– Досадно. – Ван Бьер поморщился и покачал головой. – Но я вам верю, ведь у вас нет причин скрывать от меня Шона. Наоборот, если вы хотите, чтобы я был покладистым, вы привели бы его сюда в первую очередь… Итак, раз дело не в нем, тогда в чем же?
– В тебе. И в нас. Вообще-то, здесь нашим дорогам следовало бы разойтись. Но все обернулось так, что разойтись миром у нас не получится. Ты служил и продолжаешь служить генералу Маларию Брассу, а я – уже нет. Также, как святой сир Гириус больше не подчиняется своему Капитулу. Сегодня мы с ним работаем на самих себя. Также, как эти славные ребята, что согласились помочь обеспечить безбедную старость и нам, и себе.
Полковник указал на стоящих по обок от него наемников.
– Золото! Вот оно что! – кивнул Баррелий. – Вы решили прибрать его к рукам и ради этого предали свой легион и Вальтара Третьего. Не скажу, что я сильно удивлен. В своей жизни я знавал изменников, предававших своих и за меньшую награду. Гораздо меньшую. Но вы хотя бы сделали это не задешево, и вас я, в отличие от них, прекрасно понимаю.
– Понимай, как хочешь, – отмахнулся сир Ульбах. – Эфим проиграет Золотую войну, и тебе, кригариец, это известно не хуже меня. Вальтар знал, что островитяне ударят нам в спину, и все равно втравил нас в эту самоубийственную резню. Но я пролил достаточно крови и пота ради него и больше не хочу расхлебывать глупости, которые он творит. Мне пора на покой. И это золото целиком и полностью заслужено нами, а не королями и тетрархами. Верно я говорю, ребята?
Наемники одобрительно загудели. Еще бы им не радоваться, ведь после сегодняшней битвы причитающаяся каждому из них доля добычи значительно приросла за счет погибших.
– Если вы знали, что я не предам генерала Брасса даже за гору золота, зачем пригласили меня в свой отряд? – спросил монах. – Тогда, у Дырявой скалы, я мог бы пойти своей дорогой, а вы – своей. Да и сейчас мне следовало бы уже быть мертвым. Но я почему-то до сих пор не только жив, но даже не покалечен.
– Все очень просто – ты нам нужен, – ответил полковник.
– Хоть убейте, не понимаю, для чего? – продолжал недоумевать Пивной Бочонок. – Раньше я мог хотя бы орудовать копьем и стрелять из баллисты. А сейчас вы мне и ложку не рискнете выдать, не говоря про копье или меч. В чем теперь для вас моя ценность?
– Ты ценен не для нас, а для кое-кого еще, – признался Шемниц. – Причем неважно, битый или небитый. Но мы все же постараемся, чтобы эти люди получили тебя целым. Уверен, этот жест вежливости нам непременно зачтется.
– Как интересно! Вы меня заинтриговали. – Похоже, ван Бьер и впрямь был озадачен таким ответом. – И кто эти люди, если не секрет?
– А вот этого тебе пока знать не обязательно, – отрезал сир Ульбах. – Зачем мне раскрывать перед тобой все наши карты? Сам узнаешь, когда настанет время.
– Ну раз не хотите, то и не надо, – хмыкнул монах. – Но ваши карты не настолько секретные, как вам кажется. Все зависит от того, в какую сторону мы отправимся. Если назад на север, я могу высказать много догадок, кто отвалит вам за мою голову хорошую награду. Но вы не пойдете обратно, я прав? Вам там нечего делать с такими сокровищами, раз уж, по-вашему, Эфим ожидает скорое поражение. Вы пойдете на юг, подальше от Эфима и от войны. Но вот незадача – на юге очень трудно укрыться с горой золота, украденной у самого короля южан. Не знаю, на что рассчитываете вы, но мне известно лишь одно место, где такое возможно. К тому же до него отсюда совсем недалеко.
– Очень интересно, – оживился Шемниц. – Продолжай!
– Фенуя, – продолжил Баррелий. – Крупнейший торговый порт Промонтории. Что-то вроде южного Дорхейвена – город, где почти всем заправляют купеческие гильдии, и власть Григориуса Солнечного там ощущается постольку поскольку. В Фенуе вы можете купить себе право на проживание за золото, неважно, ворованное оно или нет. Или купить билет на корабль, идущий в любую часть света, где есть шанс скрыться с таким богатством. Хотя вы-то сможете купить не билет, а целый корабль, если на то пошло. Но вам вдобавок захотелось поберечь свою добычу, подарив фенуйцам вместо золота меня. А что, отличная идея! У них ко мне большие давние счеты, так что вы при любом раскладе останетесь в выигрыше.
– Браво, кригариец, чье второе имя – Кошмар Фенуи! – Полковник захлопал в ладоши. – Все правильно сказал – ни добавить, ни убавить. Ответь-ка честно: как много народу ты перебил во время той осады, служа мятежному герцогу Кальварио Мотту?
– Да уж побольше, чем в других городах, которые мне довелось разграбить, – злобно усмехнулся Пивной Бочонок. – Гораздо больше. Можете даже устроить аукцион среди купеческих гильдий Фенуи и продать меня той из них, которая больше всего заплатит.
– Заманчивое предложение. Пожалуй, мы так и поступим, – закивал полковник. – Осталось лишь довезти золотишко до морского берега. Который, как ты верно заметил, отсюда совсем недалеко…
Пока сир Ульбах говорил с пленником, наемники, растащив по сторонам трупы, вернулись к работе. Я вновь насторожился: они стали разбирать укрепление и снова впрягать лошадей в повозки. А поскольку лошади были единственным моим прикрытием, вот-вот грозил настать момент, когда меня заметят, схватят за шкирку и вытащат из-под коновязи.
И что ожидает меня потом?
Возможно ли такое, что после воспитательных тумаков меня снова зачислят в отрядные кашевары? Ага, размечтался! Я был другом кригарийца, а, значит, становился для наемников потенциальной угрозой. Я мог подсыпать им в еду отраву или слабительное. Или мог подстроить им иную гадость в попытке освободить ван Бьера. Отныне я не вызывал у наемников ни капли доверия. И даже как заложник я был бесполезен. Никто не станет принуждать Баррелия делать что-либо, приставляя мне нож к горлу. Его просто довезут в кандалах до Фенуи и продадут тамошним властям. И все. Что же касательно меня…
…Правильно: как только меня отыщут, так сей же миг прикончат. Безо всякой жалости и уважения к кашеварским и прочим заслугам. Когда на кон поставлена целая гора золота, моя жизнь в сравнении с ней стоит дешевле жизней тех блох, которых наемники заставляли меня вылавливать из их одежды, и которых я затем давил ногтями.
Странно, но мысль о неминуемой гибели напугала меня совсем не так, как должна была. Мои поджилки дрожали, но голова работала на удивление ясно. У меня было мало шансов выжить одному в горах Промонтории, но шансы выжить здесь отсутствовали полностью.
Мой выбор был невелик и очевиден. И я решил действовать, пока меня в конце концов не обнаружили.
Лошадь, до чьих поводьев я мог дотянуться, была породистым талетарским скакуном по имени Чирок. Он принадлежал самому Ульбаху Шемницу и являлся самым быстроходным в отряде. Такой удачей было грех не воспользоваться. Выждав, когда рядом не оказалось наемников, я перевернулся на спину и отвязал Чирка, А затем выполз из-под коновязи, ухватился за лошадиную гриву, подпрыгнул, подтянулся и очутился в седле.
Помимо того, что я умел читать и писать, а кригариец нет, я превосходил его еще кое в чем – в верховой езде. В седле Баррелий, конечно, держался, но очень уж неуклюже. То ли дело я! Меня обучали этому умению с малолетства, и уже к семи-восьми годам я скакал верхом как заправский наездник. И эти навыки махом вернулись ко мне, едва я оседлал Чирка и ударил пятками ему по бокам.
