– Это же наше первое свидание. Все будет по твоим правилам.
– Нет, я просто…
Данте коснулся пальцем ее губ, не давая закончить. Джели не знала, что хотела сказать. Что, увидев ее, все мужчины думают только про секс? Несколько лицемерно, учитывая, что пугала сама идея старомодных отношений.
Рука Данте скользнула по ее щеке.
– Дело ведь не только в сексе, Ангел.
– Нет?
Неужели он наконец понял, что у нее на уме? Речь о том, стоит ли идти на невероятный риск.
– Нет. – Его рука гладила щеку Джели, эти прикосновения согревали ее до кончиков пальцев. – Мне было непросто понять это. Но должно быть что-то еще, если вместе мы способны преодолевать барьеры, которые ставит перед нами жизнь. Держать удар.
– Черт возьми, Данте, это слишком много для первого свидания.
– Знаю, но если с самого начала не поднять планку как можно выше, ничего хорошего не получится. Ты не согласна?
Согласна ли она? Он абсолютно честен с ней с самого начала, и она старалась отвечать ему тем же. Не пыталась выглядеть неприступной, не скрывала своих чувств, когда оказывалась с ним на расстоянии вытянутой руки. Но сейчас речь шла о самом сокровенном, о том, что могло причинить боль.
– Ты хочешь правду?
– Parla come magni, cara. Говори все как есть. Я ведь всегда говорил тебе правду.
– Я помню. Даже если это больно.
– Даже если это больно. – Он немного отступил, будто готовился услышать плохие новости, а они заключались в том, что ей хотелось наброситься на него и прижать к себе.
– Правда в том, что я боюсь.
– Объяснишь, почему?
– Всю свою жизнь я теряю людей. Мой отец, половина всего, что есть во мне, ушел раньше, чем я увидела свет. Я не узнала и никогда не узнаю его. Нет ни имени, ни лица. Пустое место.
– Твоя мать так ничего и не рассказала о нем?
– Пока она была с нами, это не имело значения. Она наполняла нашу жизнь собой, и я никогда не думала о нем, но когда она умерла…
Данте обхватил ее руками и придвинул к себе:
– Ты поняла, что никогда ничего не узнаешь. Что потеряла обоих родителей.
– Потом появился Мартин Крейшоу – теперь ясно, что это не настоящее имя, – и на какое-то время стал для нас всем, пока, обчистив нас, не исчез, даже не попрощавшись.
– Полиции не удалось его поймать?
– У бабушки случился нервный срыв, Элли, самой старшей из нас, было всего восемнадцать. Она испугалась, если власти узнают, что случилось, нас с Соррел отправят в приют.
– Она не стала сообщать в полицию? А ваша бабушка, как она теперь? Полагаю, вы с ней очень близки.
– Лучше. Намного лучше. Двоюродный дедушка Бэзил дал ей то, чего я никогда не смогла бы. Он прекрасно заботится о ней. Они лучшие друзья.
– А твои сестры влюбились, вышли замуж и обзавелись детьми.
– Я рада за них. Их мужья замечательные люди, я безумно люблю своих племянников и племянниц, но такое чувство, что я стала не нужна.
– Нет, Ангел. Ты нужна им, просто теперь у них другая жизнь. – Губы Данте коснулись ее волос. – Отношения между людьми не стоят на месте. Когда моя мать вышла замуж и родила детей, я так злился.
– Злился? Не могу себе этого представить.
– Когда ты посоветовала составлять список дел, одним из первых пунктов я записал позвонить ей.
Джели немного отклонилась назад, чтобы увидеть его лицо.
– И ты позвонил?
– У нас был долгий разговор. Многое из того, что я напутал, удалось прояснить.
– Значит, теперь у вас есть с чего начать.
– Я знал, что ты поймешь. – Захватив ее волосы между пальцев, Данте отвел их назад, чтобы она не могла за них спрятаться. – Я рассказал о тебе и твоих списках. О том, как впервые увидел тебя в пальто, покрытом снегом, похожую на принцессу из сказки, которую она читала мне, когда я был маленьким. Про незапланированное появление Крысенка. Это ее рассмешило. Она сказала, что хотела бы взглянуть.
– Хм, подозреваю, это один из тех случаев, которые впоследствии кажутся гораздо веселей, чем сначала.
– Да, из тех, что будешь рассказывать внукам, если они спросят, как вы познакомились.
Внукам? И это их первое свидание.
– И еще я сказал, что ты вяжешь мне шарф взамен того, который она прислала на Рождество, а тот погиб, когда мы спасали мать Крысенка.
– Шарф подарила твоя мать?
– Да. – До него вдруг дошло, что думала Анжелика. – Неужели ты считала, что я стал бы носить подарок Валентины?
– Я… Шарф был очень красивый.
– Да.
– Теперь мне действительно не по себе. Возможно, я могла бы его спасти, если бы очень постаралась, но, признаю, с удовольствием выбросила его в помойку.
Данте расхохотался:
– Мать сказала, что ты из тех женщин, которые умеют любить.
– Она меня не знает. Да и ты меня едва знаешь.
– Я прохожу ускоренный курс обучения. С погружением. Но пока мне все нравится.
– Мне тоже. Рада, что ты поговорил с ней.
– Я должен благодарить за это тебя. И знаешь, самым трудным оказалось взять в руки телефон.
– Хочешь сказать, я тоже должна взять в руки телефон, в смысле, фигурально?
– Это просто свидание, Ангел.
– Не просто. – Оба знали, что все гораздо сложней. – У каждого из нас свой багаж. Наверное, стоит начать с чего-то попроще.
– Вот я и стараюсь.
– Не получается. Но если выбирать, остаться здесь и вязать шарф или, держась с тобой за руки, смотреть на звезды…
– Побеждают звезды?
– Нет, моя рука в твоей. И звезды в качестве бонуса.
– В таком случае нам лучше убраться отсюда, пока мои добрые намерения не улетучились. Иди, оденься теплей, а я обрадую Матео, скажу, что он может нянчиться с котятами сколько угодно.
Глава 11
Любовь – это пломбир с самыми удивительными наполнителями. А секс – вишенка сверху.
(Из маленькой книжки Рози про мороженое)
Выезжая из города, оба держались непривычно молчаливо. Данте с нарочитым вниманием следил за дорогой – вождение авто в Италии дело серьезное. Джели думала о внезапной перемене в их отношениях и гадала, что произошло в Риме.
Наконец она украдкой бросила взгляд на его профиль, освещенный только лампами приборной панели, и, обнаружив, что он сделал то же самое, чуть не растаяла от умиления.
– Куда мы едем?
