Пока сидели и наблюдали, немцы несколько раз проходили мимо нашего дома. Патрули ходили по трое, без собак. Так, скорее, для порядка, так как никуда особо не заглядывали.
Круглов у нас сидел внизу, наблюдал за подходами, когда увидел первый патруль, рысью прискакал докладывать. Я послал с ним Мурата и Здорового, вернулись быстро, немцы просто прошли мимо. Еще через час Дед заметил позиции минометчиков. Вот те, гады, сидели совсем плохо и для нас, и для атакующих. Дед и засек-то их только потому, что наши в который раз попытались атаковать. Бля, ну почему там у них так тупит командир? Я понимаю, приказ и все такое. Но, еперный театр, нужно же и понимать немного. Здравый смысл ведь никто не отменял. Только пока мы здесь, на льду и ближних подступах, полегло, наверное, два батальона. Просто так полегло, никому не принеся пользы. Ладно бы хоть немного потрепали фрицев, так они и до берега не дошли. Все легли под пулеметы и минометы. А в мое время Жукова было модно обсирать, дескать, он дивизиями солдат в землю закапывал. Тут и без него таких хватает. Получили приказ и нет бы подумать немного, на хрена, шашку наголо и пулю в голову. Жаль, из-за нескольких идиотов гибнет столько бойцов.
Я вот много раз думал. Если бы меня на батальон поставили и такой вот приказ дали, что бы я сделал? Наверное, попытался бы сначала провести разведку. Если выяснилось бы, что тут такая херня, предложил бы свои мысли командиру. Если он меня не послушал бы, что естественно, выполнил бы приказ, как вижу сам, а потом, наверное – застрелился.
Блин, хорошо, что я не командир пехотного батальона, ну его на хрен. А представляете, как сами солдаты думают? Ведь ни фига не тупые бревна, люди-то все с головой, только запуганы. Не пойдешь в атаку, свои замордуют. Так нельзя.
– Мурат, дуйте с Вано и Дедом на приготовленную позицию. Передайте, чтобы немедленно прекратили эту бойню. Доложишь, как тут все обстоит. Если сочтут нужным – пусть артиллеристы немного постреляют. Может, танки повыбьют. Координаты мы точные дадим. Только, блин, боюсь я, не засекли бы рацию.
– Серега, – Зимин решил влезть, – слушай, тут такая пьянка идет, может, немчуре не до пеленгации сейчас?
– У них орднунг – это главное. Но все может быть, Саня, а береженого, сам знаешь чего.
Зимин замотал головой, соглашаясь.
На связь мы вышли удачно, сообщили что хотели, получили совет забраться поглубже и не вылезать до окончания обстрела. Так и поступили, так как все было готово, ждали только данные от нас – постреляли знатно. Позиции на набережной почти с первых залпов перемешали с дерьмом. Когда мы вернулись на наш наблюдательный пост, обнаружили, что его необходимо менять. Нет, не потому что засекли, а просто больше наносить на карту в этом месте было практически нечего. Развороченные попаданием тяжелых снарядов позиции немцев представляли собой жалкое зрелище. Чтобы не попасть под немецкую раздачу, надо сваливать. Да и не смогут немцы тут быстро новые позиции оборудовать. «Пушкари» наши тут все перемешали.
Нам нужно было пройти дальше. Во время сеанса связи нам поставили задачу: выявить позиции тяжелой артиллерии, которая мешала флоту. Двигаться решено было ночью. Сейчас уж больно немчура наскипидаренная. Бегают, суетятся. Командиры гоняют солдат чуть ли не плетками.
Во время обстрела с противоположного берега опять пытались организовать наступление. И эта попытка также была успешно отбита немцами. Слишком хорошо они умеют воевать, так просто их не сломать. Окромя позиций на набережной были и другие. В том числе и тяжелая артиллерия где-то в глубине городка.
Весь день мы просидели как мыши. Немчура рыскала в округе, мы не вылезали.
– Не получается что-то, – начал разговор Зимин, когда мы устроились на новом месте, – вроде и стреляли хорошо, но мало этого.
– Все так, – заключил я, – их слишком много в городе. Может, предложить перенести огонь вглубь. Хотя командование и само лучше нас все знает.
– Ну, если бы знали, то и вдарили бы, – Зимин махнул рукой и продолжил: – Командир, давай дадим новые данные, пусть добавят по городу.
– Надо осмотреться, а уж потом выдумывать. Мы ведь так и не выяснили, где у фрицев тяжелая артиллерия. Кстати, планы насчет языка никто не отменял.
– Командир, может, прямо сейчас сбегаем? – это уже казах.
– Добро! Только сами знаете – как…
– Конечно, по-тихому, – ответил Мурат.
– Давайте, ждем.
Круглов опять засел внизу, а мы с Зиминым и Дедом, пошли осматривать верхние этажи. Этот дом стоял уже не так удачно. Точнее, совсем не так. Решили сделать вылазку и аккуратно пройти мимо домов, стоящих вдоль берега.
– Серег, может, Мурата дождемся? – спросил Саня.
– Да, давайте подождем. Хрен его знает, чего тут делается? В темноте попадем на патруль и пипец.
– Может, поедим? – робко спросил Дед.
– Перекусите пока, я пойду внизу посижу. – Спустившись вниз по лестнице, послал Толяна наверх.
– Серега, я потом, вдруг чего, – тот как обычно начал возмущаться.
– Иди уже! Сам тут посижу. Я не голодный пока. Да и отдохнешь немного. Когда еще Мурат с Вано вернутся? Все, иди, говорю, – я чуть повысил голос.
Оставшись в одиночестве, я задумался – чего мы тут делаем? Так просто пострелять, наши и без нас могли. Что же такое замутить, чтобы фрицам поплохело?
– Нет, без пленного ни хрена не придумаем. – Вот блин, я уже сам с собою вслух говорю, – интересно, как там мои девчонки? Чего им Петрович наговорил? Я ведь их еще не оставлял одних, почти все время вместе. Слишком мало времени прошло, чтобы они успокоились и привыкли. Нельзя их оставлять надолго. Они панически боятся остаться одни. Слишком многое уже потеряли и перенесли. Да, вот это якорь у меня появился. Даже пробежала мысль, может, надо было остаться? Парни и без меня бы справились. Все в голове перемешивается, надо отстраниться слегка.
Я спрятался в уголок, но так, чтобы видеть вход в подъезд, и, закурив, задумался. Сделал уже несколько затяжек, когда дошло: «Черт, ведь запах дыма почуют, если рядом будут проходить!» – тут же потушил папиросу. Потом стал размахивать руками, разгоняя дым. Заодно и согрелся. Холод уже начинал доставлять неудобства. Где же парни языка найдут? Немцы сейчас прячутся, также пытаясь согреться. Не из блиндажей же их выковыривать.
Прошло примерно часа полтора, когда у подъезда послышались приглушенные снегом шаги.
– Четыре, – Услышал я голос Вано.
– Пять, – ответил я, но поднял наган.
В дверном проеме показалась голова, а затем ввалился Здоровый.
– Твою мать! Вано, чего с тобой? – я подбежал к нему.
– Все нормально, командир. С гансами поцапались немного.
– Как это? Где казах?
– Следом шел. Да вон он, – показал рукой Вано.
Я вгляделся в темноту, Мурат шел как-то странно.
