Принц ушёл не оглядываясь. Не знаю, о чем он думал в этот момент, но мне хотелось верить в его благородство. Оставшись одна, я вдруг разревелась, проклиная судьбу, разлучившую меня с тем, кого полюбила всей душой, навсегда.
В своем горе не заметила появления Шико. Его крепкие руки подняли меня с пола, на котором я сидела в тот момент, рыдая и всхлипывая.
– Катрин, так нельзя. Слышите? – долетели до меня его слова, наполненные сочувствием и заботой.
– А как можно, сударь? Как?
– Вы обедали сегодня? – отвел он от меня взгляд, доставая из кармана брюк платок и помогая вытереть слёзы.
– Нет, – пожала я плечами, – А зачем?
– Зачем? Вы молоды, красивы, вам нужно жить дальше.
– Я не хочу, сударь, всё пустое. Жизнь она такая серая, ненужная. Что я могу от неё дальше ждать? Только разочарования!
– Ну, неужели только это? Не верю, сударыня! Жизнь – прекрасная штука, даже если солнце закрыто тучами, а на душе идет дождь. И у вас ещё всё только впереди, дорогая Катрин. Ну, же, улыбнитесь! – пытался он меня отвлечь от грустных мыслей.
– Ведь вы же про меня ничего не знаете! – покачала я головой, – Здесь у меня уже ничего не будет. Я очень хочу домой, к родителям.
– О! Я совсем забыл, – Шико ударил себя по лбу ладонью, – Вот глупая голова! Я же не один, идёмте, – он потащил меня за собой, не давая возможности возразить.
В гостиной, прохаживаясь вдоль стены, меня ждал мужчина – высокий, седовласый, в морской форме, с трубкой в зубах.
Какое-то мгновение я стояла в нерешительности, всматриваясь в знакомый образ, и в то же время боялась поверить, что это правда, что вижу названного отца не во сне, а наяву.
– Ну, здравствуй, девочка! – развел он широко руки, и тут я уже не смогла устоять. Этот голос невозможно было спутать ни с чьим другим.
– Люк! – кинулась со всех ног и повисла у него на шее. – Где ты так долго пропадал?
– Тише, тише! Я всё тебе расскажу, милая, только успокойся, – поглаживал он меня по голове, как маленькую и от этой ласки на душе становилось светлее. Не ожидала его увидеть, не надеялась на эту встречу, и поэтому мне почти не верилось в происходящее.
Через некоторое время мы вместе обедали, и, я слушала историю жизни своего пропавшего «отца». Шико оставил нас наедине, зная, что нам необходимо поговорить, слишком давно мы не виделись.
– Я так скучала! Ты не представляешь, как я скучала по тебе! – нарушила я молчание, не отрывая взгляд от Люка. Никак не могла наглядеться.
– Я тоже, девочка. Тоже. Не было ни дня, чтобы я о тебе не думал. Мне казалось, что ты счастлива, я ведь видел, как он на тебя смотрел тогда…
– О, если бы только знал, как долго мы шли от того дня к своему счастью! И вот ты видишь теперь результат, нас все равно разлучили. Теперь уже навсегда… – я всхлипнула.
Фаре подошел, обнял за плечи:
– Крепись, девочка. Жизнь – она бывает что-то дает, а бывает – забирает обратно. Ну-ну! Не плачь. Я старый моряк, многое повидал, поверь мне, всё когда-нибудь проходит и печаль тоже, – он глубоко затянул трубку и выпустил враз несколько колечек пушистого дыма.
– Как хорошо, что ты вернулся, – прижалась я к нему.
– Нет, милая. Я не вернулся. За то время, что мы с тобой не виделись – где я только не был! Я устроился на торговое судно и знаешь – кем?
– Кем?
– Боцманом! – гордо выпятил грудь мой старик.
В душе он по-прежнему оставался мальчишкой, которому хотелось похвастать своими успехами.
– Ух, ты! Молодец! – похвалила Люка, чувствуя, что искренне горжусь его достижениями.
– Собирайся, я хочу взять тебя с собой. Поэтому я здесь. Господин де Шико рассказал мне о тебе… про то, что тебе пришлось пережить. И я решил, что моей девочке лучше всего развеять тоску может только море.
– А как же поверье, что женщина на судне – к беде?
– А кто скажет, что мой внук – это женщина? – хитро подмигнул Люк. – Я и вещички тебе уже подобрал по размеру. Ну, что скажешь? Будешь со мной бороздить морские просторы, а? Начнешь новую жизнь?
– Люк, я никуда не поеду! – сказала, стараясь не смотреть на него, встала и отошла к окну, – Если бы ты приехал раньше, Люк… Сейчас я не могу, не хочу уезжать отсюда. Прости.
– Катрин, милая, не торопись с ответом. Завтра утром, я выезжаю в Ла-Рошель
[5]
. У тебя есть время подумать. Если ты решишь остаться… мне будет очень тяжело, но я тебя пойму, девочка. Не торопись с ответом. Мы могли бы изменить твою судьбу.
– Нет, Люк, теперь уже слишком поздно что-либо менять.
– И всё же, мне бы очень хотелось, чтобы ты приняла моё предложение, – оставил старик за собой последнее слово в нашем разговоре.
Он расположился у меня, вернее, я настояла, чтобы это было так. Мы провели весь день и вечер вместе, за разговорами о жизни.
Потом наступила ночь, в которой я так и не смогла сомкнуть глаза: размышляла о прошлом и настоящем, о том, что ждёт меня дальше. Признавала – расставаться с Люком будет нелегко, но так не хотелось снова играть в маскарад, быть под чужим ликом, прятаться и бояться разоблачения. И потом… снова найдется кто-то, кому может приглянуться незамужняя девушка. Я это уже испытывала и не раз, а больше не желала становиться на шаткий мост с названием «любовь».
Наутро мы расстались. Это было самое тяжёлое расставание в моей жизни. Люк понял меня, как настоящий мудрый отец, для которого благополучие дочери и её желания превыше собственных интересов. Он обнял меня, поцеловал в лоб:
– Береги себя, девочка! Мне пора.
Я долго стояла на балконе, провожая взглядом его пошатывающуюся фигуру, пока он не скрылся из вида. Люк говорил, что нанял себе повозку и теперь его ждали где-то у западных ворот Парижа.
Снова одна, снова со своей бедой. Я захотела сходить к Луи, навестить его. Позвала Эльзу, сказала ей, что вернусь к вечеру и пошла на свидание с мужем.
Дорогу я запомнила ещё в первый раз, и теперь мне не составило большого труда найти церковь у стен которой покоилось тело графа де Бюсси.
Среди тишины, мне казалось, что я вновь слышу любимый голос. Мы разговаривали долго обо всём…
– Сударыня! – меня окликнул Шико, возвращая в действительность. Я обернулась к нему. Шут спешил ко мне, он был чем-то встревожен. На его лице сложно было что-то прочитать, а вот его жесты выдавали внутреннюю борьбу.
– В чем дело, сударь? – спросила я, поднимаясь со скамейки и направляясь к нему навстречу.
– Почему вы не уехали с отцом?
