– Серег, надо улицу осмотреть, а ну как заедет кто на огонек. – Очередное здравое предложение от Зимина. – Нам тут еще посидеть надо, какое-то время.
– Дело. Не может всегда так везти. Вано, блин, я даже не знаю, с кем тебе идти. Пойду я.
– Э, командир! – тут же возмутился Мурат. – А командовать, кто будет?
– Мужики, больше некому. Зимин нужен – ему с немчурой общаться, Дед на рации, у Толяна пока опыта маловато, извини, Толя. – Я повернулся к Круглову.
– А я чего? – снова проговорил казах.
– Мурат, у тебя дыра в руке. Весь в бинтах. Ты уж только если накоротке, здесь помогать будешь.
– Да нормальный я, – упрямо возмутился казах.
– Я и не говорил, что дурак. Просто раненый. Сиди и по сторонам смотри. И вообще – хватит уже пререкаться.
– Так-то он верно говорит, – неожиданно поддержал меня Саня. – И, правда, больше некому.
– И ты туда же, – опустил голову Мурат.
– Ладно, выйдете на связь, обговорите детали. Пусть ударят артиллерией и, если есть силы, пусть проведут разведку боем. Если не вернемся через полчаса, выходи на Истомина. Пусть договаривается с флотом и собирают батальон для переправки к нам. Ну, Саня, ты и так все помнишь, чего мы тут придумали.
– Да помню, помню. Ты вот что, Серега, как думаешь, нам когда из города уходить?
– Так нас тут и не держит ничего. Немцев мы тут сами всех не вычистим, данных по обороне гансов полно. Надо вылезать.
– Так ведь не дадут просто уйти? – покачал головой Зимин.
– Ну, придется настоять, – махнул я рукой.
На улицу мы вышли спустя пару минут. Скоро утро, но светлеет поздно, может, успеем до рассвета. Форму «фрицевскую» мы не снимали.
– Командир, а может, на БТРе поездим? – показал рукой на «Ганомаг» Вано.
– Да хрен его знает, остановит кто и чего делать будем?
– Бошки пооткручиваем и дальше поедем.
– Пошли уже, крутильщик. Слышишь, стрельба раздается везде. Может, не обратят немцы внимания, что тут стреляли?
– Так тут же штаб, наверняка припрутся посмотреть.
– Тоже верно. Любопытство возьмет верх. Давай знаешь чего, переставим БТР жопой к дому.
– Чтоб пулемет по курсу стоял? – улыбнулся Здоровый.
– Точно. Если наткнемся на кого-нибудь, вернемся сюда и засядем в нем. Дадим парням время свалить.
Опять крадемся под стенами как мыши. Уже попались два патруля, довольно праздно шатающихся. А вот третий двигался целенаправленно в сторону штаба. Четверо солдат, все с МР-40, рожи уверенных в себе людей – сытые и наглые. Не кутались, подпрыгивая от холода, а чуть ли не чеканили шаг. Мы замерли, не зная, что делать. Убегать было поздно, оставалось напасть, только нужно выбрать момент.
– Лейтенант, думаю, что здесь нас быстро увидят, – прошептал Вано.
– Это ты шутишь так? – спросил я. – Давай в подъезд, там схоронимся.
– Так прямо оттуда и перестреляем их, – предложил Вано.
Я сунулся первым, осмотрелся, никого, подал знак Вано. Быстро прикрыв дверь, мы стали ждать. Немцы появились быстро. Через щель в двери мы наблюдали за ними.
– Еще бы полминуты и – все, – вырвалось у Вано.
– Точно. Смотри, как дойдут до угла – валим их. Там их никто не увидит. Если дадим уйти – будет шум. Они точно к штабу лезут.
– Командир, давай я выйду. Начнем стрелять, я их в подъезде спрячу, может, не сразу найдут.
– Давай, только тихо. Тут и десятка метров нет.
Немцы настороженно приближались к углу дома, уйдя за который мы их потеряем из вида. Вано лег на землю, выставив руки с наганом перед собой. Я устроился в дверном проеме.
Когда упали два солдата, оставшиеся обернулись быстро, но тут же завалились на своих коллег. Классная штука – наган с глушителем. Четыре хлопка – четыре трупа. Я высунул голову в окно, осматривая улицу, а Вано уже тащил за ноги двух немецких солдат. Пока он таскал, я наблюдал по сторонам. Послышался шум. Я тут же пулей подскочил к лестнице и взглянул вверх. Вроде никого. Осторожно дозарядил револьвер, послышался легкий щелчок, Вано сделал то же самое. Со лба стекали струи пота. Аж взмок. Не гляди, что мороз. Я замер, прислушиваясь к шуму на лестнице, и держал наган наготове. Шум не повторялся. Я подождал еще несколько секунд и двинул к двери. Там уже заждался притаившийся Вано.
– Ну чего там? – тихо спросил он.
– Да хрен его знает, валить отсюда надо, – заключил я.
– А с этими что делать? – спросил Вано, показывая на два оставшихся трупа, лежащих на углу дома.
– Давай тащи, я у двери постою, послушаю.
Я не устоял, медленно, осторожными шагами вернулся к лестнице. В подъезде было тихо. От двери послышались звуки волочения. Я быстро подскочил к Вано и помог втащить немцев одного за другим.
– Посидим здесь немного. Может, услышим чего. Да и позиция хороша. Если кто пойдет, мимо нас не проскочит.
В подъезде мы просидели около получаса. Я сходил до верхнего, третьего, этажа, никого не обнаружил. А вот когда мы выползли наконец на улицу, из соседнего подъезда услышали голос.
– Дяденьки командиры. – Я аж подпрыгнул от неожиданности. Мы обернулись. Голос принадлежал мальчонке лет десяти.
– Ты кто такой, – тихо спросил Вано.
– Федя я, Скворцов. Я живу здесь.
– Ты чего, один, что ли? – спросил Вано.
– Да, всех угнали куда-то. Я с бабкой был, так она померла. Вот и сижу один.
– Давно? – спросил я.
– Четыре дня как бабушка померла. Выходить боюсь.
– Ты чем питался-то, четыре дня?
– Ничем, воду из снега топил.
На пацана было страшно смотреть.
– Немцев тут рядом не видел? – решил я разузнать, вдруг парнишка видел чего.
– Так я вам из окна могу показать, где они есть. Они по домам ходили, я прятался. Потом перестали. Я все время их вижу из окна.
– А как ты к нам-то решился выйти, мы ведь в немецкой одежде? – Вано вопросительно посмотрел на мальчишку.
– Так и не хотел, но потом увидел, как вы фашистов постреляли, ну и решил, что вы наши. А чем вы их так тихо убили?
– Пойдем к тебе в комнату, там и покажу, – оборвал я его речь. – А то еще кто припрется.
– Не, не придут, – покачал головой Федя, – они пьяные все. Я видел, как они много бутылок в дом пронесли.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж.
– Эту дверь не открывайте, – показал на первую дверь Федя.
– А что там? – спросил любопытный Вано.
– Бабушка, – мальчик слабо всхлипнул и провел рукой по лицу. Блин, хоронить-то не кому теперь, как он не испугался только с мертвой бабушкой рядом ночевать. Малой ведь совсем. Хотя сейчас, наверное, никого ничем не удивишь.
