– Это вряд ли. Раз ты любишь честные драки, значит, не перережешь, – рассудил я. – А иначе как ты потом смиришься со своей совестью?
– Смирюсь, не беспокойся, – заверила меня оскорбленная охотница. – Утешусь тем, что без такого идиота, как ты, мир стал чуточку лучше.
– Неужели? А где ты найдешь другого идиота, который будет ощипывать и жарить для тебя куропаток?
– Чего-о-о?… Да пошел ты!
И Ойла, фыркнув, вскочила на Мерзавку. А затем стукнула ей по бокам пятками и погнала ее дальше не шагом, как прежде, а рысцой. Надо думать, в отместку, дабы заставить меня за нею побегать.
– Сама ты пошла! – проворчал я ей вслед, снова впрягаясь в тележку. И пошагал дальше, продолжая браниться себе под нос, ибо как еще я мог выпустить остаток нерастраченной злости?
Глава 17
– Давай, шевели своими подпорками! И не топай! Не топай, кому говорю! О господи, ну что за кривоногий недоумок! Неужто так трудно ступать на землю мягко и аккуратно?…
Кто бы сомневался, что проиграв драку и уступив моему желанию идти с нею, Ойла теперь подавно не даст мне спуску. Впрочем, я был готов к ее упрекам и пропускал их мимо ушей. Как и большинство ее советов. Это злило Ойлу еще больше, и лишь необходимость соблюдать тишину мешала ей сорваться на крик. Поэтому она шипела на меня почти безостановочно. И явно была не прочь отвесить мне оплеуху, да только опасалась, что получит сдачу. В этом у нее после нашей потасовки уже не осталось сомнений.
Конечно, отчасти Ринар была права. Я не мог сравниться с ней в ловкости и бесшумности ходьбы по горам. Но все же большинство ее придирок было надуманным, и она допекала меня просто из вредности.
Ойла врала: я не издавал топота! Также я не отставал от нее ни на шаг. И всякий раз, как она велела мне остановиться, прятался за ближайшим укрытием. И вообще, по моему мнению, мы с нею работали довольно-таки слаженно. В чем, естественно, она сама ни за что бы не призналась, даже если тоже так думала.
Уступ, по которому шла дорога, на этом ее участке расширился. И позволил каравану устроиться на ночлег в стороне от нее. Мы сошли с дороги и поднялись в гору еще раньше – сразу, как только увидели в темноте отблески костров. После чего отыскали более-менее пологий склон, спускающийся прямо к стоянке, выбрали на нем незаметный снизу выступ, и там расположились.
Прежде чем соваться в лагерь, надо было за ним понаблюдать. И дождаться, когда наемники уснут. Что должно было случиться уже скоро, ведь путь по горам с тяжелым грузом изрядно их выматывал.
Мы не сомневались, что дозорные разбудят отряд, если кто-то станет приближаться к нему по дороге. Возможно, они следили и за горами. Но поскольку прежде никто из них не обнаружил Ринар, она надеялась, что ее не обнаружат и сегодня. По крайней мере до тех пор, пока «неуклюжая тварь», то есть я, не поползет за ней в лагерь спасать кригарийца.
От нашего укрытия до стоянки было рукой подать. Мы различали в свете костров сидящих вокруг них наемников, но не слышали, о чем они говорили. Хотя вряд ли мы узнали бы из их бесед что-то полезное. Перемены в их жизни начнутся, когда они спустятся с гор и доберутся до окрестностей Фенуи. А пока их дорожная жизнь была рутинной и не изобиловала новостями.
– Где ван Бьер? – с тревогой осведомился я у Ойлы после того, как осмотрел сверху лагерь и не обнаружил нашего многострадального друга.
– Его держат в кандалах и на цепи в повозке Шемница. – Она указала на знакомую мне повозку, куда было нагружено меньше всего золота. – И сейчас пленник, скорее всего, спит.
– Спит? – засомневался я. – Это непохоже на кригарийца. У него плохой сон и он не засыпает так рано. Разве только когда перепьет. Но кто бы сегодня угощал его выпивкой?
– Вот тут ты ошибаешься, – не согласилась Ринар. – Позавчера я видела, как за ужином его поили вином. Наверное затем чтобы ему крепче спалось и он не помышлял о бегстве. Но мы еще увидим кригарийца до того, как лагерь уснет. Энца или Кирса – не знаю, кто из них стережет его этой ночью, – выведут его облегчиться. Полагаю, вон к тому дереву, что уже кем-то обоссано.
Я не видел таких подробностей на указанном дереве. Но раз Ойла так сказала, у меня не было причин ей не верить.
– Баррелия что, доверили стеречь этим… копейщицам? – Я хотел назвать любовную парочку наемниц более грубым словом, но сдержался.
– А чем они плохи? – удивилась в свою очередь Ринар. – Как раз наоборот, надежней стражи для него не сыскать. Шемниц и Бурдюк подозревают, что кто-то еще кроме Гифта и Кривоносой мог спеться с Баррелием. И, значит, этот кто-то может устроить ему побег. Даже Трескучему нельзя доверить охранять пленника. А вдруг он наплюет на приказ главаря и отрубит кригарийцу голову? Или кригариец раззадорит его на поединок, что также вряд ли понравится Арроду. Но Энца и Кирса, они вне подозрений. У них и среди наемников друзей раз-два и обчелся, а уж с ван Бьером эти мужебабы подавно не якшались. Стоит ему только дернуться, и они насадят его на копья быстрее, чем он успеет сказать «Большая Небесная Задница».
– И впрямь позорнее смерти для кригарийца не сыщешь, – согласился я. – А долго ты наблюдала за Энцей и Кирсой? Когда они меняются и надолго ли отлучаются, если им тоже приспичит отлить?
– Я же сказала: надежнее, чем они, здесь стражи нет, – повторила Ойла. – Либо одна из них спит, а другая стоит на посту, либо обе не спят и сторожат пленника. Один раз я видела, как они занимаются любовью. Но тоже не покидая поста и не спуская глаз с ван Бьера.
– И как мы поступим с этой парочкой?
– Когда одна копейщица захрапит, я всажу другой стрелу в глаз, – ответила Ринар. Судя по ее недрогнувшему голосу, она твердо настроилась на свое первое убийство человека. – Только надо подкрасться ближе, чтобы выстрелить наверняка. Но сначала я хочу кое-что передать Баррелию. Вещь, которая будет ему полезной. Даже если мы оплошаем, возможно, он сумеет припрятать мой подарок. И тот пригодится ему не сегодня, так завтра или послезавтра.
– Погоди, – недопонял я. – Ты сказала, что подаришь что-то ван Бьеру прежде чем убьешь стражницу. Но как?
– Угадай с трех раз, тупица.
И Ойла вынула из колчана стрелу. Но не простую, а с необычным наконечником. Вернее, таковым он показался мне сначала. Когда же я пригляделся, то понял, что ничего необычного в нем нет. Просто вместо наконечника к стреле был приделан узкий обоюдоострый клинок от маленького ножа. Такого, которым можно было и колупать доски, и ковыряться в кандальных замках, и перерезать чью-нибудь глотку. Особенно, если незаметно подкрасться к жертве сзади.
– Ты что, собираешься запустить эту штуку в повозку? – забеспокоился я.
– Ага. Так и сделаю, ведь я хочу подстрелить Баррелия спящим, – мрачно пошутила Ринар. – Нет, не в повозку, успокойся. Чтобы все прошло гладко и стрелу не заметили стражницы, послание надо вручить кригарийцу прямо в руки. Тогда, когда он окажется снаружи.
