Малец провел нас в комнату, подошел к окну и указал на соседний дом, стоящий так, что мы с Вано, его никак бы не обошли. У дома стояла пара мотоциклов, грузовик и – ТАНК. Вот бы мы влипли, если бы не парень. Прямо к ним и вышли бы.
– Слушай, Федя, – начал Здоровый.
– Я Федор! – сжав губы, проговорил малец.
– Хорошо, как скажешь, – выставил руки перед собой Вано, – не обижайся. Много там фрицев? Или не видел?
– Вчера меньше стало. Целый грузовик набился, уехали с самого утра. За город, – и Федя показал направление.
– Понятно. Есть хочешь, Федор? – Я снял мешок со спины. Вот хрень спросил.
– А у вас есть?
– Да есть немного, чай ты не крокодил, прокормим, – улыбнулся я.
Здоровый открыл ему банку тушняка и дал кусок хлеба.
– На, лопай. Только немного для начала, а то живот прихватит. Потом еще дадим.
Парнишка сначала глотал не жуя, но после того, как ему Вано объяснил, что не надо торопиться, стал есть поспокойней.
– Значит, пьяные говоришь? – Я задумчиво смотрел в окно.
– Угу, – промычал Федор, уплетая тушенку, – они постоянно пьют.
Я разглядывал дом, в котором жили немцы.
– А не знаешь, почему они этот дом выбрали, а не твой, например? – спросил Здоровый.
– Там женщины остались. Их не стали угонять. В первые дни кричали там громко, теперь тихо стало, – отвечал мальчуган.
– Вано, отойдем в сторонку, – предложил я.
– Не оставляйте меня здесь, дяденька командир, – вдруг запричитал Федя. Вот ведь пацан. Четыре дня с мертвой бабкой жил, а встретил людей и теперь боится от нас отходить.
– Да никто тебя не оставляет. Мы поговорим и вернемся. – Мы вышли в коридор, надо было обсудить, как быть дальше.
– Серег, чего – обратно пойдем?
– Наверное, да. С севера никто не придет. Там и нет ничего. Тут вроде тихо. Только те два патруля, что нам попались, надо тоже убирать. Еще можно пару растяжек, как сигналки, поставить. Услышим, поторопимся.
– Ты имеешь в виду – проход между домами? Где дорожка к штабу вытоптана?
– Ага, раз там вычищено, зачем ходить по сугробам? Там и поставим. Решим вопрос с радиоигрой и валим от сих.
– Хорошо, как скажешь.
Мы вернулись в комнату к пацану.
– Слышь, малой, а фрицы где ходят к штабу? – спросил я.
– А что это такое? – непонимающе смотря на нас, вопросом ответил Федя.
– Ну, где у вас тут все начальство сидело до войны, – попытался объяснить я.
– А-а-а. Так вы и пришли по этой тропке. Я видел, как вы шли.
– Во дела, командир. А если бы не пацан, а фрицы нас увидели?
– Так, Федя, собирай вещи и идем с нами, – приказал я, стараясь не думать о вопросе Вано. Писец бы пришел, если бы вместо этого пацана здесь хотя бы пара наблюдателей сидела.
– Да мне и собирать-то нечего.
– Одежду бери, что есть. Чтобы не замерзнуть. Вернемся в Ленинград, пошьют тебе форму.
– Как у вас? – оживился Федя.
– Не, как у нас не надо. Это ж фрицевская, зачем тебе такая? Нашу пошьют – советскую.
– А звездочку на шапку дадут? – осторожно спросил малой.
– Не дадут – сам тебе подарю, – ответил Вано.
– А вы обещали показать, как немцев убили, – робко напомнил паренек.
– На, смотри, – достал Вано наган.
– Патроны вытащи. А то еще пальнет, куда не надо.
– Да ему и не взвести его, – попытался успокоить меня Здоровый.
Раздался хлопок. В тишине безлюдной комнаты показалось очень громко.
– Ты это ему скажи, – показал я на пацаненка, державшего наган в руке. Из ствола вился дымок, а руки у парня дрожали.
Вано бросился к нему и выхватил у того револьвер.
– Дубина ты, Вано. А если бы он в кого из нас пальнул и как хоть силы-то хватило?
– Я в сторону отвернулся, – поднял голову провинившийся Федя. – Я больше не буду.
– А больше тебе и не даст никто, – рявкнул на него Вано.
– Ладно, не рычи, – успокоил я Здорового, – сам виноват.
В немецкий штаб мы вернулись быстро и без приключений. Почти. По пути завалили два дозора, по два человека в каждом. Да, мы тут стольких уже застрелили, ну а как иначе могло выйти? Идут себе два настоящих арийца, каждый чуть ли не ниже меня ростом, а мы их в два ствола, да из укрытия, поневоле сдохнешь. Переговорив с Зиминым, решили действовать.
Получилось все немного не так, как мы задумывали. Лучше. Офицера связи заставили самого передать приказ на батарею. Тот согласился быстро. А как бы он отказался? Прикрутили между ног два проводка, продемонстрировали. Выбор есть всегда, но не в этом случае. Лейтенант оказался сообразительным, двух поворотов рукоятки на подрывной машинке оказалось вполне достаточно.
Фриц пел по рации чуть ли не быстрее, чем ему диктовал Зимин. Когда закончили, я спросил Саню.
– Как думаешь, клюнут?
– Да хрен их поймешь. Сказали: «Есть»! Не переспросили, но доложили, что к нам выдвинулся взвод солдат. – Зимин слушал весь разговор, готовый оборвать болтовню, если немец что ляпнет.
– Давай с Истоминым связь, – обратился я к Деду.
– Готово, товарищ командир! – Дед очень быстро связался с Ленинградом.
– Готовность раз. Сразу по окончании идем к воде. У нас гражданские. Старики и дети.
– Принято. Флот готов. Начнут по моей отмашке. Но сначала гости с юга. Не влезайте, а то и вам перепадет.
– Ясно. Разрешите начинать?
– Да. Осторожней, ребята, – проговорил Петрович.
На подходе к берегу осознали – лоханулись, переправы-то – нет. Лед здесь был не очень толстый, а теперь его и вовсе нет. С кораблей расхреначили позиции немецкой артиллерии так, что переправиться можно, только на лодках. На берегу нашли уцелевшие невесть как две небольшие шлюпки. Как ни старались, а трое оказались лишними.
– Так, Зимин. Слушай приказ. Вывезти гражданских, пленных и раненых, – я указал на Мурата.
– Не понял, командир, а чего – опять без меня? – спросил Мурат.
– Отставить базар. Выполнять.
– Есть, – обреченно козырнул Мурат и поплелся к лодке.
Вдруг за спиной раздалась, нет, не очередь из автомата, а лающая команда на немецком.
– Упали все быстро, – заорал Зимин, он был у лодки, и автомат в его руках начал стрелять.
Как все упали на землю, даже не заметил. Потом узнал, оказывается, меня подтолкнули. Мы тоже открыли огонь в направлении врага, который уже обстреливал нас довольно плотным огнем. Мы были внизу, под обрывом, прямого выстрела нет, но немчура могла перебить всех, кто находился в лодке.
