Обычно. До тех пор, пока не появилось новое «развлечение» в виде крючка, на который Макса посадил капитан Кольцов.
Боец покосился вправо. Капитан раздавал приказы, сидя в траншее буквально в двадцати шагах от Макса. И между ними никто не маячил. Один выстрел, и нет проблемы.
Максим снова себя одернул. Нельзя так. Нельзя звереть, даже если вокруг творится полное безобразие. Вон даже Леший ведет себя достойно, хотя ему эта война до лампочки, а любознательного ефрейтора Анисина, на месте сталкера, Максим точно пристрелил бы, не задумываясь. Но ведь Леший сдерживает себя, да еще и подвиги успевает совершать между делом. Благородно себя ведет, геройски. Неужели Максим хуже этого «двортерьера»?
– Соколов, не спать! – завопил прямо над ухом Анисин. – Слева!
Максим перекинул ствол в ложбинку на бруствере чуть левее и поймал в прицел фигуру узловика, который крался под прикрытием гряды кирпичных обломков. «Шторм» едва слышно хлопнул короткой очередью, и человек исчез из поля зрения.
Попал или нет, Максим не понял. Имплант тоже затруднялся ответить на этот вопрос. Подсчет пораженной живой силы для имплантов был почему-то более трудной задачей, чем статистика уничтоженных биомехов. Может, потому, что люди умели хитрить и прикидываться мертвыми?
Хитрить и прикидываться. Блефовать. Да, именно это и было главным тактическим козырем людей. Биомехи этого не умели. Они даже не могли понять, что это за премудрости – хитрость и обман. Первоначально люди ничего подобного в них не заложили, а после Катастрофы и модификации Узлом программы изделий техноса начали переписывать наноботы, которые тем более не могли преподать биомехам этот раздел искусства войны.
Нет, постепенно чугунки усваивали кое-какие уроки, делали правильные выводы из поражений, модернизировали себя, исключая из конструкции слабые места, а из программ устаревшие алгоритмы. Но всего этого было мало. Биомехи, даже самые продвинутые, обладающие искусственным интеллектом, никак не могли оцифровать и воспроизвести образ мышления людей. Не могли понять, как людям удается, не совершая миллиардов, триллионов операций в секунду, мгновенно находить правильное решение в самых сложных ситуациях. Биомехи не могли понять, откуда люди берут энергию, даже когда ее в их телах не осталось вовсе, и почему люди выигрывают сражения, в которых у них нет ни одного шанса на победу.
Все это было для техноса темным лесом, и пока в чащобе этого леса не забрезжит просвет, шансов раз и навсегда выбить людей из Зоны у детищ Катастрофы и Узла практически не было.
Максим встрепенулся, что за странные мысли? И откуда это скрытое сочувствие техносу? Интеллигентская склонность к саморазрушению? Скрытая жажда смерти? Раньше вроде бы не было ничего такого.
Неужели дело в «крючке» Кольцова? Такой пустяк – и сразу депрессия? А как же внутренний стержень, который, как считал Максим, у него всегда имелся? Разве не стержень помог выдержать натиск родни, категорически не желавшей отпускать Макса в «эту безобразную клоаку»? Разве не он помог выдержать все испытания, особенно в первый год службы, и стойко перенести десяток болезненных имплантаций? Разве не стержень, выкованный из чувства собственного достоинства и фамильной гордости, помогал Максиму во время изнурительных тренировок и опасных рейдов?
Или тут дело в чем-то другом? Не в депрессии. А в чем? В том, что подцепил какую-то новую механическую заразу, которая незаметно имплантировалась и теперь подтачивает волю, делая вид, что призвана лишь заряжать армганы?
Если это так, то проблема не стоит выеденного яйца. Проникшую в организм колонию наноботов следует найти и стабилизировать. Получится очень даже полезный для бойца имплант.
Разве это плохо – стрелять, как в третьесортном кино, не перезаряжая оружие и попадая во всех врагов, не целясь? Очень даже хорошо, особенно если стреляешь из армгана. Да за обнаружение такой полезной колонии энергетических наноботов Максиму еще и очередное звание присвоят. Или даже внеочередное. Так что не о чем горевать. Если, конечно, дело обстоит именно так, как нафантазировал зараженный будущий ефрейтор Соколов.
Максим сменил магазин – предпоследний – и тяжело вздохнул. Мечты, мечты, где ваша сладость?..
Еще пять минут в этом горячем капкане, и не будет ничего. Ни депрессии, ни звания. Один могильный холмик.
Патроны на исходе, вертушки никак не прилетят, а узловики и роботы между тем – практически на бруствере. Близится «большой гранд-кирдык», как пошутил Гелашвили. То есть бой всеми видами оружия – от импульсников, армганов, гранат и ножей до «Фричей» и «Плетей», а под занавес – до камней, кулаков и зубов. Массовое безумие. Никто не уцелеет.
Разве что, вон, Леший. Как тогда, в развалинах ремцеха. Спрячется опять, отсидится, да и даст деру. Ему-то что, он вольный ходок, случайный пассажир. Ни начальства, ни воинского долга для него не существует. Действует парень по ситуации и в ус не дует.
Вон как на руины косится. Пока, конечно, будет лежать на позиции и постреливать, куда положено, Анисин после стычки глаз с него не спускает, но как только поступит приказ отходить, Леший непременно «отойдет» по собственному маршруту.
«Может, пойти с ним? – вдруг мелькнула шальная мысль. – Что меня ждет на базе? Либо допрос, прямое подключение, трибунал и десять лет отсидки за торговлю оружием, либо рабство, чудовищные исследования и медленная смерть в лабораториях Ордена или того хуже – в «институте имплантологии» у бесноватого наци Хистера. Что я забыл в тюрьме? А уж в лаборатории, под ножом у какого-нибудь садиста-хирурга, мне и вовсе нечего делать».
– А это что еще за чудо света? – удивленно проронил Анисин, глядя куда-то вдаль, поверх головы Максима.
– Света? Гдэ тут Свэта? – с нарочитым акцентом спросил Гелашвили.
– Чудо света, – ефрейтор указал пальцем на какую-то тускло светящуюся массу, вроде плотного облака с неровными очертаниями, по форме близкого к шару примерно двух метров в диаметре. Казалось, что светящееся ядовито-зеленым явление катится по земле, медленно приближаясь к позициям биомехов.
Максим вытянул шею.
– Вон там еще одно, – заметил он почти такое же явление, только метров на сто дальше от окопов чистильщиков.
– И там, – Анисин указал влево. – В сторону узловиков катит.
– Вай, я-то думал! – Гелашвили поморщился. – Это химеры. Такие энергоботы, которые появляются иногда из тамбура и утягивают в тоннели все железо, которое найдут в радиусе пары километров. Смотрите и запоминайте.
– Все железо? – удивился Анисин. – А как же Городище?
– А Городища ближе все тех же двух-трех километров от тамбура не строятся, пора бы уже знать.
– Виноват, глупость спросил.
– Надо же, новость! – ухмыльнулся Леший.
– Спроси не глупость, если умный такой, – резко бросил Анисин, неприязненно глядя на Лешего.
– Я и так все знаю. – Леший перебрался на новую позицию, прикрытую остатками кирпичной стены только слева, со стороны узловиков. – Биомехи теперь почти не опасны. Те, которых выберут химеры, уйдут без возражений. Остальные продолжат нас атаковать, но уже без вдохновения.
