Но почему?
Да, это был, пожалуй, самый актуальный на тот момент вопрос! Спустя месяц с начала безумия на Трубной, когда стало понятно, что оно не намерено сходить на нет, паника началась не только в России, но и в Европе. Радиус зоны аномального поражения расширялся, и в Москву уже шли зомби из Санкт-Петербурга, Тамбова, Пензы, Вологды, Воронежа, Курска… И не только оттуда, но и из восточных районов Украины и Беларуси. Что автоматически превращало кризис в международный, ведь копатели не признавали государственных границ и создавали пограничникам уйму трудностей. Нам чужие психи были не нужны – своих хватало с переизбытком. Однако, сбиваясь в стаи, те все чаще прорывались на нашу территорию, что требовало дополнительных мер для их сдерживания. Как от России, так и от ее соседей. На что последние шли не слишком охотно. И предпочитали перекладывать заботу о своих вырвавшихся за кордон, невменяемых гражданах на ту страну, куда они столь одержимо рвались. Чем избавлялись от необходимости строить у себя карантинные центры и выделять немалые средства на их содержание.
А пока политики спорили и искали виноватого в нетипичной массовой миграции, ученые в поте лица продолжали биться над загадкой ее природы. Ни на йоту не приблизившись к истине, они возложили свои последние надежды не на копателей, а на гипотетическую цель, к которой те стремились. Ради чего спустились под землю – в тоннели закрытой станции «Трубная», – прихватив с собой уйму всяческого научно-поискового оборудования.
Царящее наверху безумство ученых не беспокоило, хотя зомби уже содрали вокруг саркофага практически весь асфальт и теперь столь же усердно ковыряли глинистый слой под ним. По ходу работы среди них даже возникло разделение труда: одни копатели углубляли котлован, другие перебрасывали вырытые ими землю и камни к его краю. Наблюдающие за этой вакханалией, стражи периметра заметили еще кое-что. Примерно дюжина копателей не желала пачкать руки, а вела себя подобно надсмотрщикам или бригадирам. Вполне возможно, что упорядочивание процесса копки было как раз их заслугой.
Оставалось неясно, как эти начальники управляют своей рабочей силой. Зомби умели издавать звуки, но между ними отсутствовало какое-либо звуковое общение, даже примитивное. Тем не менее перемещающиеся из конца в конец котлована «бригадиры» совершенно точно не были бездельниками. Издали их можно было даже принять за нормальных людей, которых зомби по какой-то причине не замечали и не трогали. Хотя при взгляде на них в бинокли помощнее эта иллюзия моментально пропадала. Остекленевшие глаза, мертвенно-бледная кожа и неестественность движений не оставляли сомнений в том, что «бригадиры» – такие же копатели, как и сотни окружающих их собратьев по несчастью.
Несмотря на то, что зомби не прекращали свое круглосуточное рытье, саркофаг над «Трубной» защищал от них работающую на станции, научную экспедицию. Которая тоже трудилась день и ночь напролет. Но если копатели, скорее всего, имели представление о цели своих поисков, то ученые вели разведку недр под станцией фактически наугад, понятия не имея, что конкретно они ищут. Тем более, что все недра столицы, в особенности под ее центральными районами, были давным-давно прозондированы и картографированы.
Оставался один путь: бурить и опускать геологоразведочные зонды глубже исследованных ранее горизонтов. Туда, куда до сей поры еще ни одному геологу не удалось заглянуть.
Впрочем теперь, когда за изысканиями этой команды напряженно следил весь мир, она не испытывала недостатка в финансировании, специалистах и самой современной технике. Поэтому вскоре дорогостоящие лазерные буры исследователей преодолели глубинный предел, который когда-либо достигали в этих местах буровики. А спустя еще какое-то время они наткнулись на нечто такое, что и вправду стало самым грандиозным археологическим открытием, сделанным в Москве со времен ее основания.
Вот только радоваться этому открытию никому, включая самих ошарашенных открывателей, и в голову не пришло. Наоборот, многие из них были бы рады, если бы оно вообще никогда не свершилось. Ни в Москве, ни в любом другом уголке нашей планеты. Увы, но нельзя было повернуть время вспять и оставить зловещие тайны прошлого покоиться под толщей земли, где они доселе хранились тысячелетиями. И откуда им неведомо почему было суждено наконец-то вырваться…
Глава 3
Многие думают, будто нет сегодня в мире двуногих существ отвратительнее и кровожаднее, чем копатели. И эти люди сильно заблуждаются. Человек, который изуверски насилует женщин и девочек-подростков, а перед тем, как их убить, протыкает им уши, носы и щеки люверсным дыроколом – вот настоящая мерзость, рядом с которой даже зомби-берсерк выглядит почти святым. Ибо последний не виноват в том, что стал таким. Он творит зло неосознанно, повинуясь лишь животным инстинктам. В то время как звери вроде беглого зека Вована Дырокола бесчинствуют, находясь в ясном рассудке (настолько ясном, насколько таковым можно считать рассудок махрового садиста), исключительно ради собственного удовольствия.
Являются ли Вован и его подручные психами? Скорее, нет, чем да. Они – всего-навсего продукт той гнилой социальной среды, в которой им не повезло родиться, расти и воспитываться. Что, впрочем, не оправдывает чинимое ими беззаконие. Бешеных собак не перевоспитывают – их пристреливают. И язык пуль – единственное средство общения с конченными отбросами, за чьими головами я сегодня охотился.
Охотился в одиночку, поскольку внезапно превратившийся в зомби, мой напарник Сашка Ураган получил от меня три пули в голову и уже сутки как покоился в сырой земле. Его похороны задержали меня у той речушки, дав преследуемому мной Дыроколу фору еще в несколько часов. Которые, к несчастью, он и его банда провели с максимальной для себя пользой. И пополнили список своих жертв еще пятью несчастными переселенцами, на которых Вован обожал охотиться пуще всего. Почему? Да потому что они являли собой как правило чужаков в чужом краю. А, значит, с высокой вероятностью здесь никому до них нет дела, и никто не пустится за Дыроколом в погоню по горячим следам с целью отомстить.
Разграбленный «уазик» с прицепом, и пять валяющихся вокруг него трупов…
По всей видимости – муж, жена и трое их разновозрастных детей: юноша лет пятнадцати, мальчонка лет пяти и девочка, которой можно было дать от силы двенадцать-тринадцать…
Все они мертвы – можно даже не проверять. Многочисленные отметины, оставленные на их лицах люверсным дыроколом, служили гарантийной меткой, что здесь не осталось выживших. А разорванная в клочья одежда на женщине и младших детях свидетельствовала о том, что их смерть выдалась отнюдь не скорой и безболезненной.
Эта мрачная, но заурядная по сегодняшним меркам картина предстала моим глазам неподалеку от деревеньки Узюково, что находилась северо-восточнее Тольятти. Если бы не моя вчерашняя задержка, этой трагедии наверняка бы не случилось. Да только кто же тут виноват? Не я и уж точно не Ураган, а, разумеется, Зов – главная и единственная первопричина всех нынешних земных бед. Впрочем, как бы цинично это ни звучало, имелся здесь и свой плюс. По всем признакам (еще теплое кострище, разбросанные повсюду объедки и бутылки из-под выпивки), банда развлекалась со своими жертвами всю ночь напролет. А, значит, в данный момент Дырокол находился от меня гораздо ближе, чем я предполагал. После столь лихого загула ублюдкам было необходимо передохнуть и отоспаться, так что далеко они не ушли.
