– Эй! Эй! Стой!
– Держи!
– Сбоку, сбоку заходи! – неслись голоса мне вдогонку.
Мы с Вороном полетели со всей прыти, на которую только был способен мой скакун. Еще раз я себя пленить не позволю. Уж лучше умереть, чем попасть в руки разъяренным мужикам! Ворон – умница, но его силы явно уступали жеребцам преследователей. Нам повезло тем, что имелась пусть небольшая, но фора.
– Прости меня, малыш! – потрепала его по холке, выбирая момент для прыжка. Мы завернули в лес и на некоторое время исчезли из поля видимости гнавшихся за нами мужчин среди густой растительности.
Я придержала поводья и соскочила в разросшиеся кусты, а Ворон по инерции помчался дальше. Спружинила на упругие ветки и забилась под папоротники и лопухи, (которые здесь достигали гигантских размеров, по сравнению с теми, что были в моем детстве) спряталась от лихих глаз преследователей. Через мгновение услышала, как они пролетели мимо меня с криками и улюлюканьем.
«Вот тебе и весело с самого утра! Ничего себе – повеселилась! Жаль Ворона, хотя что они ему-то сделают? В крайнем случае, продадут… а вот мне как теперь добираться домой – еще тот вопрос», – думала я, отсиживаясь.
Ноги устали от неудобного положения, но я не спешила выбираться, боялась, что они вернутся, обнаружив пропажу, и станут искать меня…
Спустя непродолжительное время все же вышла и поплелась обратно, глотая слезы – жаль, что они не помогают ни горю, ни несчастью, лишь облегчают на миг страдания, но только на миг. Какой-то замкнутый круг, было чувство, что лес не выпускает меня. Правда, на больную голову какие только мысли не приходят… Ноги почти заплетались, но я продолжала идти, только бы еще знать, куда? Вернее, какое направление – правильное для меня?
Теперь, опасаясь преследователей, держалась возле деревьев, укрывалась в их тени. Нужно найти какое-то селение, чтобы хотя бы одеться. Я могла заложить свою стрекозу. Что толку хранить сокровище, когда нечего есть и не во что одеться?
Устала и решила отдохнуть, для этого забралась повыше. Двоюродный брат научил меня лазать по деревьям еще до школы, когда жила почти месяц в гостях у бабушки. В детстве, играя в казаков-разбойников, я укрывалась где-нибудь на пушистом клене и сверху наблюдала, как меня ищет соседняя ребятня. Они и не догадывались, что девчонка может так же здорово, как и мальчишки лазать по деревьям. Я же спускалась и, через время, выходила к ним сама, когда тут и там слышались возгласы: «Катька, выходи! Сдаемся!»
Правда, позже я редко пользовалась этими умениями, но сейчас они мне пригодились. Усевшись на широкий сук кряжистого дуба, прислонилась спиной к стволу, а ноги расположила так, что если вдруг надумаю падать (во сне всякое случается), то обязательно зацеплюсь за ветки и смогу удержаться.
Спала долго, без сновидений, проснулась от назойливого пищащего звука. Открыла глаза. Темно. Луна ярким блюдцем зависла почти над самой головой, а комар продолжал искать площадку для приземления. Легким шлепком по щеке избавилась от кровососа и от сонливости. Проснулась окончательно. С моего сука просматривался тракт. По дороге, поднимая клубы дыма, мчался всадник…
Он попал в полосу лунного света, и тут мое сердце вначале подпрыгнуло, а потом опустилось так низко… как только смогло. Я узнала его.
– Катька! Что же ты сидишь, дура! – заорала на себя, спохватившись и понимая, что если не успею, то это будет такая неудача, такая!.. Свалившись-таки вниз, подскочила на ноги и бросилась наперерез всаднику, изо всех сил стараясь обогнать время. Почему, когда торопишься, оно бежит с еще большей скоростью, чем раньше?
Обливаясь потом и слезами, чувствуя, что сердце бьется где-то в горле, а воздуха не хватает, я летела, не разбирая дороги, боясь опоздать, молила только об одном, чтобы не оступиться, чтобы успеть. Успеть!
Вылетела и зажмурилась, оказавшись прямо под копытами его коня. Заглатывая ртом воздух, выравнивая сбившееся дыхание, ждала реакции наездника и к своему облегчению, услышала отборную ругань – значит, все живы.
Ну как благородный дворянин может так ругаться? Я наслаждалась его голосом, его гневом, зная, что тот пройдет, лишь только всадник увидит меня. Чувство защищенности легло на плечи, и я опустилась на колени (едва удерживаясь от душивших слез), ноги – больше не держали.
– Какого черта?! – возмущался господин де Бюсси. Спешившись, все еще в гневе, он подошел и встряхнул меня за плечи. Поднял, развернул к себе. Несколько мгновений изучал мое лицо, видно, в свете луны, сложно было признать во мне барышню высокого сословия.
– Катрин?! – столько изумления смешанного с радостью и с чем-то еще послышалось в его голосе.
– Да, сударь, это я… – сказала сквозь слезы.
– Бог мой! Не могу поверить! – граф нежно обнял меня, притянул к себе, – Неужели, нашел?! Вы в таком виде, дорогая Катрин, что я не сразу вас узнал…
– Простите, сударь, бальные платья не попадались на моем пути, а то я бы…
– Молчите, молчите, счастье мое! Вы – живы и это самое главное! А платье… я куплю вам сотню, тысячу, сколько вам будет угодно.
– Обещаете? Ловлю вас на слове!
– Катрин, и в таком положении вы еще изволите шутить? Я люблю вас! Слышите, люблю… – последние слова графа долетели до меня уже за пределами чувств.
Я потеряла сознание, наверное, от счастья.
Глава 31
Очнулась, но не спешила обнаруживать себя, наслаждалась заботой и теплом, что исходили от моего спутника. Тревоги отступили, и можно было теперь ни о чем не беспокоиться. Неспешно раскачиваясь, поняла, что нахожусь в седле, приоткрыла глаза: впереди – дорога, над головой лазоревое безоблачное небо. Щебет беззаботных птах известил о том, что уже давно утро. Я опиралась спиной на наездника, который управлял конем. Знала, что это граф, чувствовала его дыхание, стук сердца, который почти совпадал с моим собственным. Мне было хорошо и очень не хотелось тревожить это чувство.
Пора просыпаться, но… тогда последуют вопросы, и предстоит нелегкое объяснение.
Хотя, откладывая разговор, мне вряд ли удастся его избежать. Рано или поздно придется ответить на вопросы графа.
«Нужно подумать и изложить события так, чтобы Бюсси избежал поединка с Антуаном де Тривьером. Но как это сделать? Что сказать?» – размышляла, надеясь на то, что у меня еще есть хоть немного времени на подготовку к беседе с графом.
– Катрин… – позвал он меня осторожно, словно ветром подув в правое ухо. Я вздрогнула, не ожидая так близко услышать его голос. – Вы не спите?
– Нет, сударь. Доброе утро!
– Утро? Уже давно день, милая госпожа де Шнур. Утро вы благополучно проспали, – усмехнулся Бюсси. – Не хотите ли остановиться на привал?
– Да, пожалуй…
Спешились у небольшой рощицы, в которой тонкие тополя перемежались с соснами и юными лиственницами. Я огляделась – небо, солнце, теплый ветер, играющий листвой, птичий перезвон, что еще нужно для того, чтобы поверить в жизнь? В то, что она прекрасна! Спокойствие и умиротворение окружили меня, даря уверенность в том, что уж теперь-то всё должно быть только хорошо.
