– Вначале принято про здоровье интересоваться, – рассудил дед Миша.
– Точно, – подпрыгнул Шурка и перевёл: – Как твоё здоровье.
– А «икэтэвэ»?
Дед Миша в задумчивости поскрёб небритую щёку.
– И кто твой врач, – подсказал дед Стёпа.
– А зачем ему про врача знать надо? – не согласился Егор. – Нелогично.
– А может: и колют тебя в, – предложил оранжевый Петрович.
– Что значит «в»? – возмутился студент.
– Слово это, – тут Петрович хлопнул себя пониже спины, – не литературное, чтобы его в письмах расписывать. Вот он и не договорил.
– После такого «в» многоточие ставят, – опять не согласился Егор, – а тут его нет.
Дед Миша кряхтя, поднялся с койки и подошёл к Шурке.
– У тебя в классе Иван или Игорь есть?
– Нету, – недоуменно посмотрел на него Шурка.
– А Инга или Ирина?
– Ира есть, – всё ещё не понимая, куда клонит дед, кивнул Шурка.
– Тогда пиши, – весело тряхнул своей рыжей копной Миша: – Иркин кот телятину выел.
– Какую телятину? – рассмеялся Петрович.
– Которую Ирка на базаре купила, – невозмутимо доложил дед Миша.
Услышав это, палата зашлась от хохота. У Шурки даже письмо из рук выпало.
– А Ирка, – выдавил он сквозь смех, – на базар не ходит и кота у неё нет. У неё аллергия на котов.
Желтушные прямо-таки покатились по постелям. А дед Миша и вовсе осел на пол и теперь дрыгал ногами, словно в припадке.
– Ладно, – заключил, отсмеявшись, Егор, – «икэтэвэ» пока отложим. Что дальше?
– «Вэкэнэпэтээм», – прочёл Шурка.
– А это просто, – заявил дед Стёпа. – Это надо переводить так: всесоюзный кардиологический научно-производственный театр миниатюр.
– Ты уж совсем, Стёпка, загнул, – подхватился с пола дед Миша. – Какой «всесоюзный», если Советского Союза давно нет.
– Ну, может, тогда всероссийский или всебелорусский, – пошёл на попятную лысый дед.
– А причём здесь кардиологический научно-производственный да ещё театр?
– Ну, уж нет! – упёрся Стёпка. – С этим как раз всё правильно. Ты же сам видел, как этот пацанёнок под окном силача изображал? То-то. Значит, театр. А кардиологический потому, что в этом театре актёры так играют, что любого зрителя могут до сердечного приступа довести. Ну, а раз они такое вытворяют, то это или садисты, или для научных целей.
Дед Стёпа решительно обернулся к Шурке.
– Друг-то твой, часом, не садист?
– Нет, вроде, – испугался тот.
– Значит, правильно, – с умным видом заключил дед, – научно-производственный театр.
7
Когда Лера вновь появился под окнами инфекционного отделения, за окном Шуркиной палаты всплыли все пять физиономий. Шурка показал письмо и нарисовал на стекле воздушный знак вопроса. Только тут до Леры дошло, что его аббревиатурный код не так-то легко понять. Тогда он стал показывать в лицах, что зашифровано в письме. Вначале он сгорбился и повязал себе на голову невидимый платок.
– Ага, – понял Шурка, – это его бабушка Анисья Николаевна.
Потом Лера выпрямил спину и прошёлся плавной поступью, словно лебёдушка.
– А это моя мама, – улыбнулся Шурка.
Лера протянул руку от имени елены Михайловны и тотчас согнулся, изображая, как в ответ здоровается его бабушка.
– Встретились, – переводил Шурка.
Тут Лера стал грозить пальцем, показал на себя. Почесал в затылке и помотал головой. А после опять сгорбился, плюнул в кулак и влепил кому-то высокому со всего маху.
– Похоже, его бабка твою мамку вдарила, – прокомментировал дед Миша.
– Подрались, – ахнул Шурка. – Не может быть?
Палата буквально прилипла к стеклу, пытаясь разгадать смысл Лериной пантомимы.
В это время за Лерой не менее пристально следил ещё один человек. Находился он в главном корпусе больницы и был облачён в белый халат. То был местный психиатр по прозвищу Пардон. Нервно хмыкнув, психиатр вызвал санитара.
– Пардон, дорогуша, – сказал он. – Видите дурачка возле инфекционного отделения?
Здоровенный санитар, фамилия которого соответствовала его внешности – Могильник, подошёл к окну.
– Вижу, Антон Палыч, – кивнул он.
– Приведите, – психиатр поднял со стола лист бумаги с надписью «Найти человека» и пояснил: – Из закрытого отделения республиканской психбольницы пациент сбежал. Выдаёт себя за актёра. Очень похож.
8
Коля Могильник был санитаром находчивым и дельным. Чтобы не вспугнуть больного, он решил разыграть перед ним целую комедию. Для этого Коля раздобыл пуховый платок, пёстрый женский халат и костыль, который взял напрокат в хирургическом отделении. Вскоре по внутреннему дворику больницы шкандыбала согнутая в три погибели дебелая старуха. Постукивая костылём, она неспешно приближалась к ничего не подозревающему пациенту.
Лера тем временем исчерпал весь запас жестов, но так и не смог растолковать содержание письма. Когда он совсем отчаялся, из-за угла инфекционного отделения вышла с пустым ведром тётка Фрося. Увидев крикливую санитарку, Лера попятился к можжевеловым кустам, ограждавшим аллею от больничного садика. И вот тут нервы у Коли Могильника, который подобрался к беглому психу на расстояние каких-то двух десятков шагов, не выдержали.
– Держи его! – крикнул он зычно, адресуясь к санитарке. – Не пускай!
Тётка Фрося тотчас уронила ведро и разбросала в стороны свои крепкие руки. Только потом она осмотрелась в поисках того, кого надо держать.
Обернувшись на крик, Лера увидел невероятное. На его глазах толстенная и, казалось, беспомощная старуха отбросила костыль, сорвала с головы платок и превратилась в могучего мужика, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Лера растерянно улыбнулся Шурке и развёл руками: мол, тут какое-то недоразумение.
Но Шурка через наглухо закрытое окно призывов санитара не слышал и, конечно же, ничего не понял. Между тем, слева на Леру, раскрыв объятия, продолжала надвигаться тётка Фрося. А справа со стороны больницы набегал Коля Могильник.
– Ёлы-палы! – не на шутку испугался Лера, махнул на прощание Шурке рукой и рванул через зелёную изгородь вглубь садика.
9
Желтушники с изумлением наблюдали за разворачивающимися событиями.
Продравшись сквозь можжевельник, санитарка с санитаром бросились за Лерой. Оглянувшись, он увидел, что Могильник, который бежал куда быстрее тётки Фроси, начинает заходить ему во фланг слева. Тогда Лера резко взял вправо и едва не угодил в лапы санитарки. Извернувшись, беглец проскочил у неё буквально под носом. Тётка чертыхнулась от такой неудачи, но не отчаялась. Несмотря на свои внушительные габариты, она проворно изменила курс и с новой энергией понеслась дальше.
