А потом вдруг Аршавин свою Юлю бросил – и в мгновение превратился в Воплощение Зла. Юля сквозь слезы улыбалась прямо в камеру Андрея Малахова и говорила, как на ее пятом месяце беременности он по телефону из Петербурга сказал, что они больше не вместе, и ей пришлось переехать из ста тысяч комнат в четыре, и теперь бедные дети больше не получают каждое утро с ранним самолетом хлебушек прямо из России, а давятся пирожными, как типичные английские пролеты.
Такое впечатление, что бурным разводом люди восполняют годы рутины и тоски семейной жизни. Вот они терпели-терпели, а вдруг все недовольство, раздражение, злость, обиды – выплеснулись. И все перестало быть невыносимо-диетическим, а стало вредным, жирным, но сочным и ароматным.
Будем честны: что мы помним об отношениях, о годах семейной жизни? Ничего особенного. Ну, отдыхали на Кипре. Ну, ремонт.
И совсем другое дело – посреди ночи набить вещами машину, запихнуть туда няню (которую от ужаса парализовало), ребенка, кошку, доску для серфинга, забрать у родителей ключи от дачи и прожить там лето. А потом бывший муж пытается разгромить твой салон красоты, а сплетники рассказывают, что очередная его провинциальная юная протеже завела в доме три вида тапочек: в одних надо выйти из машины и пройти по гаражу, другие – для первого этажа, а на втором этаже следует переобуться в еще один вид домашней обуви.
В общем, вот это весело. А зудеть про волосы в ванной – нет.
То, что мы представляем как счастье, в действительности оказывается вылинявшей до бесцветности тоской. В ту секунду, когда ты понимаешь, что ссориться нет смысла, потому что все равно ничего не изменится и ты вернешься в вашу общую квартиру, ляжешь в общую кровать, а завтра тебе на работу, а детям в школу, – вот с этого мгновения и начинается печаль, которая со стороны выглядит как счастье, но радости не доставляет никакой.
Нет больше мелодрамы. Есть реалити-шоу, в котором показывают, как люди едят, смотрят телевизор, моются, уходят на работу и приходят с работы. Как будто участникам никто не объяснил, что должен быть сюжет и должен быть конфликт.
А потом бывшая жена меняет замки, а бывший муж просто выталкивает ее из квартиры среди ночи, и взрослым людям приходится сначала жить у друзей, а потом снимать квартиру, а потом уехать из страны, потому что в Берлине квартиры дешевле, а вся прошлая жизнь, включая романтические письма отца к матери, остаются там, за новыми замками. И все это уже не рутина, а безумное приключение, и в середине жизни ты понимаешь, что вещи, деньги, даже сентиментальные воспоминания – ничто, труха, по сравнению с тем, что настоящая жизнь – это авантюра, и что терять – не страшно, а, наоборот, увлекательно.
Иногда мне кажется, что мы живем в вывернутом наизнанку мире. Нас учат желать того, что потом не доставит нам ни малейшего удовольствия. Нам говорят: «Вы вот тут встаньте в ямку, а мы сейчас зальем вас по пояс бетоном».
Считается, что какие-нибудь свингеры или люди в свободных отношениях – это исключения. А на самом-то деле исключения – это семья, которая двадцать пять лет вместе и никто пока не мечтает друг друга убить. Ну, правда.
Из-за этих иллюзий все так тяжело переносят расставания и живут во мраке и ненависти, лишь бы не расходиться, а потом еще долго страдают и говорят: «Еще раз я такое не переживу».
Еще раз можно не пережить концлагерь, блокаду Ленинграда или рак. А развод – это почти удовольствие. Ты в центре событий, тебе есть о чем писать домой. Наконец все искрится и сияет, а впереди – заманчивые перспективы.
Лучшие события моей жизни – это два развода. После разводов всегда случалось что-нибудь потрясающее. Причем оба раза я оставалась без денег, без ничего, полностью опустошенная, отощавшая, бледная, с традиционным обострением язвы желудка. Ты все это лечишь виски, а потом осознаешь, что ты – свободный человек. Не одинокий, не разведенный, а свободный в широком смысле. Ты больше не отмахиваешься от полчища комаров, которые жужжат: «сделай музыку тише», «не хочу больше видеть Настю», «вымой за собой посуду, неужели это так трудно», «тебе не идет это платье». И ты вспоминаешь, что такое экстаз. Ты сияешь восторгом. Ты излучаешь эйфорию. В жизни нет ничего такого, с чем бы ты не могла справиться (или на что ты не могла бы забить).
Одна знакомая после развода поняла, что любит БДСМ – и теперь наслаждается этим. А была бы она в браке с тем парнем, так бы и сдерживала себя, потому что он отказывался даже шлепать ее по заднице, и еще смеялся над этим.
Другая определила себя как лесбиянку – ну, шоковая терапия, детокс мозгов, и вот он – ответ.
Разводитесь. Смелее. К черту все эти предрассудки и нытье. Нет ничего страшнее, чем жить по привычке, чем делать культ из постоянства и удобства. Все эти качества всего лишь обещают тебе, что завтра будет так же противно, как сегодня. А послезавтра – еще хуже.
Ну вот и скажите мне, стоит ли ради этого просыпаться?
Вишлист вместо мужчины
Конечно, я хочу замуж.
Да, мне нравится быть современной женщиной со всеми ее преимуществами перед женщиной 80-х, 50-х, 20-х etc. Я горжусь достижениями феминизма – мы, женщины, сейчас живем в другом мире, толерантном и комфортном. Я работаю, зарабатываю деньги, не считаю себя обязанной выглядеть как жертва ретуши из рекламы косметики, у меня есть свое мнение (очень много). Но – надо это признать или смириться, как угодно – нет ничего ненормального или несовременного в том, чтобы хотеть замуж. И нет ничего стыдного в том, что для женщины нормально хотеть замуж не за определенного человека, а хотеть вообще, абстрактно, иметь такую заветную, ну, или какой ее ни назови, мечту.
«Женщине нужен мужчина», – сказала мне одна старшая подруга. Она права. Так устроена жизнь. И мужчина тут – это не просто человек другого пола. Пусть это звучит старомодно, но женщине нужен тот, кто о ней позаботится. В очень широком смысле. Да, то самое «плечо». Не знаю, в чем тут фокус, но женщине необходимо на кого-то опираться.
После первых ошибок мудреешь и понимаешь, что влюбляться надо с умом. И выходить замуж – тоже. Не по расчету, но с ясным планом, чего ты хочешь от мужчины, с которым собираешься провести много лет.
Я определенно хочу мужчину немного старше себя, но чтобы при этом ментально он был бы сильно старше или ответственнее. Когда я умираю как хочу новое платье или срочно в Италию, со мной должен быть такой человек, который будет ко мне снисходителен, и которого будут умилять мои немного инфантильные порывы, и который будет мне потакать, но при этом сможет так ловко остановить меня в решительный момент, что я даже не замечу, что мой каприз остался неудовлетворенным.
Конечно, сейчас любую услугу можно получить чуть ли не круглосуточно, но я хочу, чтобы мой мужчина умел предотвратить катастрофу: вернуть на место отвалившийся от стиральной машины шланг, повесить картину, потому что мне очень надо сделать это прямо сейчас, или открыть бутылку шампанского, чтобы отметить ровно 378 дней наших отношений.
