– Ну, раз так… А раньше ты почему молчал? Я, глядишь, помог бы тебе чем-нибудь.
– Просто до вчерашнего вечера я не был уверен. А как только случилась эта трагедия в парке… Но вот тут как раз есть еще одно опасение. Если мой список окажется стопроцентно верным, я могу стать мишенью! Ведь это страшная тайна, и, возможно, те люди погибли из-за нее! Ну, или из-за чего-то, с ней связанного…
– Сукин сын, - вяло усмехнулся Олег. - Сначала втянул меня, а теперь предупреждаешь?
– Я думал, ты мне друг! - всерьез обиделся Ригельман.
– Ладно, не дуйся, шучу. Конечно, я тебе друг. Если что, ляжем на стол рядом. Ты хочешь, чтобы тебя вскрывал Ногин или сам «моргенштерн»?
– Типун тебе на язык!
– Согласен, зашивают оба небрежно, после их работы у покойников никакого эстетического вида. Укажем в завещаниях Пастухова. Он парень аккуратный.
– Мертвяк ты бесчувственный, Олежек. Одно слово - прозектор!
– Ладно, Моня, мне, похоже, хватит… Пойду завалюсь спать. Утром договорим, хорошо?
– Но ты, если до утра не продрыхнешь, список мой прочти, пожалуйста!
– Постараюсь… …Проспать до утра Сполохов был бы рад, но ему не дали. В три часа ночи позвонил сам куратор морга. Олега всегда забавляло корявое название этой должности, но стоило шефу изложить суть проблемы, доктору стало не до веселья.
– Приезжай. Срочно.
– Три ночи, Карл, что за спешка?
– Здесь прокуратура и новый труп. По той же схеме.
– О чем вы? По какой схеме? С пулевым в голову?
– Да. И еще…
Шеф взял долгую паузу, нарушить которую Олег почему-то не решался. Неприятное предчувствие окатило его внутренности холодной волной.
– Это Ригельман… - наконец выдавил куратор.
Внутри у Сполохова все оборвалось. Он вскочил с кровати и начал лихорадочно одеваться. Руки снова дрожали, но теперь не с перепоя…
5
Первая леди Объединенных Наций, а по совместительству главный редактор «Мировых новостей» Наталья Томилина была женщиной на удивление молодой и красивой. Отправляя запрос, Сполохов был уверен в двух вещах: что если ему и ответят, то, во-первых, это будет какой-нибудь мелкий служащий, а никак не главный редактор. И если уж редактор - женщина, это обязательно должна быть энергичная старая грымза, пробившаяся на теплое местечко всеми правдами и неправдами. Ожидания не оправдались, и Олег немного растерялся. А если честно, растерялся совершенно. До сумбура в мыслях и неспособности четко сформулировать суть проблемы.
– Я хотел поговорить… у меня есть материал. Не мой, моего друга. Он погиб. Я не уверен, но мне кажется, его смерть как-то связана со списком.
– С материалом? - уловила Томилина, несмотря на бестолковость объяснений.
– Да, с ним. Вы посмотрите?
– Конечно, док. Только у меня есть встречная просьба. Ведь это вы проводили вскрытие жертв Стокгольмского инцидента? Как насчет интервью?
– Я… но прокуратура взяла с меня подписку о неразглашении…
– Отлично. Мы и не будем касаться деталей следствия. Вы просто выскажете личные впечатления и предположения, а в конце вскользь упомянете следователей, которые брали с вас такую подписку. Годится?
– Не знаю, мне надо подумать.
– Конечно. - Наталья очаровательно улыбнулась. - Сбрасывайте ваш материал.
Сполохов уже рассмотрел ее более внимательно, но первое впечатление от этого не испортилось. Ей было не больше тридцати пяти, и она знала себе цену. И цена эта была чрезвычайно высокой. А потому выглядела Наталья классно. Именно так. Олег в подобных вопросах разбирался досконально. Ее шарм и потрясающая красота обезоруживали. Они заставили Сполохова испытать давно забытое ощущение благоговейного трепета. Как у романтично настроенного школьника…
Пока он изучал внешность редакторши, она успела пробежать взглядом список и сделать некие выводы. Ни выражение лица, ни интонации не изменились, но выданное Томилиной резюме Олега крайне огорчило.
– Не годится.
– Но почему?! Я уверен, что между Стокгольмской расправой, гибелью моего друга и этим списком существует связь!
– А я не уверена. В списке фигурируют фамилии весьма влиятельных и уважаемых людей. Бездоказательно обвинять их в чем бы то ни было - абсурдно. Кроме того, это опасно.
– Но я не обвиняю, я только указываю на связь…
– Я уверена, никакой связи нет.
– Послушайте, Наталья… Дмитриевна, моего друга убили сразу после того, как он сбросил этот список в мой комп! Убили из того же оружия, что и тех людей в парке. И вы не видите связи?!
– Этого мало, господин Сполохов. На одном сходстве оружия версии не построить.
– А факт странной предусмотрительности моего товарища? Возможно, он чувствовал, что за ним следят.
– Это тоже не доказательство. Он пересылал файл по сети?
– В том-то и дело, что нет! Он сбросил его напрямую через инфрапорт. Об этом мог узнать только тот, кто за ним следил. Вживую, понимаете? Сидел неподалеку, слушал нашу беседу и видел, что мы делаем.
– Всего лишь версия.
– Следователь Генеральной прокуратуры Ульрих, требуя отдать ему пулю, давил на доктора Пастухова, который делал вскрытие. Но в теле моего товарища пули не было. Она прошла навылет, так же как и в шестнадцати предыдущих случаях.
– Которые… вели вы или Ногин?
– С теми несчастными мы работали всей бригадой, а сейчас… погибший был моим другом… я не смог… вернее, не захотел…
– Понимаю. - Наталья сочувственно взглянула на Олега.
– Однако в заключениях по «стокгольмским трупам» было написано, что пули найдены. Понимаете?
– Но вы в заключениях этого не указывали? - заинтересовалась Наталья.
– Вот именно. Не знаю, что писали другие, но в себе я уверен. Я отправлял заключения на больничный сервер в одном виде, а оттуда они уходили уже «дополненными». Но с моей подписью. Ульрих мне не верит и грозится завести дело о фальсификации улик.
– Постойте, а сами пули у него имеются?
– Не знаю. Наверное, да, раз он так со всем этим носится.
– Вот видите, стоило спуститься с небес на землю, появился реальный материал. Его мы с удовольствием возьмем в производство. Я распоряжусь, чтобы темой занялся сам Фредериксен. Это наш лучший кримрепортер, вы, наверное, о нем слышали.
– Кто о нем не слышал? - Сполохов вздохнул. - Но это не то, чего я хотел.
– Как знать? Никогда нельзя быть уверенным, куда выведет тропинка. Ханс приедет ближе к вечеру. Вы будете в клинике?
– Да, сегодня я дежурю. До свидания.
