Конечно, как только я услышал об этой истории, я решил, что развяжу этот узел. Именно такие легенды возбуждают воображение простого народа и облегчают путь к победе.
Когда я воочию увидел этот узел, я понял, что столкнулся с неразрешимой проблемой. В этом узле были сотни петель, каждая из которых имела двойную вязку, а толщина узла больше, чем туловище Буцефала. Веревка, из которой был сделан этот узел, толще, чем моя лодыжка. Несколько минут я просто смотрел на это чудо. Я знал, что не смогу развязать узел с помощью рук, потому что годы сделали эту толстую веревку вдобавок жесткой и неподатливой.
Когда известие о том, что я собираюсь попытаться развязать узел, распространилось, и мои солдаты, и люди Гордия быстро собрались в этом месте, чтобы посмотреть, как я стану это делать. Кое-где в толпе было слышно хихиканье. Все они пришли затем, чтобы увидеть, как великий Александр, победивший столько армий, окажется не способен развязать простой узел. Наконец, устав от попыток найти начало этого узла, я воскликнул: «Какая разница, каким образом будет развязан этот узел?» И с этими словами вытащил меч и разрубил узел пополам одним ударом. В это мгновение в небе ударил гром и сверкнула молния, и победный крик вырвался из горла моих солдат. С этой минуты все были уверены, что я являюсь посланником небес.
Но я пришел в Персию не с целью завоевать любовь моих воинов или разрубить Гордиев узел. Я пришел туда, чтобы занять престол этой страны. Чтобы достичь своей цели, я должен был встретиться с Дарием.
Наше первое сражение состоялось осенью того же года. Это была битва при Иссе. В начале боя силы были почти равны, но наша яростная атака и твердое намерение одержать победу обратили в бегство царя персов и его генералов. Вскоре ряды его солдат были разорваны, его всадники уничтожены, а большая часть войска убита или взята в плен. Снова Буцефал перенес меня через трупы врагов и помчал вдоль поля боя вслед за коляской Дария. Но, видимо, персидский царь заметил мое приближение и свой смертный приговор в моих глазах, потому что сменил коляску на более маленький экипаж, который тотчас сорвался с места. Я преследовал его несколько миль, но он исчез в ночи.
Бегство Дария означало полную деморализацию остатков его войска. Персидские солдаты окружили меня. В сопровождении Клита и Гефастиона я поднял накидку и щит, оставленные Дарием, и направился к царской палатке, где, как я знал, находилась семья Дария.
Когда они увидели, что я вхожу, неся в руках накидку и щит Дария, его мать и жена подумали, что он мертв. Крича от ужаса, они упали к моим ногам и стали просить пощады для себя и дочерей Дария. Я всегда с почтением относился к женщинам и строго запрещал своим воинам насиловать или плохо обращаться с женщинами из завоеванных нами городов. Я мягко попросил их подняться с колен и заверил, что им нечего бояться, потому что я всегда буду относиться к ним как к членам царской семьи. И хотя как победитель я имел полное право взять себе в жены супругу Дария, я ни разу не позволил себе дотронуться до нее. Его мать Сисигамбис стала одним из моих самых верных друзей. Позже Иеремия рассказывал мне, что после моей смерти она отвернулась от всех, перестала разговаривать и принимать пищу и вскоре умерла.
Но Дарий все еще был на свободе, поэтому я не мог занять его трон и завладеть его короной. Зная о бескрайности его владений и бесчисленности его богатств, я решил продолжить преследование. Но перед этим захотел убедиться, что мой собственный трон в Македонии находится в безопасности. С этой целью я напал на Тир, большой укрепленный финикийский город, который был основным центром торговли в Средиземноморье. Я знал, что если завладею Тиром, то смогу контролировать все средиземноморское побережье и таким образом отражать все атаки на Грецию.
Моя первая атака на Тир носила дипломатический характер. Я направил нескольких гонцов к командиру местного гарнизона, предлагая ему присоединиться ко мне и избежать кровопролития. Но правители Тира были уверены в неприступности стен своего города. Они убили моих гонцов и выбросили их тела с крепостного вала.
Я понял их ответ и приготовился к битве. Для того чтобы проломить стены города, были нужны катапульты и тараны, но основание стен находилось в воде, а катапульты могут быть использованы только на твердой поверхности.
Это препятствие не могло удержать меня от завоевания Тира. Если для использования катапульт нужна была твердая поверхность, значит, я должен был придумать способ ее создать. Я немедленно собрал своих генералов и рассказал им о своем плане: нам нужно было построить переправу, откуда мы смогли бы атаковать Тир. Этот честолюбивый и сложный план был безотлагательно претворен в жизнь. Строительство переправы заняло шесть месяцев, в течение которых мои солдаты с удивительной стойкостью сооружали плотину из камней и метательных снарядов, выпущенных финикийцами, прекрасно понимавшими назначение этой переправы.
В тот самый день, когда строительство было закончено, мы подняли свои катапульты и с помощью таранов быстро разделались с гордой Королевой Средиземноморья. Того, что не смог сделать великий царь Вавилона Навуходоносор, я добился с помощью упорства и разума. Побережье Средиземного моря оказалось в моих руках. Я исполнил мечту своего отца.
Когда Дарий, все еще находившийся в бегах, услышал об этой новой победе, он немедленно написал мне письмо, предлагая западную часть своей империи, десять тысяч талантов и руку одной из своих дочерей. Впоследствии Иеремия говорил, что, если бы я принял его предложение, эллинская культура не вышла бы за пределы Персии. Как бы там ни было, письмо Дария только рассмешило меня, и я с презрением отверг его предложение.
В то самое время я продолжал искать способы перенести искусство, философию и великую культуру своей родины в другие страны античного мира, через которые она должна была попасть к римлянам и другим народам мира.
Из Тира я отправился в Египет, который завоевал без особых усилий. Египтяне приняли меня с распростертыми объятиями и не только сделали фараоном, но и объявили меня живым богом. Это нисколько не смутило меня. Моя мать всегда говорила мне, что моим отцом был один из Олимпийских богов, а не Филипп Македонский. Я с большой щедростью отнесся к египтянам, укрепил их города, решил проблемы, связанные с наводнениями и ирригацией, и позволил им продолжать поклоняться их древним богам. Более того, я объявил, что их бог Амон соответствует верховному греческому богу Зевсу. Я сказал им, что если Создатель существует – а в этом я никогда не сомневался, потому что Он должен был прежде всего создать Себя самого, – то есть только один Бог, у которого много имен. Эти слова принесли мне вечную любовь и почитание египтян.
Но самым важным из того, что я сделал в Египте, было основание Александрии. Поскольку этот город носил мое имя, я хотел превратить его в самый прекрасный и богатый город на Земле. Александрия была лишь одним из семидесяти городов, названных в мою честь, но только этот город до сих пор продолжает свое существование. Это был первый современный город, в котором широкие проспекты пересекались с более узкими улицами. Александрия вскоре заняла место Тира, превратившись в основной торговый центр в этой части света, и быстро стала главным международным центром своего времени. Греки, персы, индийцы, иудеи и представители других народов направляли свои корабли в порты Александрии.
