Да, да! Точно. За день до исчезновения Маринка чувствовала себя плохо, на тренировку не пошла.
«10 августа. Нет сил стоять. Все перед глазами плывет. Ночью что-то снилось, что – не помню. Как будто кто всю ночь бубнил на ухо. Постоянно вспоминается моя Чумочка, что она сидит около моей кровати и твердит, чтобы я немедленно отсюда уезжала. Что климат в бухте смертелен для моего здоровья. А сама в глаза смотрит, смотрит и растет. На самом деле увеличивается в размерах и превращается в здоровую тетку в черном плаще с капюшоном. И все бормочет, бормочет:
«Уезжай, уезжай: и тебе опасно, и ты опасна. Здесь все против вас, даже природа. Ты умрешь, ты уже умираешь. Эта бухта высасывает из тебя силы. Она не успокоится, пока всех вас не попереубивает».
Чушь все это. Голова все сильнее болит.
Скоро тренировка. Надо взять себя в руки. Надо…»
Дальше ручка скользнула вниз, оставив завиток. Словно Маринку отвлекли. Что-то такое произошло. Важное. Потому что позавчера Гусева не только выздоровела, но и смогла уйти, сделать вид, что едет домой, а сама добралась до перевала (с ее-то слабостью!) и спустилась вниз, проведя ночь в долине. Дневник при этом совершил маленькое путешествие. Какое-то время он был с ней, потому что Маринка успела вспомнить свой сон и записать его. А потом он немного полетал и оказался на обрыве в кустах. Или его туда принесли? Если принесли, значит, у Гусевой есть сообщник. И Тамарка догадывается, кто это. Распрекрасный Баксик, Мишка, который вроде бы ничего не знает, но с радостью готов всем помочь.
Вопросов было несколько:
Кому так помешал дневник, что он все в нем повычеркивал? Харитошке-капитошке? Она испугалась, что узнают про брата и ее ночные вылазки? Ничего криминального. А если и испугалась, то могла бы просто разорвать тетрадку на мелкие кусочки. Зачем тратить время и чернила на зачеркивания? Черная Дама? Про нее тут толком ничего и не написано. Только то, что Чумочка и Черная Дама одно и то же? Смешно, но несмертельно. Черная Дама могла прихватить с собой дневник, а не оставлять на видном месте, чтобы потом создавать вокруг столько суеты. Вон как Хохрякова-Хомякова за ним охотилась. Кто еще остается? Хозяин долины? Маринка у него что-то взяла. И потом что-то искала в его доме. Может, он не хотел, чтобы про него вообще знали? Три ха-ха! Еще день, и про его дом будет гудеть вся бухта. Кое у кого, не будем показывать пальцем, у кого, хотя это Андрюха Павлов, язык слишком легко подвешен, и запросто все разболтает. После таких рассказов найдется человек пять-шесть, кто, несмотря на строгий запрет, с удовольствием совершит ночную экскурсию по ступенькам в долину.
Теплее.
Хозяин нелюдим, ему гости не нужны. Был бы людоедом, ел бы каждого. А он отпускает. О здоровье заботится. Уж не он ли спас Гусеву от ее загадочного недомогания? Тогда понятно, что она делала в долине. Провела там такую же ночь, что и Томка.
Разгадка была близко. Цыганова до красноты потерла лоб, но больше никаких стоящих идей не приходило. Она глянула на кусты, надеясь, что они ей что-нибудь толковое подскажут…
Над кустами возвышалась Черная Дама.
Как вовремя Томка подняла глаза!
Черная Дама бесшумно скользила по склону.
Вот, значит, как! Загнала в ловушку, а теперь ищет?
Тамарка прижалась к земле и поползла в самую чащу. Кусты немилосердно затрещали. Цыганова кожей чувствовала, что Дама ее сейчас найдет. Эх, если бы земля по желанию могла бы расступаться. С каким удовольствием Томка провалилась бы сейчас сквозь землю к антиподам. Что там у нас? Австралия? Вот-вот, к самым кенгуру.
Но земля расступаться не собиралась. Тамарка плотнее к ней прижалась и только сейчас вспомнила про дневник, который все еще был у нее в руках.
А не принять ли ему участие в этом спектакле?
Цыганова на секунду приподнялась и зашвырнула дневник подальше. Кусты захрустели, принимая неожиданный подарок.
Дама резко повернулась. Тамарка смотрела на ее удаляющуюся спину. Дождавшись, пока Дама уйдет подальше, поползла наверх.
Уже через минуту ей казалось, что продираться сквозь кусты она будет вечно. Она ползла и ползла, а они все не кончались и не кончались. Но вот вокруг уже кустов не было, а сама Томка оказалась на дороге. И на нее неслась красная легковушка. Хрипло крякнув, легковушка вильнула. Мотор чихнул и замолк.
– Куда же ты ползешь, окаянная? – закричал водитель, хлопая себя по бокам. – Кто ж за тебя на дорогу смотреть будет? А как бы я не повернул? Сделала бы старика убийцей на всю жизнь?
– А чего вы едете там, где я иду? – спросила Тамарка.
– Ты идешь? – ахнул старик. – Ты ж, окаянная, по дороге ползала, меня ждала!
Томка пригляделась к ругачему водителю.
Иногда и ей улыбается удача!
Это был дед, что вчера флягу с молоком передал.
– Здравствуйте. – Цыганова чуть не бросилась на шею водителю, но тот вовремя дверцей машины отгородился. – Довезите меня до поселка, а то я что-то заблудилась. Тропинок у вас здесь натоптали, любой нормальный человек запутается.
– Что ж тут путать? – Старик с недоверием смотрел на лохматое, в кровь исцарапанное явление. – Тропинка у нас одна. Это ты решила свою проложить.
Тамарка проследила за взглядом деда. Неширокая аккуратная тропинка была на своем обычном месте. А рядом с ней проходила пространная колея, сделанная лично Цыгановой.
– Что ж ты, окаянная, напролом шла? – более миролюбиво спросил старик. – Вот же она, дорога.
– Я не заметила, – призналась Томка. – Ногу подвернула. До поселка не довезете?
– Садись, садись, – нехотя согласился водитель. Конечно, ему не хотелось Томку никуда везти. – К врачу, что ли? У вас же свой.
– Наша заболела, – соврала Томка. – И вообще у нас там все заболели, – зачем-то добавила она.
– А я говорил! Еще когда вы приехали! – Дед возился с замком зажигания. Машина, расстроенная, что ее так неудачно остановили, заводиться отказывалась. – Делать вам здесь нечего. Не везде хорошо, где дешево. Молодая у вас тренер, не понимает, что детишек надо в проверенные места везти, а не абы куда. У нас в этой бухте даже туристы не селятся. Хотя они-то уж, как тараканы, на любом камешке поместиться могут.
– А здесь что? – Тамарка блаженно развалилась на жестком, грязном, корявом кресле и вытянула ноги. Нет, все-таки жизнь иногда бывает приятной.
– Ничего хорошего здесь нет. – Водитель в сердцах стукнул по рулю, и машина ожила, издавая всевозможные звуки от уханья до оханья и тарахтения. – Деды запрещали туда ходить. А они знали толк в запретах.
– Что ж там такого дурного? – Томка решила прикинуться дурочкой и глупо улыбнулась.
– А то ты сама не заметила? – Дед лукаво посмотрел на пассажирку.
– Заметила, – честно призналась Цыганова, прекращая ломать комедию, – но ничего не поняла.
