Я узнал, что такое боль, вскоре после своего первого физического воплощения. В этом воплощении на планете Фирзах я принадлежал к одной из наиболее тонких форм жизни – газообразной. Мое тело, если можно так выразиться, состояло из водорода, фосфора и неона. Моя физическая форма была весьма непостоянной и все время изменялась, поэтому я выглядел как светящееся золотистое облачко с серебристыми мерцающими всполохами. Другие существа имели примерно такой же вид, хотя сочетания оттенков были весьма разнообразными. Чем выше был уровень развития того или иного существа, тем более широкой была его цветовая гамма. Три правителя планеты излучали непередаваемое великолепие красок, подобно переливающейся радуге.
На планете Фирзах жизнь появляется не в результате акта рождения. Она возникает самопроизвольно и уже на самом раннем этапе обладает сознанием и готовностью принимать участие в сообществе, к которому принадлежит. Моя душа неожиданным образом появилась в результате взаимодействия трех газов, а мое сознание было заключено внутри их атомных ядер.
Моим первым чувством было страдание, поскольку я не знал, кем был и где находился. Но очень быстро ко мне приблизилось похожее существо, которое объяснило, что со мной происходит. Общение между нами происходило на физическом уровне, но было практически невидимым. Наши атомы обменивались информацией, которая передавалась почти мгновенно и носила исчерпывающий характер.
Моим вторым ощущением стала сильная физическая боль, мучительная боль, от которой я начал задыхаться. Мое существо корчилось в агонии, содрогаясь от этого ужасного приступа боли. И вновь я почувствовал присутствие своего товарища. Он объяснил, что боль возникла из-за давления газов, и добавил, что со временем я научусь приспосабливаться к боли. Но он ошибся. В течение всех трехсот лет, пока я находился в прозрачном газообразном теле, я ни на минуту не ощутил облегчения и не научился принимать эту боль. Меня также не утешало то, что и другие представители моего вида страдали от этой чудовищной пытки. Моим единственным утешением на планете Фирзах стала Вердигрис.
Работа на планете Фирзах началась в тот момент, когда я обрел физическое сознание. Она состояла в поддержании второй формы жизни, воплощенной в твердой материи – камнях и металлах. Эти создания взаимодействовали между собой, обладали подвижностью, размножались половым путем и были способны увеличиваться в размерах. Они могли передвигаться по планете с головокружительной скоростью. Несмотря на то, что состояли из твердого вещества, они были очень легкими. Эти существа из минералов были невероятно красивыми, однако уровень их развития был гораздо ниже нашего. Да-да, несмотря на то, что мы превосходили их в интеллекте, наше существование целиком зависело от этих созданий, поскольку их постоянное движение порождало газы, дававшие нам жизнь.
Много раз я спрашивал себя, почему мой народ так дорожил жизнью, если каждый ее момент был наполнен ощущением ужасной боли. На этот вопрос мне всегда отвечали одинаково: боль – это лишь проявление физического тела. На самом деле боли не существует. И снова меня убеждали в том, что мой дух должен преодолеть эти страдания, не придавать значения боли и тем самым возвыситься над ней. Но я так и не смог этого сделать. Моя душа была слишком молодой и не умела контролировать реакции физического тела.
Частью моих обязанностей на планете, равно как и других представителей моего народа, было постоянное перемещение и побуждение минеральных форм жизни к движению, росту и воспроизводству. Для этого нужно было оказывать давление на поверхность планеты, где обитали эти создания.
На севере планеты Фирзах поверхность была почти полностью устлана красивыми, переливающимися камнями, создававшими причудливый рисунок. Эта красота смутила меня, потому что мой народ не умел выражать восхищение или понимать свои желания. Но вопреки всему меня влекло к этому месту и очень хотелось вступить в физический контакт с этими созданиями.
Я часто возвращался на это место, где каменный рисунок постоянно изменялся и новый был еще красивее, чем предыдущий. Однажды я быстро спустился на поверхность, которую раньше наблюдал только сверху. Мое прозрачное тело вытянулось подобно золотистому облачку над самым красивым камнем, и я нежно погладил его. То, что я затем почувствовал, не поддавалось объяснению. Мое тело мгновенно стала бить сильная дрожь, и показалось, что я ненадолго потерял сознание. Это ощущение было мне незнакомо. Постоянная боль, которую я испытывал, исчезла в ту же минуту, и в ужасе я поспешил прочь от камня. Боль возникла с новой силой, как будто нежелание оставаться рядом с камнем сделало ее еще острее.
Камень, которого я коснулся, робко пошевелился, его цвет стал еще ярче и насыщеннее. А затем из этих переливающихся красок и оттенков появилось серебристо-зеленоватое облачко, которое медленно направилось ко мне. Это была новая жизнь, созданная мною благодаря мимолетному касанию камня. Так в моей жизни появилась Вердигрис.
С того момента все вокруг изменилось. Во время пребывания на Фирзах мое общение с членами сообщества всегда было телепатическим. Я не знал, что такое эмоции или чувства. Мы были разумной цивилизацией, далекой от проявления каких-либо эмоций. Но Вердигрис изменила все мои взгляды и представления. С ее помощью я обрел смысл собственного существования, потому что делился с ней всем, что происходило в моей жизни и душе.
Когда я впервые увидел это существо, то почувствовал желание немедленно познакомиться, а ее близость наполнила душу радостью. Вердигрис не ощущала боль, изнурявшую мой народ. Ее прикосновения были нежными и ласковыми, наполненными невыразимой мягкостью. Ее душа светилась тем же ясным светом, который исходил от камня, давшего ей жизнь. Моя боль не исчезла благодаря ее близости, но сделалась гораздо терпимее.
С этого момента Вердигрис и я стали неразлучны. Мы путешествовали в самые отдаленные уголки планеты и вместе работали над созданием новой жизни. Но мы никогда не возвращались туда, где она появилась на свет.
Присутствие Вердигрис придало смысл моей жизни на Фирзах. Наша взаимная симпатия усилилась со временем, и иногда, закончив работу, мы соединялись друг с другом, чтобы усилить нашу энергию. Это соединение было лишено чувственности; подобные ощущения незнакомы нашему народу. Но оно было гораздо сильнее обычного физического союза. Это было настоящее единение душ, слияние индивидуальностей, наших мыслей и сущностей.
На самом деле Вердигрис не принадлежала нашему народу. Сила, которая руководила нами и поддерживала активность, заключалась в чувстве постоянной боли, неотступно преследовавшей нас. Вердигрис не испытывала эту боль. Ее существо являлось сочетанием энергий серебра и изумруда и было преисполнено радостью бытия и глубоким осознанием красоты приютившей нас планеты.
Не знаю, когда я впервые заметил, что ее жизненная сила угасает. Я почувствовал это во время одного из наших соединений. Вибрации ее души были уже не такими сильными. Ее сила начала таять, обнажая хрупкость, которая была свойственна ее натуре. Что-то внутри меня содрогнулось от страха. Вердигрис почувствовала это, и ее радость ослабла на мгновение. Но минуту спустя она была еще веселее, чем прежде. Я услышал слова, переданные с помощью мерцающих огоньков света. «Не бойся, – сказала она, – мы снова встретимся в других жизнях, в других мирах».
