На сцену вышел Матвей Квасов – в картузе с маком, алой рубахе, плисовых штанах.
– Гой еси, добры молодцы да красны девицы, – поклонился он залу. – Что, заждалися? Да уж, такого зрелища Русь православная сроду не видывала. «Господь-шоу» объявляется открытым! Голосуйте, выигрывайте призы и не отходите от гуляй-ящика! Счастье есть!
Оркестр заиграл «Калинку», выбежали танцовщицы в коротких прозрачных сарафанчиках и одноразовых кокошниках цинского производства. После краткого, но ударного представления на сцену вывели губернатора Тунгусского улуса империи Адольфа Кауфмана (после крещения – Микулу Селяновича), понурого, в кандалах и наручниках.
– Благословите меня, святые отцы, ибо я грешен, – зазвенел цепями Микула.
Митрополит Питирим нажал на кнопку, и кресло повернулось.
– Каешься ли, пёс, что, наущённый сатаной и демонами его, тащил из казны евро да доллары, обогащаясь, яко змий крамольный? – сквозь бороду грозно вопросил он.
– Каюсь, батюшка, – грустно ответил губернатор. – На хлебной должности состою, а в праздности погряз. Всего-то вшивый миллиард евро присвоил, и кто я после этого? Смеяться будут, честное слово. Какая-то девка сенная из Министерства обороны, и то больше крадёт. Меня ж опустят в колонии, экскурсии будут приводить – вот, смотрите, мужик на губернаторской должности, и горсть копеек стащил. Стыдно! Отпустили бы вы меня, а? Я только пяток миллиардов унесу в дополнение, и можно сидеть со спокойной душой.
Чиновники в первом ряду с презрением отвернулись от губернатора.
– Ни в коем случае, – мрачно заявил Питирим. – Не убедил ты меня достаточно своим раскаянием. Если уж ты, будучи губернатором, ленился бабло крысятничать, кто такому дураку снова должность доверит? Великий грех на тебе, раб Божий, один из семи смертных грехов, зовущийся ленью. Ступай, отсиди теперича недельку в Бутырке, а опосля томись в пятизвёздочной темнице в Крыму, и пущай тебе там полотенца раз в неделю меняют!
Часть зрителей, вздрогнув от ужаса, закрестилась.
– Я говорю «нет»! – подвёл итог Питирим и отвернулся.
– И я говорю «нет», – презрительно бросил Хрисанф, ткнув в кнопку холёным пальцем.
– А он случайно не гей, однако? – встрепенулся Миловидов.
– Точных доказательств не имеется, – развёл руками со сцены Квасов.
– Тогда моя говорит «нет!» – насупился Миловидов. – Этот человек – плохой охотник.
– Голосуем! – постановил Квасов. – Православные, просим слать эсэмэс на номер один-один-один, если «да», и на номер шесть-шесть-шесть, если «нет». От вашего выбора зависит будущее человека! Цена каждого эсэмэс – сто золотых без эндээс, и да хранит вас Господь со всеми прекрасными ангелами!
Зрители замерли, глядя на экран, где быстро менялись цифры.
Внезапно пол под Микулой Селяновичем закачался. С четырёх концов вырвались клубы пара. Зазвучал утробный рёв, и губернатор, простонав фальцетом подстреленной косули, провалился вниз, блестя кандалами. К потолку ударил столб жаркого пламени.
– Ни хрена себе, – с уважением проговорил Евпатий Медовухин. – Он и правда сгорел?
– Да Господь с тобой, – благодушно махнул рукой Святополк Боголюбский. – Это спецэффекты, огонь не обжигает, плюс губернатора полили специальным составом. Напугается, конечно, но на том и держится шоу – зрители должны верить в происходящее. Прикинь, какой человек в России откажется чиновника сжечь живьём?
Евпатий безмолвно кивнул – этого подтверждать не требовалось.
– Мужик падает на мягкие подушки, – развивал повествование Святополк. – Затем тут же массаж, психологи, двести грамм односолодового островного виски, сауна… всё продумано. В конце концов, я тебя умоляю, когда у нас в последний раз сурово наказывали за коррупцию? Это декабристов вешали, большевичков Корнилов расстреливал, подпоручику Мировичу отрубили голову,
[30]
а со взяточниками иной разговор, ибо одна половина страны даёт, другая берёт. Всех казнить – людей не останется.
Медовухин воззрился на Святополка с уважением, граничащим с экстазом.
На сцену под аплодисменты взошёл улыбчивый человек со стрижкой под «горшок» и рыжей бородкой, на макушке – расшитая красными узорами белая шапочка. Приложив руку сначала ко лбу, потом к губам и затем к сердцу, он произнёс «салям алейкум» и поклонился залу. Это был абрек Рахмат Ахмадов, помилованный государем и в знак особого расположения назначенный правителем Черкесского султаната. На Черкесию и другие кавказские места империи, вроде эмирата Гуниб, казна тратила огромное количество денег. Однако простые жители султанатов, ханств и эмиратов бедствовали, поэтому многие бежали в горы к абрекам, чтобы грабить почтовые фаэтоны.
– Ай, как любит всех Аллах! – Рахмат прикрыл глаза и привстал на кончиках пальцев ног. – Прям обожает, да. И я вас люблю. Потому что все мы дети Аллаха, и как уж Аллах сказал, так и будет, ибо по-другому не случается. Даже если кому-то это обидно.
Отец Питирим повернулся на своём автоматическом кресле.
– А ответь-ка мне, сыне муфтиев, – ласково начал он, – ты сказывал, что деньги из казны империи не берёшь. Откель тогда у тебя в столице мечетей понастроилось столько, что в глаза минаретами тычут? А роскошь бесовская? Как свадьбы, так ты сразу гостям пачки денег под ноги мечешь. Мёду в горах вдосталь нетути, одни сакли да ослики.
– Ай, благослови тебя Аллах, мудрый аксакал, – всплеснул руками Ахмадов. – Откуда беру? Ясное дело – Аллах даёт! Веришь ли, протяну руку в пустоту, не глядя, и хлоп, на ладони чек из воздуха на миллион евро! Задремлю на минутку, сразу видение – надо новую мечеть в городе построить. Поутру выглядываю во двор, а там стройматериалы, рабочие из Персии приехали, смета подписана, и мулла ходит, ждёт. Страшно жить. Я ж слуга Аллаха и царя. Мне столько денег не надо. А они невесть откуда всё берутся да берутся. Спать боюсь, клянусь Аллахом. Проснусь, а кругом опять доллары, евро, золото. Наверное, Всевышний на меня прогневался, иначе вот просто объяснения другого нет.
– Хорошо, мой исламский брат, – сухо проскрипел монах Хрисанф. – Но не хочешь ли ты покаяться в других грехах? Говорят, странные вещи происходят с твоими противниками. То им в подъезде голову проламывают, то они в автокатастрофе погибают, то вдруг в озере тонут… в общем, странно это как-то. Не лежит на тебе грех тяжкий – смертоубийства?
Ахмадов сделал идеально круглые глаза размером с райское яблочко.
– Упаси Аллах! Я в жизни никого не убивал – только один раз таракана и два раза комаров. Почему умирают? Не знаю. Аллах сам наказывает плохих людей, экология у нас ужасная, машины кошмарного качества, в подъездах давно ремонта не было, балки с потолка отваливаются, плавать народ не умеет, а в озёра купаться лезет. Например, губернатор Бабцов сам пошёл с гурией гулять, а это зло супротив Всевышнего… вот Аллах-то его и покарал.
