После того как отряд осилил третий поворот, перед ним вдруг, словно по мановению волшебной палочки, возник монастырь Сизуин. Толстые стены монастыря словно черпали силы из самой земли, а огромная восьмиугольная храмина возвышалась над горной дорогой с таким величием и силой, словно являлась естественной частью горы.
Постояв немного и придирчиво оглядев свое будущее жилище, королева глубоко вздохнула и продолжила путь. Ни горе, ни разочарование, ни обида ни коем образом не отразились на ее прекрасном лице.
Путники прошли еще немного, сделав поворот, так что монастырь Сизуин словно повернулся перед королевой, демонстрируя ранее скрытые стороны и связанные с ними тайны. Теперь явственно стало видно, что только одна крепостная его стена, северная, прижимается к горе, составляя с ней единое целое, в то время как со стороны бездонной пропасти, на юге, храмина бесстрашно нависает над бездной и там стены нет.
Оценив нависающий над бездной край здания, королева указала на него, что-то сообщив своим девушкам. По реакции дам сопровождающие их военные поняли, что королева определила месторасположение комнат, которые будут отведены им в качестве места заключения. Она оценила надежность строения и невозможность проникнуть в эти помещения иначе как через главный вход, где за ними будет легче наблюдать, и военные признали, что королева абсолютно права.
Глава 19
Два рыцаря
Мучаясь от невозможности как-то утешить конвоируемых дам, офицеры Бертран ля Руж и Анри де Мариньяк старались, во всяком случае, быть милыми и оказывать хоть какую-то помощь отважной королеве и ее малочисленной, но бесстрашной свите. Каждая девушка была мила и нежна, воспитанна и куртуазна, так что казалось невозможным расточительством, что король, отвергнув супругу, отослал вместе с ней такие бриллианты, могущие составить честь любому королевскому двору в мире.
В свою очередь девушки также наблюдали за офицерами стражи, восхищенные их красотой и благородством. И надо сказать, им было, на что засмотреться!
Бертран ля Руж обладал золотыми кудрями, которые вились, точно хмель, и были мягки на ощупь, словно нежнейший шелк. Мало какой даме не хотелось бы запустить руку в это золотое руно, заглядывая в ясные голубые глаза рыцаря. Ходили слухи, что немало богатых и достойных дам было готово расстаться с добрым именем и всем, что они имели ради одной ночи наедине с этим обольстительным красавцем. Юные девушки наперебой умоляли родителей выдать их за прекрасного ля Ружа, видя в нем свое единственное счастье.
К сожалению, несмотря на то что некогда род ля Руж и был приближен к особе достославного короля Филиппа Короткого, с того времени утекло уже слишком много воды. И несмотря на то, что щит рыцаря, как и в былые времена щиты его предков, украшал золотой сокол, сидящий на отрубленной ветви дерева, очаровательный Бертран был беден. А значит, у него почти не было шанса удачно жениться. Впрочем, он не терял надежды в один прекрасный день сочетаться законным браком с какой-нибудь обворожительной хозяйкой замка, которую перед этим кто-нибудь осчастливит своевременным вдовством или долгожданным наследством.
Второй офицер, находящийся в подчинении у Бертрана ля Ружа, был его полной противоположностью. Барон Анри де Мариньяк происходил из стариннейшего гасконского рода. Как большинство гасконцев, он обладал орлиным носом и точеным скуластым лицом. Иссиня черные волосы барона слегка вились, так что их не нужно было специально завивать при помощи яичного белка. Так же как и Бертран ля Руж, он был гол, точно сокол, но в отличие от приятеля у него имелись перепективы продвинуться при дворе за счет родственных связей, так как его кузен, служа при дворе, был лично вхож к королю Франции. Щит де Мариньяка и его личное треугольное знамя украшала известная во многих землях разящая пантера.
В общем, оба рыцаря были чудо как хороши и, разумеется, сразу же понравились дамам. Так что переводчица королевы Мария Кулер, сердце которой оказалось разбито при одном виде прекрасного барона Анри де Мариньяка, сразу же начала придумывать уловки, которые помогли бы ей свести знакомство со столь галантным и красивым молодым человеком. Ее пылких взглядов, правда, наряду с приятелем был удостоен и золотокудрый Бертран, но того красавица оставила на случай, если с Анри ее усилия пропадут впустую.
Впрочем, не стоит осуждать за ветреность фрейлину королевы, ведь все дамы Энгебурги жаждали любви, были молоды и прекрасны, но несправедливо отправлены в ссылку, где не имели ни привычных развлечений, ни куртуазных знакомств. А ведь это так печально быть молодой и привлекательной особой, однако не иметь возможности опробовать силы своих чар… К тому же каждая девушка в душе знает, что недолго солнышку светить, а ветерку нежить цветочные лепестки – того и гляди, пройдет благословенное лето и поникнут цветики, не успев даже как следует раскрыться и нарадоваться жизни. И если девушка с приданым да знаменитой родней может выйти замуж хоть в тридцать, то что же говорить о бесприданницах, у кого за душой лишь милые улыбки, хорошенькое личико да звонкий голосок?
Поэтому оставшимся при королеве фрейлинам было вдвойне грустнее в мрачном монастыре рядом с королевой, которая нипочем не хочет возвращаться к брату в Данию, а в Лувр ее на порог не пускает собственный супруг.
Глава 20
Таинственная аудиенция
– В народе говорят, королева, мол, околдовала нашего короля в первую же брачную ночь, так что тот ничего не смог как мужчина, – доверительно сообщил копейщик, ведущий сразу двух коней под уздцы. – Может, и вправду околдовала?
– А на кой ей это? – мрачно ответствовал солдат, в обязанности которого входила охрана провианта отряда. – Чтобы поскорее из королевского дворца в монастырь податься? Мерзнуть в дороге, ножки о дорожные камни ломать да бобы точно простая крестьянка есть? Странная выгода!
Несколько человек, слушавших разговор, тихо засмеялись.
– Такая красивая, а все еще девственница! – облизывая губы, крякнул усатый лучник. – В былые времена короли были куда обходительнее с дамами. Да окажись на месте нашего короля его незабвенный папенька, уж он-то сумел бы угодить красотке, как и положено рыцарю, упрочив славу французских мужчин!
– Альковные дела требуют особого искусства и огня, – поддакнул приятелю охраняющий провиант. – А у нашего короля запала хватает только на то, чтобы неудовлетворенную жену в монастырь сослать. Уж лучше бы оставил при дворе, там бы у него нашлись помощники по любовным делам да постельные наместники. Так что прекрасная Энгебурга быстро подарила бы королевству еще одного инфанта, и все были бы счастливы. А так куда же это годиться?.. Тоже мне ведьма! Была бы ведьмой, так разве ж сейчас здесь была бы? Ведьма свою выгоду завсегда чувствует! Первым делом, обняв мужчину, в самую реку
[9]
кидается. Попомните мое слово: еще явится при дворе подлинная ведьма. Та самая, которая все это и устроила!
