– А кого ты убил?! – мрачно спросил Сашка.
Девчонки молчали и в упор смотрели на Лешку. Тот еще раз непроизвольно глянул на свои руки и быстро спрятал их за спину. «Со мной все чики-поки, моя кукушечка на месте», – мысленно сказал себе Лешка, чтобы не придумать лишнего. За последние сутки, конечно, он во многом уже сомневался, но ведь не мог же он и правда убить собачку или тем паче кого-нибудь еще! Лешка решил, что лучшая защита – нападение.
– Я никого не убивал! И ваще!.. Это… Сами вы убийцы! Анька вон всегда в черном. Мультик еще этот смотрит, как его, «Ленор – маленькая мертвая девочка». А эта Ленор там направо и налево всех мочит! Короче, это все она!
Женька вдруг отступила на шаг от подруги.
– Ага. Конечно, это я убила эту дебильную шавку, – спокойно заявила Аня.
– Призналась! – подскочил на месте Сашка. – Сколько животных ты убила, говори! Говори!
– Две тонны.
– Ага! Сатанистка! Убийца! Тебе вообще нельзя доверять! Потому что ты отказываешься нам рассказать, что произошло в марте на комбинате! Откуда ты знала, куда идти и как сражаться с драконом? Что ты от нас скрываешь?! И сейчас: что тебе говорят голоса?! Ты, ты… Ты ведьма!
Лешка смотрел на Журбу во все глаза. Но ведь он и раньше знал, что Анька читает про всякие похоронные культы или как там это называется. Одевается в черное. Музыку слушает какую-то… траурную. Мультик этот, и правда. Да и на комбинате она вела себя как-то… подозрительно уверенно. И как он сразу все про нее не понял?! Это ведь она их убедила воевать со жрецами на комбинате! А теперь – заманила на эту гору! Это она все придумала!
– Вы что – полоумные? – все еще достаточно спокойно поинтересовалась Анька. – Что вы так серьезно? Я просто по-шу-ти-ла. Это всего лишь…
– Ни фига себе шуточки! – ахнула, перебив ее, Женька. – Убить животное для прикола! Знаешь, Аня…
– Да не убивала я эту шавку! – наконец, вышла из себя «убийца». – Как вы вообще могли до такого додуматься – что я кого-то убила?! При чем тут мультик?! А если я вам чего-то не говорю, так это просто время не пришло! И вообще, знаешь, Женя, если ты так легко поверила, что кто-то может ни за что ни про что убить животное, то ты сама – первая кандидатка в убийцы. ТЫ всегда кричишь, что терпеть не можешь всяких хомячков, домашних крысок, канареек, кошек, мелких собачек. ТЫ кричишь, что ненавидишь всех мелких животных! Ты САМА говорила, что тебе все время, как ты их видишь, тебе хочется их пнуть! А эту Гайку ты персонально ненавидела за то, что она нагадила около нашей палатки!
«Точно!» – у Лешки в очередной раз все похолодело внутри: его сестра именно так всегда и говорила. Она ненавидела мелких животных. Несчастная собачка Гайка увязалась за ними из лагеря, а Женьке это не понравилось, и она ее…
– А ты ведь так хотела узнать, как «работают» сейды! Вот ты и принесла жертву! – напомнил Женьке Сашка. – Что ты попросила у духов? Планшет? Какой обряд провела?
– Какую жертву? Вы что, спятили? Мало ли что я говорю? У меня просто переходный возраст, эмоции! Я никого не убивала! Да, это была мерзкая собачка, но не убивать же ее за это! И не надо на меня так смотреть, Сашка! Кто, как не ты недавно с дерева кинулся на Лешку. Что, забыл? А ведь ты его чуть не убил! За что?! Так что и собачку ты… того!
– На меня кинулся Санек? – ахнул Лешка.
– Да я просто случайно свалился на него сверху!
Но Женька уже ничего не слышала:
– И вообще, Сашечка, я про тебя такое могу рассказать!..
Что было потом, Лешка предпочел забыть навсегда. Они не просто поверили в то, что каждый из них мог запросто убить животное – они вспомнили друг другу все-все, каждую малейшую ошибку, каждый промах. Говорят «вылить ушат грязи»: это было не ушат – это были цистерны грязи. А потом кто-то не сдержался и… В общем, минут через сорок они наконец успокоились в разных углах полянки. Только теперь не знали, как смотреть друг другу в глаза.
Белая влажно-туманная призрачная ночь наступала со всех сторон. Серые камни с серебристыми лишайниками замыкали круг, внутри его в белом молоке тумана торчали острыми иглами сухие сучья искореженных деревьев, угрожая и предупреждая на неизвестном языке горы. Лешка давно уже отмыл собственную – а это была именно его собственная, из ранки на голове, которую он потрогал! – кровь, но ему по-прежнему казалось, что руки у него в крови.
Лешка старался не смотреть ни на руки, ни по сторонам. Он не отрывал глаз от котелка, в котором над костром шумно кипели Женькины маслята, приправленные какими-то съедобными травками. Только с каждой минутой варево все больше походило на какое-то ведьминское, шаманское зелье, а сама Женька с палкой-поварешкой в руках, с рыжими, спутавшимися без расчески волосами выглядела злой колдуньей: того и гляди или отравит, или заколдует, или сам окажешься в котле как последний важный ингредиент…
Как Лешка ни старался, морок не уходил. И память не возвращалась. Как давно они уже блуждают по лесу? Что с ними происходило? Где они ходили? Отмотать события назад, как ленту кинофильма, не получалось. Отдельные рваные воспоминания не выстраивались в цельный сюжет. И только одно сильное ощущение-воспоминание не отпускало: страх и бег. Какой-то бесконечный бег через лес, как будто он заяц и на него объявлена охота.
Сашка, Аня и Женька тоже молчали. Анька вообще как будто превратилась в статую – сидела на своей «сидушке» в позе лотоса, как йог, с прямой спиной сложив руки на коленях, и смотрела в огонь. А огонь отблесками плясал в ее зрачках. Чем дольше Лешка смотрел на девчонку, тем больше ему казалось, что она, та, которая сидела сейчас напротив, была вовсе не Анька. Что у нее был несколько не тот разрез глаз, слишком широкий, не как у Аньки, нос, широкие скулы… Да и Сашка рядом тоже был как-то не похож на себя…
И снова страх, липкий, противный страх пополз к Лешке со всех сторон, пробрал до костей ознобом, сполз холодным потом по позвоночнику. Он боялся! Он боялся всего: страшного ни мертвого ни живого леса, тумана, скрывающего свои тайны, ночи, подступающей со всех сторон, огромной луны, вылезавшей из-за леса, страшных звуков, не прекращавшихся ни на секунду, гномов, троллей, эльфов, шаманок, жрецов… Людей, сидящих рядом с ним…
Лешка шумно вытащил спальник из рюкзака, забрался в него с головой, привалился к камням. Спрятаться! Как в детстве дома под одеяло, спрятаться! Но дома не было – кругом был лес, полный звуков и страхов. Что-то ухало, потрескивало, стонало вокруг, заставляя вздрагивать и прислушиваться. Хотелось бежать. Бежать что есть сил, бежать куда глаза глядят, бежать и орать. А безумное варево все булькало в котелке, страшная рыжая Женька все ворочала в нем своей палкой, с огнем в глазах все так же неподвижно сидела та, что была похожа на Аньку, и Сашка, который сам, наверное, и убил собачку, сидел рядом с ней.
– Нет! НЕ-ЕТ!!! НЕ-ЕТ!!! – не выдержал Лешка. – НЕТ, я так не хочу, я так не буду! Так не по чесноку! – Он подскочил на ноги. – Че происходит?! Где мой подвиг? Где зло, которое надо победить? Я не подписывался сидеть тут и трястись от страха! Короче, я так не согласен! Я хочу фотки! Хочу видос на ютубе! Я хочу всех урыть и стать супергероем! Что за хрень? Что вы вообще тут сидите и тупите?! Что мы тут, типа, всю жизнь сидеть будем? Пойдем! Пойдем и вызовем всех на бой! Гномов этих ваших, эльфов, шаманов, лопарей, туристов! Все этих ваших дровосеков! Я всех урою! Урою! Потому что я никого не боюсь!
