Машина, это, конечно, хорошо. Но как в нее попасть? Я лежал и смотрел на приближающуюся машину. Водила явно к лесу прет, там по самой окраине дорога проходит.
– Это моя машина, и я на ней поеду! Была, не дала, – произнес я.
Резко вскочив, навел СВТ на кабину. Грузовик был уже метрах в десяти. Водитель со всей дури нажал на тормоз, сидевший рядом охранник приложился о стекло и выскочить не успел. Пуля из автоматической винтовки, сделав аккуратную дырочку в лобовом стекле, вошла в грудь немца. Быстрый перевод оружия на водителя, тот сидит, подняв руки над рулем. Подскочив к машине, открыл дверь и вытащил за рукав труп охранника. Падая на сиденье, заорал: «Шнель!» Повторять не пришлось, немец нажал на педаль, и автомобиль тронулся.
Всю дорогу до леса я смотрел то в зеркало, а то выглядывал из окна назад, преследования пока не было. Вдалеке кто-то виднелся, но попыток погнаться не делал. Глядя назад, я проморгал, как в нас начали стрелять из леса. Водила сразу упал на руль и повис, а неуправляемый болид, с названием «Опель», вломился в кусты и врезался в дерево. Благо скорость была небольшая, через стекло я не вышел, хотя не мог этого сделать, так как давно лежал на полу, скрючившись в бараний рог. С руля капала кровь и скапливалась в небольшую лужицу. Мне было немного дурно, да еще ударился, когда врезались.
Распахнулась дверь, чьи-то крепкие руки выволокли меня наружу. Не успел я встать на ноги, как со словами – так он сука наш! – мне в голову прилетела нога, обутая в грязный, стоптанный сапог. Мне как-то сразу поплохело еще больше, и я вырубился. Очнулся, когда меня поднимали, видно, недолго я сны разглядывал. Связали руки качественно, еле пальцами шевелил. Во рту чего-то мешает, сплюнул и увидел вылетающий вместе с кровью зуб. Это что ж, за изверги-то такие? Бля, рожа разваливается, по ней как молотком били.
– Мужики, вы бы хоть допросили сначала. На хрен рожу-то набок сворачивать?
– Заткнись, падла, вот сдадим кому надо, пусть он с тобой беседы разговаривает. Так побеседуете, что будешь просить пристрелить. А мне на хрен все это не нужно.
– Да, может, сами его? – спросил второй голос.
– Да ну его, мараться еще, политрук и сам пострелять любит.
Меня тащили недолго, возле каких-то кустов бойцы остановились. Один свистнул, из кустов появилась голова, за ней и все остальное. Рука на перевязи, в петлицах три треугольника.
– Кого тащите? – спросил боец с забинтованной рукой.
– Товарищ сержант, взяли одного, ехал в машине с немцами. Их положили, а он, хитрый, на пол успел лечь. Но попался!
– Немец-то всего один был, водила, он и так с мокрыми штанами сидел. Можно было и не стрелять.
– Молчать тебе сказали, ща добавлю на орехи! – это все тот же футболист долбаный угрожает.
– Отставить. Это ты его так отметелил, Сметанин? – спросил сержант.
– Один раз и ударил-то.
– Все, прекратить разговоры, уходим в лагерь.
Шли по лесу мы минут двадцать. Лагерь представлял собой несколько палаток, стоящих кольцом. И из одной палатки вылезал, Он! Ну почему я с ним встречаюсь всякий раз, как появляюсь в дивизии деда. Опять этот политрук, а меня ведь к нему ведут. Попал.
Эта гнида аж в лице изменился. Губы застыли в каком-то зверином оскале.
– Снова ты! – он был на седьмом небе от счастья. Конечно, сейчас отыграется. Буквально подбежав ко мне, с ходу зарядил мне в ухо. С ударом бойца ногой, конечно, не сравнить, но слышать я на минуту перестал.
– Да что же вы все меня окучиваете-то, а? Слышь, политрук, ты хоть документы проверь, трудно, что ли? – я, уже не сдерживаясь, матерился и плюнул на все.
– Заткнись, гад! Я с тобой только начал.
– И уже закончил, – услышал я голос ротного, – у тебя совсем ума нет, что ли? – орал капитан на политрука.
– Это не твое дело, капитан! Я сам с ним разберусь.
– Что тут за сабантуй? – я взглянул в сторону говорившего, ого, сам Лебедев, живой значит. Все на секунду как-то затихли.
– Так я вопрос задал, кажется, – генерал, нахмурив брови, встал рядом.
– Товарищ комдив, бойцы предателя привели, а я давно его подозревал. Вы его еще наградить хотели, а он, сволочь, давно Родину продал, вот и опять попался.
– Если бы ты так ее продал, как он, я бы и тебя наградил. Ты вот в лесу сидишь и дальше своей палатки нос не высовываешь. А человек сюда через фрицев прошел, мы ведь в колечке – забыл? Здравствуй, боец, Сергей, правильно? Как ты здесь оказался?
Было очень приятно, что комдив меня не забыл.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, сюда, – я обвел глазами округу, – парни притащили, а так вообще-то вас искал, то, что от дивизии осталось.
– Ага, нас он искал, продал раз, не всех добили, еще раз прислали. – «Еще немного, и я врежу этому дебилу». Выручил Лебедев:
– Слушай, политрук. Шел бы ты куда-нибудь уже. Займись делом. Оставшихся живых бойцов нужно посчитать.
– Я выполняю ту работу, на которую меня партия поставила.
– Выполнять! – рявкнул Лебедев и повернулся ко мне. – Развяжите его уже!
Подбежал один из солдат, разрезал веревку. Я потер затекшие уже руки и полез в карман за документами.
– Товарищ комдив, разрешите обратиться? – обратился я, дождавшись, когда он заглянет в документы.
– Обращайтесь, товарищ сержант госбезопасности. – При этих словах лица политрука и пинавшего меня красноармейца вытянулись. Еще бы, звание у меня теперь равняется пехотному лейтенанту. Лебедев кивнул мне, давая знак отойти в сторонку. Посмотрев вокруг, я негромко начал доклад.
– Товарищ генерал, два дня назад с вами была потеряна связь. По данным разведки установили, что вы в окружении. Командующий корпусом приказал разведчикам 111-й дивизии найти сведения о пропавшей 235-й. Или найти выживших – если удастся. А еще, у вас должны быть некие документы…
– Есть такие, продолжай, – качал головой комдив.
– Я самовольно, так как разведчики были посланы ранее, покинул расположение в попытках их догнать. Выйдя к лесу, произвел захват автомашины. При попытке доехать до леса через вражеские позиции был обстрелян вашими бойцами и взят в плен.
– Это наши тебе так лицо помяли? – спросил генерал.
– Перестарались парни немного, да я понимаю, они же не знали, что я у фрицев «такси» возьму.
– Да уж, бойцы, – Лебедев громко, обращаясь уже к солдатам, стоящим боясь поднять глаза, – вы бы хоть документы у него посмотрели, теперь что? Вас всех арестовывать?
– Товарищ генерал, не надо никого арестовывать, в принципе-то правильно все сделали. Война идет. Ничего страшного, не убили ведь. Хотя документы могли и посмотреть.
– Да, ничего страшного? У тебя вон вся рожа синяя и шепелявишь, чего зубы выбили, что ли?
