Граната разорвалась почти под колесами. Водитель остановился резко, я не успел встать, как меня трое прямо из кузова вытянули на землю. Бойцы, что были с нами, еще отстреливались, а меня уже куда-то волокли по лесу. Отец у меня не Брюс Ли и не Джеки Чан, но в юности я занимался самбо и каратэ. И довольно успешно. Решил ждать, где-то они должны остановиться на отдых. Не потащат же меня через линию фронта прямо сейчас. До нее дойти еще надо. И точно, примерно через час бега они остановились. Нашли место, видимо оговоренное заранее, так как даже костер развели. Меня обшмонали, ремень с пистолетом сняли, гранату в кармане нашли. Нет, это не кино, нож из-за голенища тоже вытащили. А больше у меня ничего и не было. Забрали документы и долго разговаривали, я немного подучил немецкий, упражняясь с Истоминым, поэтому понимал. Не все, конечно, лают как собаки, «гав-гав-гав», «гав-гав-гав». Но в целом картина была такая: фрицы должны встретиться с отставшими именно здесь, радовались, что удачно выполнили приказ.
Фрицы жрали. Тушняк, предварительно разогретый на костре, офигительно пах. Я, усевшись на землю, размышлял. Раз встали на дневку, значит скоро придут остальные, если остались. Времени мало. Устав глотать слюни, попросил у немцев пожрать. Гансы сначала расхохотались, говоря, чтобы я ел подошвы. На что я ответил, что даже подошвы надо есть руками, а у меня они связаны за спиной. Один из гансов встал, поставил банку на землю и подошел ко мне. Подняв меня, вытащил еще одну веревку и привязал к ноге, второй конец привязал к деревцу. Веревку на руках ослабил, и я сам ее стащил. Надо же, какой немец нынче не пуганый пошел. Принеся мне банку тушенки, открытую, поставил ее на землю, говоря, чтобы я ел руками. Я уже хотел сесть, как фриц, на свою шею, ударил меня в живот. Согнувшись пополам, я выдохнул и со всей своей пролетарской ненавистью ударил непривязанной ногой ему по яйцам. Немец, согнувшись, что-то замычал, а я, уже схватившись за ножны фрица, тащил из них штык-нож, выдернул его в один миг. Ржавший надо мной до этого фриц пытался разогнуться, но я был быстрее. С ножом обращаться меня в свое время, хорошо натаскали. Клинок вошел ему снизу вверх в горло. Ганс забулькал и начал заваливаться на меня, а я, подхватив его под руки, прикрылся им от возможной стрельбы. Но ее не последовало, я попробовал дотянуться до кобуры, держа немца, одной рукой, это было не очень удобно. Нащупав клапан, расстегнул кобуру. Вытянув пистолет, направил его в сторону двух, уже стоящих у костра, надеясь, что патрон в патроннике. Те, видимо, не поняв, что их друган уже на небе, не стреляли. Один вражина, направив на меня МР-40, хлопал глазами, а второй и вовсе не успел поднять свой пистолет-пулемет. Я крикнул, чтобы бросали оружие, но те стояли как вкопанные, тогда мне пришлось положить немца на себя, а второй освободившейся рукой дослать патрон. И правильно, в стволе патрона не было. Немец с поднятым МР-40 тоже передернул затвор, но поздно, выстрел резанул по ушам и эхом разлетелся по лесу. Второй фашист рыпнулся было за своим оружием, но вторая пуля, выпущенная с пяти метров в его сторону, охладила его пыл. Следующим выстрелом я уложил его наповал. Скинув с себя труп, надо же, привык, даже позывов для тошноты нет, быстро отвязал ногу. Кровищи вокруг… Я так и вовсе весь был облит. Подойдя к остальным, неживым, собрал оружие, снял подсумки с магазинами. Гранаты. Запихал все в первый попавшийся рюкзак. Так, наверное, скоро гости пожалуют, если кто-то остался. Надо встречу подготовить. Дохлых фрицев оттащил под кусты. Сам выбрал место в других так, чтобы было видно всю полянку. Улегся на гансовскую плащ-палатку, положил рядом оба пистолета-пулемета, запасные магазины. Проверил, снаряжены ли. Подумав, вытащил гранату.
Ждал я не долго, даже не успел замерзнуть. Примерно через час послышались осторожные шаги, ветка хрустнула. Увидев, я закусил губу. Майор ГБ Истомин плелся между двумя гансами, весь в кровище. Наверное тоже, как у меня, до ножа дошло. Форма на нем была вся в грязи и порвана. Черт, взяли все же, ну видать и им досталось. Всего двое. Они уже подходят, чего делать-то?
Когда оставалось всего метров десять, я швырнул им под ноги гранату, не сдернув колпачка. Сработало в очередной раз. И как не сработать, я и сам бы рухнул сразу же, инстинктов никто не отменял. Первый идущий ганс тут же упал на землю, Истомин за ним, а второй фашист замешкался, видимо прозевав момент. Треснул МР-40, ганс хватаясь за воздух, завалился на землю. Тот, что шел первым, открыл ответный огонь. Но ему на спину прыгнул Истомин, не знаю, чем бы это закончилось, но я в два прыжка оказался возле них. Ганс уже подмял под себя майора, тот не мог со связанными за спиной руками сопротивляться. Я пробил со всей дури фрицу ногой в лицо, того отбросило. Я навел пистолет-пулемет, но майор меня остановил.
– Оставь его, надо взять с собой, поговорим немного, – сказал он.
– Хорошо, как вы? – я стоял как истукан, не зная с чего начать.
– Развяжи, потом поговорим.
Быстро развязав веревку, я связал немца. Причем по рукам и ногам. Поднял гранату, заткнул за пояс.
– У него в кармане мои документы, – произнес Истомин.
– О, блин. Так мои-то, тоже где-то рядом, а я и забыл. Вы не ранены, товарищ майор?
– Просто побит, норма. Сейчас отдохну… – Истомин принялся растирать руки.
Я пошел искать документы в карманах убитых мной ранее. Когда обыскивал, подошел Истомин.
– Во бля, трое. Как же ты их так? – вытаращил глаза майор.
– Да блин, как в сказке, – я нехотя ответил. – Они, похоже, конкретно нас искали, ну или вас! Сдала сука какая-то.
– Вот и хорошо, что не завалил последнего. Поспрашиваем. Может, и знает что.
– Да хрен он чего скажет, скорее всего и не знает ничего. Только свои обязанности, – я зло сплюнул в сторону. Вытащив у одного немца сигареты и зажигалку, скорее закурил. Руки тряслись. Увидев это, майор сказал:
– Посмотри у них, может, у кого шнапс есть. Выпей немного, пройдет.
– Не пью я. Совсем.
– Это плохо. Трясучку на раз отбивает. Чего, всегда так колотит?
– Только когда ножом валю. Ладно хоть блевать перестал. А то раньше…
– Пойду, поспрошаю, может, еще неучтенные какие остались.
А я достал банку тушенки, обтер как следует свою финку, забрал ее сразу, как только освободился, и начал есть. Майор вернулся быстро. Протянул руку, попросил поделиться. Я достал еще одну банку и подал ее Истомину. Быстро перекусив, майор рассказал следующее. Сдали нас свои, кто именно, немец, конечно, не знал, их забросили сюда давно, но утром пришел приказ на захват представителей Ставки. У них было даже примерное описание нашей группы. Я предполагал, конечно, что такие вылазки опасны, но сдали нас – свои. Бойцов охраны положили всех. Но и они выбили у немцев больше половины. Здесь должны были встретиться те, кто выживет. Забирать их будут завтра. Тот, кто нас сдал, подсказал коридор, свободный от войск до восьми утра. А предатель должен уходить с ними.
– Во придумал, сука! – прошипел Истомин. – Ну я ему теперь уйду.
