Ввиду того, что благодаря Дороге жизни было несколько улучшено снабжение города продовольствием, заводы по производству танков увеличили выпуск своей продукции. Хоть и немного, но дело шло на лад. Теперь, при атаках гитлеровцев, их все чаще встречали КВэшки, которые зарывали в землю, по примеру самих немцев из моей истории. Да, я рассказывал об этом Истомину, на что он мне ответил, что они и сами догадались так делать. Это про танковые засады. Получалось все лучше с каждым днем. Немцы начинают атаку, их встречают из укрытий танки, немцы отходят и вызывают огонь артиллерии, танки спешно сдают назад. К новой волне атакующих танкисты снова занимали рубежи. Так и воевали. Сами не лезли, но и в город не пускали. На некоторых рубежах имитировали наступление, вытягивали противника и били во фланг тяжелыми танками. Стояли твердо. И бодались на равных, не пускали немцев, но, к сожалению, и сами не могли пробиться. Дело стопорилось из-за укреплений, которые немчура уже успела построить. Будем надеяться, что нам все-таки удастся накопить сил и прорвать их оборону.
Глава 28
Сегодня Истомин озвучил предварительную дату нашей операции – 7 декабря. Командование, как ни старалось ускорить дело, все время что-то мешало. А, между прочим, немцы в моей истории начали строительство укреплений именно зимой 1941–1942 годов. Они наворотили там такого, что до сорок четвертого пришлось разгребать. Пока же укреплений было еще мало и этим надо успеть воспользоваться. Все это я уже давно высказал начальству, поэтому и спешили. Нельзя давать немцам основательно окопаться под городом. Любыми силами нужно раздергивать их войска. Тем более, сейчас, когда часть войск противник вынужден был отправить под Москву. Немного конечно, но количество танков под Ленинградом уменьшилось.
Погода стояла очень холодная. По ночам температура опускалась до двадцати и даже ниже. Днем было в районе пятнадцати градусов. Мы заканчивали очередную тренировку, когда приехало начальство. Снег скрипел под подошвами подходивших к нам командиров.
– Это, твои орлы? – спросил один высокий, с папахой на голове, генерал-майор.
– Они самые, товарищ командующий.
– Ну что, бойцы, не надоело еще в тылу сидеть? Готовы к выполнению особого приказа Ставки?
– Готовы, товарищ командующий. Засиделись уже, – Истомин ответил за нас.
– Кто из них лейтенант Новиков, – продолжал генерал.
– Я, – сделав шаг вперед, вышел из строя. – Младший лейтенант госбезопасности Новиков. Товарищ командующий фронтом, группа готова и ждет приказа.
– Товарищ Истомин, а что, ребят разве еще не наградили?
– Не успели, товарищ командующий. Решили после возвращения. Все равно пойдут без знаков различия. Только с метками.
– Ну, ребятам, я думаю, приятнее будет, распорядитесь, пожалуйста.
– Есть! – ответил Истомин. – Новиков, не расходиться.
– Есть! – в свою очередь рявкнул я.
Потом нас быстренько наградили, что-то говорив о том, как нужно служить, мы хором благодарили, заверяли в преданности делу народа. Когда все закончилось, мы с ребятами собрались вместе обсудить награждение. Мне присвоили лейтенанта ГБ, Зимин стал младшим лейтенантом, как и Толя Круглов. Всем остальным были присвоены звания сержантов ГБ. Особенно был впечатлен дед. Он так растрогался, смущался, все спрашивал за что? Мне не пришлось ничего сочинять, за меня хорошо ответил Истомин:
– Раз наградили, значит, есть за что.
Так же всю нашу честную компанию одарили орденами и медалями. Дед Иван, сверкая новенькой медалью «За отвагу», кропал письмо домой. Правда Истомин предупредил, что указывать, где он служит, нельзя. Зимину и Мурату досталось по «Красной Звезде», Толя Круглов, Вано «Здоровый» получили как и дед – «За отвагу». Красноармеец Иванов, тот, что вытащил меня, охренел, когда ему прицепили «Красную Звезду». Мне, как старшему группы, дали «Красное Знамя».
Собрав у нас документы, Александр Петрович, приказал прибыть в контору. Через час мы были там. Сидели и ждали, когда принесут спецпометки, которые нужно будет вшить в одежду. Заодно знакомились с последними сводками по фронту.
Нашим войскам второй раз подряд не удалось чего-либо достичь в Синявино. Даже наоборот. Потери в живой силе были огромны. За неделю боев погибшими потеряли свыше двух тысяч бойцов. В 4-й армии, сменилось командование. В основном по этой причине.
Вскоре были готовы метки, нам дали ножницы и иголки с нитками. Ребята, вшивая лоскутки ткани, потихоньку обсуждали происходящее.
– Серег, тебе-то сказали, куда выходим на этот раз? – подал голос Саня Зимин.
– Мне, – я сделал паузу и важно ответил, – сказали.
– И куда? – опять проговорил Саня.
– Военная тайна. Все расскажу, когда придет время. Да вы и сами узнаете, как карту принесут и начнут в курс вводить.
Я оказался прав. Истомин, вместе с каким-то капитан-лейтенантом моряком, заперлись с нами в одном из кабинетов. Три часа ушло на составление и согласовывание планов предстоящей операции. Выйдя из кабинета, все вздохнули свободно. Дело сдвинулось с мертвой точки. Приказ на выход мы получили. Все-таки передвинули еще на два дня. Точнее на полтора. Выйдем девятого в ночь.
Весь вечер я провел с девчонками. Играл с ними, ходили гулять по набережной. Днем немцы хорошенько отбомбились, и я подумал, что вряд ли повторят вечером. Поэтому гуляли спокойно. Анютка сидела на санках, я бегал бегом, катая ее, разгонялся и резко поворачивал, так, что малышка едва не вываливалась из них. Громко смеясь, девчонки забросали меня снежками, я и не думал сопротивляться. Все это веселье, их звонкий смех доставляли такое удовольствие, что на миг даже забыл о войне. Со мной на прогулке были Толян Круглов и Саня Зимин. Напросились. Ну, за это и получили. Дочки на них перенесли огонь снежной артиллерии, а я стоял и хохотал. Круглов, конечно, не напрашивался, он так и был моим телохраном. Истомин запретил ему отходить от меня, сказав, что приказ был от Лаврентия Павловича и только он может его отменить. А я и не сопротивлялся. Со всеми парнями давно уже укрепилась прочная дружба. Мы вместе воевали, спали спина к спине на морозе, ели из одного котелка, по одному взгляду понимали друг друга.
С утра восьмого декабря мы всем табором ездили за дровами. Пока парни рубили дрова, с Зиминым прошлись до окраины леса. Из-под деревьев видимость была никакая. Местность поднималась и совсем не просматривалась.
– Серег, может, на дерево влезть? – Зимин почесал затылок, опуская бинокль.
– Опасно, пока разглядывать будем, нас быстрее засекут. И – шлепнут. Листвы нет, деревья голые.
– А вон елочка стоит, смотри какая пушистая и высокая.
Елка, метрах в ста правее, и правда была огромная. Только я уже на собственной шкуре знаю, каково на нее влезать.
– Да на нее хрен залезешь, – махнул рукой я.
– Я все-таки попробую, – Зимин направился к ели.
