Знаете, что тут самое забавное?
Все наши особенности люди приписали своим новым богам. Они и неуязвимы, и живут вечно, и невидимы, и при желании обрушивают на своих врагов огонь. Люди ведь нас помнят, только не могут сказать об этом прямо, мы живём у них в подсознании. О чём это я? Неважно. Девушка, оплодотворённая Эстевауслиндом, мертва… У нас больше никогда не родятся драконы. И сам Эстевауслинд мёртв… Может, это и к лучшему. Последние лет сто у него сдавали нервы. Похоже, отказ от человечины окончательно добил беднягу – он был настоящим наркоманом людоедства… его мозг разрушился… он устроил свою последнюю бойню и пал на поле битвы, как и многие наши предки. Иногда у отдельных собратьев зарождалось мнение: следует выйти из глубин, показать человечеству, кто их истинный царь, открыто взять под управление заблудшее стадо. Но к чему бы это привело? Любой народ за свою историю всегда низвергал статуи старых богов и устанавливал новые. Русские больше не верят в Перуна, греки – в Зевса, римляне – в Юпитера, ацтеки – в Кецалькоатля, египтяне – в Осириса. Языческие религии погибли вместе с богами – и те, кто ещё вчера приносил кровавые жертвы своим кумирам, с наслаждением скинули их с постаментов. Нет, нас уничтожили бы раньше. Однако, что со мной такое? Я смотрю на погибшую девушку, и у меня льются слёзы – к счастью, их не видно в темноте. Кем стал бы её ребёнок, сын или дочь красавца Эстевауслинда? Возможно, он возродил бы нашу расу и привёл затем к великим победам… Нам не пришлось ждать долго, беременность плодом дракона длится четыре месяца. Никаких яиц, мы не крокодилы. Живорождение – правда, мать, как правило, гибнет при родах. Наша неудачная попытка лежит с закрытыми глазами, и в её чреве разлагается последний шанс великого прежде царства.
Давно пора было всё закончить. Но я лелеял надежду.
Я направил сегодня письма всем Смотрителям. Они уже заработали на нас больше денег, чем требуется не только их нынешним семьям, но и внукам. Пусть скроются, исчезнут навсегда – сейчас люди начнут проверять все контакты Эстевауслинда и в итоге выйдут на них. Миссия Смотрителей закончена, отныне им не нужно питать нашу силу. Если они не послушаются – что ж, им же хуже… Они не знали о нашем последнем убежище и не смогут нас сдать. Да нам и не страшно. Я обсудил ситуацию с выжившими собратьями. Решение одно – нам больше незачем оставаться на Земле. Сегодня мы примем нашу последнюю трапезу – проглотим яд, который тысячелетиями сводил нас в могилу… то бишь тело этой несчастной девушки. А затем уже вкусим настоящий цианид, способный убивать за считаные секунды. Наши трупы упокоятся в подводном храме в Байкале, они не всплывут, и человечество их никогда не найдёт. Останется лишь последняя особь: узнав о неизлечимой болезни, она давно покинула нас, отказавшись от братства, но пусть не надеется – её участь тоже предрешена. На Земле мода на массовые самоубийства – и иудейская секта зилотов, и русские старообрядцы, и североамериканские фанатики из «Ордена храма Солнца», – и мы её поддержим, ибо многое переняли от людей.
Фактически, мы ведь сами уже люди.
Но несколько другие, это нас и сгубило. Земля тоже умрёт, рано или поздно, как умирала много раз до этого. Она возродится вновь, а мы этого не увидим. И может быть, когда история провернёт свои жернова, на планете опять появятся храмы, построенные в форме листа клевера, а точнее – японской хризантемы, священного знака, на заре первых человеческих рас обозначавшего отверстую пасть дракона.
Как обычно, в конце жизни хочется сказать очень много, но тут выясняется, что сказать-то и нечего. Братья уже достали древний алтарь – с изображением зелёных драконов; и красный стол – его когда-то использовала поклонявшаяся Великому Отцу секта цыган-паяцев.
[44]
Да, многие люди молились нам, порой не ведая, кто мы такие. Изображение дракона целовали рыцари-тамплиеры, японцы ещё пятьсот лет назад при строительстве моста над рекой использовали ритуал хитобасира – замуровывали живьём мать с младенцем, чтобы «живущий в водах дракон благоволил строительству».
[45]
А ведьма Катрин Монвуазен, одна из наших Смотрительниц, в чьём саду были найдены останки двух с половиной тысяч детей?
[46]
Да, вы очень многого не знаете… но вам отныне и не суждено узнать.
Прощайте.
Хэйлунван, в мой последний день пребывания на Земле».
Закончив письмо, Хэйлунван какое-то время сидел, тупо глядя в одну точку. Затем, взяв лист бумаги, вдумчиво всмотрелся в строки. Улыбнулся. Поднял послание повыше и дохнул на него огнём. Когда письмо догорело, огромный дракон тщательно растёр пепел и дунул на лапу. Затем нажал на кнопку под столом с покойницей, и помещение заполнилось водой. Подплыв к двери, старший распахнул её во всю ширь и покинул комнату, направляясь в главный зал.
Он спешил пригласить собратьев на последнюю трапезу.
Глава 9
Бобры
(Кремль, резиденцiя государя императора всероссiйскаго)
Матвей Квасов перекрестился, выдохнул и открыл экран «Йоги». Манифест нового императора ему переслали немедленно – как и обещал экс-министр двора Шкуро.
«Братья и сёстры! Дамы и господа! Товарищи революционеры!
Этим манифестом мы, государь и самодержец всероссийский Арсений Первый, гарантируем и обещаем свободу всем гражданам нашей великой страны. Несомненно, когда-нибудь мы обязательно придём к республике и честнейшим выборам всяких там депутатов, но в данный момент, рассмотрев обращение ткачих фабрики «Уссурийский корниловецъ», союза ветеранов Великой Трёхминутной войны с Грузией и слепой православной целительницы из Романова-на-Мурмане, мы решили пойти навстречу любимому народу нашему, дабы не оставлять его в печали и горести. Как известно, мы приняли решение временно сохранить монархию во имя стабильности в государстве и во избежание смуты коронуемся в Успенском соборе Кремля, пусть это решение и далось нам с трудом. Далее будут проведены реформы, коих так долго ждал народ. Нашим указом мы распускаем богомерзскую партию «Царь-батюшка» и создаём взамен партию «Царь-кормилец», под чьим флагом и пойдём в Учредительное собрание. Прочие движения империи, если таковые не смогут доказать свою приверженность новой монархической демократии, к выборам допущены не будут. По случаю восшествия новой династии на трон мы даруем народу повышение жалованья в два раза, а денег для этого напечатаем, не жалко. Прежний император, как известно, допустил падение цен на мёд – к сожалению, оно продолжается и сейчас, достигнув 15 долларов за бочку с акациевым и 10 долларов за ёмкость с липовым. Как вы понимаете, мы тут вообще ни при чём, а вина лежит на сторонниках прежнего режима, так называемой «шестой колонне», и на врагах из-за рубежа. Поскольку мы объявляем «перезагрузку» добрых отношений с Северо-Американскими Соединёнными Штатами, официальным врагом империи нашей назначается Королевство Испанское, так как оно всё же расположено на Западе и нам будет привычней. Помимо того, мы, великий император Арсений Первый, милостивец и благодетель ваш, избрали нашим спецпредставителем для речей любезного сердцам женщин, богобоязненного Власа Попыхайлова, каковой споёт, станцует и покажет вам фокусы, отвлекающие от политики, ежели одарите его сахарком. Мы разрешаем запрещённые прежде иностранные слова, однако, являясь по титулу одновременно Защитником Славянства, назначаем комиссию, призванную выяснить их происхождение – не исключено, что словосочетаниями «макроэкономический менеджмент» и «супервайзорный дистрибьютор» на пирах со своими боярами не гнушался и князь Владимир Красное Солнышко. Во имя государственного спокойствия мы не велим разглашать информацию о загадочных событиях в граде Корнилове и объявляем их секретами чрезвычайной важности. Ничего там не произошло, а если и произошло бы, то обсуждать тут нечего. Драконы в природе не существуют, это мы все знаем. Ко всему прочему, уступая смиренным просьбам любящих нас верноподданных, мы вводим следующий закон – запрещается критиковать любые действия императора, а также революционные достижения народа в тяжкой борьбе против царизма. Отныне каждому, кто хоть словом посягнёт на монархию, обещаем десять лет на Сахалине. Мы демократию и свободу нашу, господа и дамы, обижать никому и никогда не позволим. Верховным комиссаром телевидения становится Эжен Робеспьер, сменивший имя и фамилию Святополк Боголюбский в знак ярой приверженности идеалам славной революции.
