Еще одно полезное дело успели сделать все вместе: уже перед самым сном немножко повозились с инструментарием, отбирая нужный материал и делая первые заготовки для тележки-канатоходца.
Ну и сам сон предварялся обильными ласками, которыми моя любовница наградила за подвиги в прошлые сутки. Льнул я ей навстречу вроде охотно и с удовольствием, но сам не мог не задумываться о наших отношениях. Уж слишком они противоречиво складывались и неоднозначно. Вроде девица по характеру явная змея и сучка зловредная. А все равно какая-то нездоровая страсть к ней разгорается и нервное вожделение влечет. Вроде слишком молода она по возрасту, как мне раньше казалось, а сейчас вот воспринимаю ее как опытную и зрелую женщину. Раньше мне и в голову не приходило войти в близкие отношения с Цилхи, а сейчас вот задумываюсь, что мы с ней будем делать в будущем.
А почему? Уж не поддался ли я какой магии приворота? Или зельем меня опоили? А может, действие какого-то талисмана рассмотреть мне никак не удается? Все-таки даже на голой красотке оставалось пяток браслетов, пяток колец, сережки, две заколки в волосах и толстая цепочка из невзрачного металла, сделанная в виде колье.
Будь мы тут совершенно одни, я обязательно заставил бы девушку все с себя снять, еще и осмотрел бы каждое украшение отдельно со всем тщанием. Только после этого спал бы чуть спокойнее. А так мы постоянно находились поблизости от остальных ее родственников. Несмотря на все двери, поставленные между комнатами, наши возгласы и стоны фривольного толка доносились до Багдрана и Руда, которые спали непосредственно в мастерской-кухне.
Про Леню, который вообще доводил Эулесту до жутких по громкости стенаний, совсем не упоминаю. А ведь они разместились в средней комнате и хоть немножко, но нас заглушали. И все равно, наверное, нас было слышно. Какой пример мы подаем младшему поколению? Тоже актуальный вопрос…
Так и уснул, не сделав строгих для себя выводов и не сформулировав конкретных определений.
Утром у меня опять нашлись силы для ласки упругого и податливого тельца. Хотя мы на этот раз все сделали быстро и почти тихо. Потому что кто-то в кухне уже хозяйничал, готовя завтрак на всех.
Оказалось, что невмоготу больше было спать Найденову. Вот он и взялся спозаранку за готовку. Эулечку свою заставил помогать, ну и парней впряг в работу. Сам старался двигаться на цыпочках, шикая постоянно на помощников:
– Не шумите! Пусть Капитан выспится!
– Благодарю за заботу, – усмехнулся я, входя на кухню. – Выспался отменно! Ну а под такие запахи хочешь не хочешь, а на ноги вскочишь. – Под конец своей краткой речи не удержался от пафоса: – Тем более что нас ждут великие дела!
В самом деле, ждали. Но не столь великие, как дюже тяжкие. Оба троса натянуть, да еще до состояния гитарной струны, оказалось адским трудом. Плюс к этому кучу веток срубить пришлось, которые нам мешали по линии натяжения нашей канатки, как ее просто и непритязательно окрестил Леня.
Домой возвращались все впятером в сумерках, буквально убитые и изможденные.
Багдран, занимавшийся весь день постройкой тележки, встречал нас с готовым ужином и коротким вопросом:
– Ну как?
Его родственники могли только мычать и постанывать, поэтому отвечал я. И тоже коротко:
– Натянули. Если к утру не ослабнет, можно подниматься.
– И у меня почти все готово! – похвастался парень, чем поразил не только меня. Казалось, что строительство дрезины и завтра будет продолжаться уже всеобщими усилиями. – Вот, смотрите! Осталось только по мелочи закончить, мне на час-два работы.
Разглядывая нашу колесницу, я не поленился на заслуженные слова похвалы для нашего Кулибина. Ему в самом деле полагалось присвоить титул мастера Золотые Руки. Все мною задуманное у него получилось прочно, ладно и даже чуточку лучше, чем я это себе представлял. Самое главное, что все изделие весило очень мало, не более двадцати килограммов. Что при отсутствии у нас легких сплавов являлось феноменальным результатом. А указанные парнем недоделки в самом деле оказались мелкими, на час работы.
Багдран за ночь глаз не сомкнул, доводя свое изделие до высшего уровня надежности, прочности и безотказности. И после завтрака даже обиделся, когда ему предложили лечь и выспаться:
– Ага! А вы без меня проведете испытание?! Фигушки! Понимаю, что Бармалей поедет на стену первым, но я – вторым! Это мое полное и безоговорочное право!
Пришлось согласиться, тем более что я заметил легкий кивок Найденова. Правда, Цилхи попыталась что-то возразить, напирая на свою особую близость к телу Капитана:
– Братец, ты слишком устал, можешь уснуть сразу во время подъема. Так что второй придется подыматься мне, как человеку, наиболее подходящему для опытов с вуалью Гимбуро. Ибо Бармалей меня знает лучше, чем вас всех вместе взятых…
– Ну и меня – не меньше! – перебила ее Эуля язвительным тоном. – И уж если рассуждать о первенстве предпочтений…
– Все уже решено! – остановил я начинающиеся препирательства. – Вторым поднимается Багдран. На его сонном теле проверю защиту вуалью, а потом крикну, кто пойдет следующим. Отправляемся.
Подхватив части нашего разобранного пока устройства, запасы пищи и воды на два дня, мы тщательно заперли наше жилище и поспешили к канатной дороге.
Опасения мои оказались напрасны: тросы если и провисли, то несущественно. Так что вскоре поставленная «на рельсы» тележка была готова к своему первому подъему. Пока я забирался в нее и, раскачиваясь, пробовал остойчивость, Багдран все метался вокруг меня, подсказывая и консультируя. И напоминая, как пользоваться экстренными тормозами.
Но когда я уже собрался начать подъем, парень подпрыгнул вверх чуть ли не на метр и хлопнул себя по лбу ладонью. И воскликнул при этом:
– Миллианцуни! – да так громко, что даже я испугался, вращая головой во все стороны и пытаясь сообразить, с какой стороны на нас движется беда.
Оказалось, что крик сей, если сравнивать его с земным аналогом, означает «Эврика!». То есть наш молодой гений опять додумался до чего-то феноменального. И когда он разложил нам свою идею по полочкам, стало странно, почему мы сами до этого раньше не додумались. На эту тему весьма верно высказался Леонид:
– А все гениальное – просто! Но уже после того, как будет объявлено или использовано другими.
Наш Кулибин предложил задействовать третий трос, который сейчас свисал по обе стороны стены, как основной линь для создания противовеса. Того самого, который используется в системе лифта. То есть к другому концу троса надо привязать груз да и сбросить его в сторону города. В зависимости от массы противовеса получается тяга, которая будет аннулировать тяжесть тележки и крутизну подъема. Да и противовес может быть в виде банального мешка с песком или связки из полезного для нас груза. Лепота!
Имелась одна тонкость: высота стены – сто сорок метров. А длина нашей канатки – почти триста. Но и это затруднение младому гению оказалось нипочем:
