поскольку мы всегда пытаемся от него бежать; и мы действительно временно спасаемся от него, слушая радио или прибегая к другим видам развлечений, посещая церковь, выполняя ритуалы, приобретая знания, а также посредством зависимости от людей и идей. Чтобы знать свою собственную пустоту, вы должны на нее смотреть, но вы не можете на нее смотреть, если ваш ум все время стремится отвлечься от факта собственной пустоты. И такое отвлечение принимает форму привязанности к человеку, к идее Бога, к тому или иному верованию или догме и так далее.
Так может ли ум перестать убегать, перестать спасаться, а не просто спрашивать, как это сделать? Ведь само спрашивание, как уму перестать убегать, становится очередным побегом. Если я знаю, что определенный путь никуда не ведет, я не иду по этому пути; не возникает вопроса, почему по нему не идти. Точно так же, если я знаю, что никакое избегание, никакое бегство никогда не решат проблему этого одиночества, этой внутренней пустоты, то я перестаю убегать, я перестаю отвлекаться. Тогда ум может смотреть на факт собственного одиночества, и страха нет. Страх возникает только в процессе бегства от того, что есть.
Так что когда ум понимает бесплодность, абсолютную бесполезность попыток заполнить собственную пустоту за счет зависимости, за счет знания, за счет верования, тогда он способен смотреть на нее без страха. А может ли ум продолжать смотреть на эту пустоту без всякой оценки? Я надеюсь, вам понятен ход рассуждений. Это может звучать довольно сложно и, вероятно, так оно и есть, но что нам мешает вникать в это достаточно глубоко? Потому как поверхностный ответ полностью лишен смысла.
Когда ум полностью осознает, что он спасается, убегает от самого себя, когда он сознает тщетность бегства и видит, что сам процесс бегства порождает страх, – когда он сознает истину этого, тогда он может смело встречать то, что есть. А что мы имеем в виду, когда говорим, что встречаем то, что есть? Разве встречать его, смотреть на него – это осмысливать его, интерпретировать его, судить о нем? Несомненно, суждения, смыслы, интерпретации просто не позволяют уму смотреть на данность. Если вы хотите внимать данности, бесполезно иметь о ней мнение.
Итак, можем ли мы смотреть без всякой оценки на факт нашей психологической пустоты, нашего одиночества, которые порождают все множество остальных проблем? Я думаю, трудность именно в этом – в нашей неспособности смотреть на самих себя без суждения, без порицания, без сравнения, поскольку всех нас учили сравнивать, судить, оценивать, высказывать мнение. Только когда ум видит тщетность, абсурдность всего этого, он способен смотреть сам на себя. Тогда то, чего мы боялись как пустоты и одиночества, больше не пусто. Тогда нет психологической зависимости ни от чего; тогда любовь – это более не привязанность, а нечто совсем иное, и отношения приобретают совершенно иной смысл.
Но чтобы узнать это самому, а не просто повторять это на словах, следует понять процесс бегства. В самом понимании бегства заключено прекращение бегства, и ум способен смотреть сам на себя. В смотрении на себя не должно быть никакой оценки, никакого суждения. Тогда данность важна сама по себе, и имеет место полное внимание, без всякого желания отвлекаться; поэтому ум больше не пуст. Полное внимание – это благо.
Брюссель, Бельгия, 4-я публичная беседа, 23 июня 1956 г.
Собрание трудов, т. X, стр. 52–53
Может ли ум осознавать эту пустоту, не называя ее…?
Большинство из нас осознает – возможно, лишь изредка, поскольку большинство из нас так сильно занято и деятельно, – но я думаю, что иногда мы осознаем, что ум пуст. И осознавая это, мы этой пустоты боимся. Мы никогда не исследовали это состояние пустоты, мы никогда в него глубоко и основательно не вникали; мы боимся и потому уходим от него. Мы дали ему название, мы говорим, что оно «пустое», что оно «ужасное», что оно «болезненное»; и само это определение породило в уме реакцию – страх, уклонение, избегание.
А может ли ум перестать избегать и определять его, не наделять его значением такого слова, как пустое, с которым у нас связаны воспоминания боли и удовольствия? Можем ли мы смотреть на него, может ли ум осознавать эту пустоту, не называя ее, не избегая ее, не судя о ней, – но просто быть с ней? Поскольку тогда – это ум. Тогда нет наблюдателя, смотрящего на нее; нет никакого цензора, который ее осуждает; есть только это состояние пустоты, с которым все мы в действительности хорошо знакомы, которого мы все избегаем, пытаясь заполнять делами, богослужениями, молитвами, знанием, любым видом иллюзии и возбуждения. Но когда возбуждение, иллюзия, страх, избегание прекращаются, и вы больше никак не называете это состояние и тем самым не осуждаете его, есть ли тогда наблюдатель, отличный от наблюдаемого? Несомненно, называя его, осуждая, ум создал вне самого себя цензора, наблюдателя.
Но когда ум никак не обозначает это состояние, не называет, не судит о нем и не порицает его, тогда нет никакого наблюдателя, а есть только состояние того, что мы назвали пустотой.
Амстердам, 4-я публичная беседа, 23 мая 1955 г.
Собрание трудов, т. IX, стр. 23
7. Избегание реальности
Избегание реальности можно прекратить, только когда вы осознаете, что избегаете…
Вопрос: Я старался изо всех сил, но не могу перестать пить. Что мне делать?
Кришнамурти: Знаете, у каждого из нас есть свои способы избегания реальности. Вы прибегаете к выпивке, а я следую учителю. Вы пристрастились к познаванию, а я к развлечению. Все способы похожи – не так ли? – пьет ли человек, следует ли учителю или увлекается познаванием; все они представляют собой одно и то же, поскольку намерение, цель, – в избегании реальности. Пожалуй, выпивка может иметь социальную ценность или может быть вредной, но я вовсе не уверен, что идеологические способы избегания реальности не хуже. Они бывают гораздо более тонкими, более скрытыми, и их труднее осознавать. Пристрастившийся к ритуалам и церемониям не отличается от пристрастившегося к выпивке, поскольку оба они пытаются бежать от реальности с помощью стимуляторов.
