Глава XLVIII
На следующий день после завтрака дамы собрались в гостиной, чтобы обсудить события прошедшего вечера.
Леди Торнтон была всецело довольна манерами Виктории и тем, как умело она расположила к себе собравшихся гостей. В течение вечера то и дело знакомые поздравляли хозяйку дома с удачным выбором ее сына, нахваливая внешнюю красоту и глубокий ум Виктории, что, разумеется, льстило и доставляло удовольствие леди Торнтон.
Шарлотту и Софи в последнее время все больше интересовало творчество известного поэта и художника Уильяма Блейка. Наибольшее любопытство вызывала его собственная мифология, о которой весь вечер говорили девушки, делясь личным мнением и выслушивая комментарии знатоков.
Но больше всего вопросов обрушилось на Летицию. Оказалось, своим милым общением с лордом Клиффордом она привлекла всеобщее внимание окружающих.
– Как вы находите лорда Клиффорда? – решила поинтересоваться леди Торнтон.
– Очень интересный молодой человек, – не задумываясь ответила Летти.
– Он всегда так оригинален, – добавила Шарлотта. – Эти длинные брюки, в которых он вчера появился, повергли меняв шок. Как экстравагантно! – подчеркнула она.
– А на мой взгляд, этот мужчина чересчур самоуверен, – высказала свое мнение Софи. – Как бы мне хотелось, чтобы нашелся человек, который сможет поставить его на место.
– Твоя позиция мне давно известна, дорогая, – кивнула леди Торнтон, взглянув на дочь. – И все же, мисс Аттвуд, мне показалось, к вам лорд Клиффорд проявил особенное внимание.
– Возможно, мадам, – слегка смутившись, ответила Летти, опустив глаза.
– А что вы думаете по поводу этого джентльмена? – обратилась леди Торнтон к Виктории.
– Мне он показался весьма достойным кавалером, разве что слегка заносчив, – ответила Виктория, не раздумывая. – В некоторых вопросах он мог бы и уступить. Но в целом проявил себя как интересный собеседник, широко образованный как в культурно-исторической, так и в литературной сферах.
– Полагаю, сама судьба протянула вам руку, сведя с ним прошлым вечером, – обратилась леди Торнтон к Летиции. – Полагаю, сделай он вам предложение, вы, разумеется, приняли бы его?
– Признаться, я не тороплюсь с замужеством, – уклончиво ответила Летти. – Я еще молода и не спешу вступать в брак.
– Какой вздор, дорогая. Еще пару лет, и вы попадете в ряды старых дев. К вам проявил симпатию весьма завидный жених, а вы так небрежно к этому относитесь. Имейте ввиду, другого такого случая может и не представиться. И ваше положение, к сожалению, не оставляет большого выбора в будущем. Было бы неслыханной глупостью отказаться от выпавшего на вашу долю шанса, и я берусь тому посодействовать. Надеюсь, этот жест добродетели со временем, вы оцените по достоинству.
В глубине души Летти была в бешенстве от такого откровенного давления. Но зная, что так или иначе совсем скоро вернется домой и наверняка никогда больше не увидит эту женщину, решила не перечить.
– Благодарю, – коротко ответила она, отведя глаза в сторону.
Леди Торнтон одобрительно кивнула, приняв подобный жест Летиции за раскаяние и некую скромность, про себя подумав, какое доброе дело она совершает, помогая устроить судьбу бедной девушки. «Об этом непременно напишут в газетах», – тут же решила она.
Похоже, только Виктория видела истинные чувства Летиции и догадывалась, что творилось в ее голове. Ей непременно хотелось остаться с подругой наедине, но тому постоянно что-то препятствовало. Леди Торнтон практически не оставляла Викторию ни на минуту. То и дело она давала наставления по ведению домашнего хозяйства, говорила о тонкостях свадебной церемонии и уточняла детали предстоящего бала. С одной стороны, как мать, ее можно было понять, но даже обладающей невероятным терпением и спокойствием Виктории было невмоготу выслушивать все эти бесконечные нравоучения.
Во второй половине дня Викки все же удалось найти немого свободного времени. Воспользовавшись моментом, когда леди Торнтон решила отдохнуть после обеда в своих покоях, она предложила Летиции немного прогуляться.
На улице в этот час было достаточно прохладно, хотя куда теплее, чем утором. Надев, поверх платьев, короткие бархатные жакеты
[5]
с высокими стоячими воротниками и длинными рукавами, девушки вышли на улицу и направились в сторону парка. Прохаживаясь по аллеям, усыпанным опавшими листьями клена, наедине, Виктория призналась, что ужасно утомлена давлением матери Фредерика и не может дождаться его скорейшего возвращения.
– Нет, я ничего не хочу сказать. Она, как любящая мать, волнуется за своего сына, постоянно наставляет и поучает меня. Я все понимаю, но ведь и меру нужно знать. Благо, что после свадьбы мы будем жить отдельно, только это и успокаивает меня, – негодовала Виктория.
– Очень непростая женщина, – согласилась Летти. – Не пожелала бы я себе такой свекрови. Как она набросилась на меня с этим лордом Клиффордом. Откуда такая навязчивая идея выдать меня замуж, какое ей вообще дело, хочется спросить.
Виктория улыбнулась:
– Я видела, как в тебе накипали эмоции. Все же хорошо, что ты сдержала себя. Ну, а теперь скажи, на самом деле что думаешь о нем, ведь действительно интересный мужчина, или ты все еще вспоминаешь Эдварда?
Летти задумалась. Подняв с земли желтый опавший листок и нервно покручивая его в руке, произнесла:
– Я очень скучаю по Эдварду. Каждый день я ложусь и просыпаюсь с мыслями только о нем. Мне не хочется в этом признаваться, но это действительно так. Хотя предложи он мне стать его женой сегодня, я вряд ли бы согласилась. Викки, я не такая как ты. Я далека от этого мира. Мне не хватает телевизора, компьютера, Интернета, телефона, привычного санузла, в конце концов. А эти дороги и кареты, это же кошмар. Конечно, поначалу все казалось очень романтично. Но правда в том, что нужно потратить целый день, чтобы проехать каких-то пятьдесят миль. Каждый раз, когда я задаюсь вопросом «Смогла бы я жить здесь?», мой внутренний голос говорит: «Нет». Что же касается Клиффорда, он остроумный собеседник, но не более того.
Может, ты и не заметила, но я, пробыв с ним почти весь вечер, скажу наверняка, этот человек самовлюбленный эгоист. Всегда он будет ставить на первое место свои желания и предпочтения, а бедная жена должна будет потакать ему во всем. Может, это расценивали как норму, в девятнадцатом веке, но мне такой вариант не подходит. Если мужчина не будет учитывать мое мнение, мне не нужен такой мужчина.
– Летти, по-моему, ты преувеличиваешь. Не все же такие. Посмотри хотя бы на Фредерика.
– Да, возможно, но таких, как он, мало.
– А что герцог, к какой категории ты отнесешь его?
– Герцог – своенравный упрямец. Все должно быть по его воле. Никто не смеет ему перечить. Несколько раз наши споры доходили чуть ли не до битья посуды. Человек совершенно не умеет уступать и тем более признавать свои ошибки. Несмотря на это, возможно, тебе покажется странным, но с Эдвардом у меня была какая-то связь. В нем я видела родственную душу, что ли. Даже когда мы спорили, и он закипал от злости и негодования, через некоторое время успокаивался и все же шел мне на встречу. Правда, никогда не признавал, что был не прав. Лишь однажды он все-таки извинялся за свой взрывной характер. – Летти опять замолчала. – Интересно, где он сейчас? – после короткой паузы, произнесла она.
