– Да мы сами уже почти месяц в походе, – уклончиво отвечаю я Каадару, сидящему рядом. Других местных, кроме деда, я пока еще не различаю между собой.
– Долго. Это откуда ж вы идете?
– Да оттуда. – Я машу рукой туда, где, по моему представлению, находится восток.
– Из Тофаларии, что ли?
А хрен его знает, где находится эта чудесная страна Тофалария. Это название не вызывает у меня никаких ассоциаций кроме китайского соевого творога тофу. Мы с Пашкой пробовали его во время первой турпоездки в Поднебесную, где-то в начале девяностых. По-моему, гадость редкая.
– Давай выпьем. За дружбу.
Каадар охотно разбулькивает из бутылки с потертой этикеткой подозрительную водку по стаканам.
– Дедушка, а мы хотели у тебя оленей купить, в Хакасию ехать, – гнет свою линию Краб, сидящий поодаль.
Дед затягивается дымком из слегка изогнутой трубки с оковкой и орнаментом, потом отрицательно качает головой.
– Не. Мы оленей не продаем. Тоджинцы без них жить не могут.
– Так у тебя ж вон их сколько! А нам всего четыре надо.
– Олень не лошадь, паря, – вмешивается в разговор коренастый тувинец, сидящий рядом.
– На олене если далеко ехать, еще два заводных с собой брать надо. Тебя олешка понесет. Но вон их может не поднять. – Местный житель показывает на меня и Серегу. – Не всякий семьдесят-восемьдесят килограммов выдерживает. Таких сильных быков у нас всего десяток.
– А если напрокат? – интересуется Аристарх. – Пошлете с нами человека, он их потом домой приведет. А мы заплатим хорошо. И при оленях останетесь, и с деньгами.
Дед, который здесь, видимо, решает главные вопросы, неопределенно дергает головой.
– Я могу с вами пойти. – Каадар пребывает в благодушном настроении, хочет сделать приятное новым друзьям. – Дорогу я знаю, гонял с дедом туда оленей.
– Карта есть? – интересуется Серега.
– Зачем карта? По приметам гоняем. По ориентирам.
Общий разговор, как это обычно бывает с пьяными застольями, постепенно распадается на отдельные сегменты.
– Ихний президент вчера к нашему приезжал.
Судя по всему, между Крабом и старейшиной начался разговор за политику.
– А у вас что, телевизор есть?
– Нет, радио слушаем. Иногда чисто говорит, но в непогоду не ловит.
– Это хорошо, пусть приезжает, глядит и боится мировой революции.
– Сейчас они не боятся, – заявляет дед, приняв Лехину фразу всерьез. – При Союзе у нас большая ферма была, оленей государству сдавали. А потом капитализм, панты стали много рубить, олень болеть начал. А они – давай панты! За американские деньги продают. Меньше половины стада осталось. И то потому только, что мы семьей вовремя ферму себе забрали.
– Так вот взяли и забрали?
– Приватизировали, – с усилием проговаривает дед трудное слово. – Не до нас тогда было. А потом и вовсе. Кто сюда поедет? Вот с родственниками теперь эту ферму держим. Дело привычное. И отец мой, и дед всегда оленей разводили.
– Отобрать никто не пытался?
Дед светло улыбается глупому вопросу городского туриста и поясняет:
– Здесь места глухие, заблудиться легко. На машинах проехать можно, но только летом, в сухую погоду. А если кто и доедет, так нас три десятка родственников, и каждый стрелять умеет. Почти как я. Я ж в войну с Гитлером снайпером был.
– Ух ты! – В голосе Краба звучит непритворное восхищение. – А сколько же вам лет, дедушка?
– Восемьдесят уже было. Два года назад.
– Так, может, все-таки дадите оленей, в Хакасию добраться?
– Упрямый ты, – с легкой усмешкой отвечает старик. – Ты на олене ездить не сможешь. Этому с детства учатся. Олень не лошадь.
– Брыкается, что ли? Или бодается?
– Нет, олешка смирный. Только шкура у него не так туго натянута, как у коня. Туда-сюда болтается. Усидеть трудно.
– Да усидим, не переживай.
– Ладно, завтра посмотрим, – не хочет спорить дед.
Аристарх уже в отключке, спит за столом, положив голову на руки. Да и Рыжий выглядит немногим лучше. Мое желание упасть и отрубиться уже почти непреодолимо.
В избе вдруг становится тесно. Откуда-то еще прибывает народ, да какой-то странный. Местные их, судя по всему, знают, здороваются, улыбаются, что-то говорят, кивают на нас.
Я пытаюсь понять, что не так в новых гостях – а может, в хозяевах? – и вдруг вижу, что под шубами из оленя у них серые камуфляжные штаны, заправленные в высокие берцы. Точь-в-точь как на охранниках в Колизее. Неужели наши не видят?
Серега уже кемарит, свесив голову набок. Краб продолжает беседу с дедом-тувинцем. Но он сидит сейчас спиной к входу. Леха видел этих ребят лишь мельком, когда здоровался с ними. Надо действовать!
Я потихоньку поднимаюсь из-за стола и перемещаюсь к Лехе, чтобы предупредить его. Но в этот момент пьяный Каадар внезапно бьет меня пустой бутылкой по голове. Перед ударом он глумливо, торжествующе оскаливается, а взгляд у него на удивление трезвый.
Сил на то, чтобы парировать это внезапное нападение, у меня нет. Рука автоматически тянется на перехват, но скорости недостаточно. Бутылка из-под водяры, судя по зеленоватой этикетке, еще андроповского разлива, попадает мне прямо в висок. Я валюсь под стол с грохотом слона в посудной лавке.
– Что, козлы, добегались? – Черный башмак с отвратительным запахом резиновой подошвы легонько лягает меня в лоб.
Кожа начинает гореть в местах прикосновения подошвенного протектора.
– Вставай без глупостей! – Это уже Каадар. – Поднимайся, говорю! – Он сильно треплет меня за плечи.
Я стряхиваю с себя дурман и просыпаюсь. Оказывается, я действительно лежу на полу, рядом с местом, где сидел. Каадар и в самом деле треплет меня за плечи. Но камуфляжных штанов нигде нет. Да и внук-зоотехник нормального пьяного вида, без подлянок во взгляде.
– Гек, вставай. Иди спать. Там вашим уже постелили.
Я с трудом поднимаюсь и бреду в соседнюю комнату. На полу лежат несколько тюфяков из шкур оленя. Какие они мягкие и теплые! Это последняя моя мысль.
– Блин! Заблудились мы, однако. – Каадар смотрит вокруг, выискивает правильные ориентиры, но не находит.
– Ты ж говорил, что все места здесь знаешь.
– Говорил. Знаю. Ничего не понимаю.
Наш небольшой караван стоит на горной тропе. Идет уже пятый день нашего похода.
За это время все мы более-менее сносно научились ездить верхом на олене. Шкура у него действительно болтается вокруг крупа так, что усидеть сложно. И это несмотря на маленькие деревянные стремена. Подпруга одна, и сильно ее не затягивают, так что оверкиль, как говорят моряки, вполне ожидаем. Может быть, из-за того, что сидеть надо ближе к лопаткам.
