Соревновались все: и молодежь, и аксакалы. И молодость еще не была залогом победы. Опыт тоже брал свое.
Любимое занятие горцев – метание камня – проходило прямо у годекана. Горцы брали плоский камень, прилаживали его к руке и, сильно размахнувшись, бросали его как можно дальше, стараясь перекинуть отметку, которую достиг соперник. И у некоторых аксакалов это получалось не хуже, чем у молодых.
– Попробуй-ка и ты, Чупалав! – предложил Фатали, руководивший состязанием.
– В другой раз, – отказывался Чупалав.
– Ты же наш предводитель, покажи, как нужно забрасывать камнями каджаров! – настаивал Фатали.
Но Чупалав не хотел вступать в состязание, опасаясь, что закинет камень так далеко, что другие откажутся продолжать его.
– Пусть сначала попробуют наши гости, – сказал он.
Гостей уговаривать не пришлось. Каждый хотел показать, что богатыри живут не только в Согратле.
Камни летели снарядами, со свистом, а Дервиш-Али торжественно отмечал деревянным мечом каждый новый успех.
– Теперь шаху конец, – приговаривал он. – Камней у нас полно.
Не удержался и Пир-Мухаммад. Он тщательно примерил камень к руке и метнул его так ловко, что едва не попал в Дервиша-Али, который безмятежно стоял у самой дальней отметки, уверенный, что аксакалу до нее не достать.
– Отойди! – запоздало крикнул Чупалав.
Но до Дервиша-Али камень не долетел, зато спугнул его петуха, который возмущенно закукарекал.
– Так и бывает, – заметил Абдурахман, обращаясь к Чупалаву и гостям. – Мало хотеть, надо еще и уметь.
– Было бы кому учить, – уважительно улыбались гости.
– Наши старики тоже решили освежить года. Бороды красят и кинжалы точат.
Оставив камнеметателей, число которых все увеличивалось, Чупалав с гостями двинулся дальше, чтобы по обычаю проводить их до окраины аула.
По пути они увидели еще много интересного.
В одном из овечьих загонов стравливали собак. Огромные волкодавы яростно рвали друг друга клыками и когтями, катались по окровавленной земле, но не сдавались. Даже поверженный пес не размыкал челюсти, продолжая схватку из последних сил. Зрелище было ужасное, но горцы лишь подбадривали псов. Вид кровавой схватки поднимал в них боевой дух. Каждый думал, что именно так, до последней возможности, будет рвать врагов, если они посмеют ступить на их землю. Когда победитель становился ясен, псов разнимали, но они снова рвались в бой, грозно скаля клыки.
На полянах состязались борцы, дрались на саблях и со щитами, перетягивали друг друга на веревках. В садах стреляли в цель из ружей и луков. Здесь и Ширали не удержался. Примерился к луку, взвесил на руке стрелу, поправил оперение и одним выстрелом сбил шишку на верхушке сосны.
Те, кому по возрасту не полагалось настоящее оружие, тоже не хотели оставаться в стороне от военных приготовлений. Они набрали у реки гальку и метали ее пращами, сделанными из своих ремней.
Самым веселым было испытание приспособлений для сбрасывания всадников с коней. Одни гнали ослов, к которым были привязаны соломенные чучела, а другие набрасывали на чучела арканы или сдергивали их шестами с крюками на конце. Использовались и веревки со связками старых серпов на конце, как это делал раньше Муса-Гаджи, уходя от погони. Этими же веревками горцы учились так обвивать стволы деревьев, чтобы, удерживая другой конец веревки, преграждать путь вражеской коннице.
На самом краю аула испытывали самодельные бомбы. Горшки, наполненные нефтью или порохом с камнями, снабжали фитилями, поджигали и бросали в сторону реки. По тому, как они взрывались или воспламеняли все вокруг, решали, какой должна быть начинка и каким – горшок для лучшего результата.
Здесь же, у крутого спуска, мальчишки скатывали круглые корзины, набитые соломой, а старики прикидывали, как сделать так, чтобы они катились быстрее. И это тоже было состязанием для мальчишек. Они мчались вниз за корзинами, а потом наперегонки вкатывали их обратно наверх.
– Мы польем их нефтью, зажжем и воздух, как хлеб и вода, как кинжал на поясе и папаха на голове.
– Мы тоже такие приготовили, – сказал предводитель из Шулани. – Когда пробовали – чуть мельницу не спалили.
Перед тем, как попрощаться, предводители условились, какие знаки будут подавать друг другу и что будет означать каждый из них. Решили еще раз дать знать другим обществам, чтобы те были готовы. А главное – что будут стоять до конца, как бы силен ни оказался Надир-шах.
Проводив гостей, Чупалав пошел посмотреть на другие состязания. Их в тот день было немало, каждому хотелось и себя показать, и чему-то научиться у других. Особенно джигиты старались, если неподалеку собирались девушки поглядеть на будущих женихов.
День пролетел незаметно, и состязания закончились танцами, по которым тоже было видно, кто есть кто.
Чупалав всюду примечал самых лучших джигитов. Из них он решил составить особый отряд, который бы сказал свое слово в самые трудные минуты сражения.
Глава 85
Соединившись со своими главными силами, Надир-шах двинулся к Кумуху. На пути его лежали лезгинские общества, Рутул, часть Табасарана и Агул, за которыми начинались горы Лакии.
Шах полагал, что легко минует не раз опустошенные земли. Но снова ошибся. Здесь он встретил еще более сильное сопротивление, чем прежде. Если панические донесения Лютф-Али-хана о неожиданном отпоре, который тот встретил на своем пути, Надир-шах расценивал как жалкие преувеличения, то теперь ему начало казаться, что в Дагестане и мертвые восстают, чтобы снова драться с врагом.
Горцы уже не ограничивались ночными вылазками и партизанской войной. Целые села выходили навстречу каджарским войскам, пытаясь остановить их смертоносное продвижение.
Бои не прекращались ни днем, ни ночью. Ущелья были перегорожены каменными стенами, с гор нескончаемыми лавинами катились каменные глыбы, горящие связки сена, соломы, летели кувшины с горящей нефтью.
Случалось и так, что, казавшееся беззащитным, село вдруг ощетинивалось множеством ружей, расстреливало посланный против него отряд и обращало уцелевших в бегство. А то вдруг налетала откуда-то свора злых собак. Испуганные лошади пятились. В сумятице десятки провиантских повозок летели в пропасть вместе с лошадьми и седоками.
Озлобленный упорством горцев, Надир велел уничтожать все, что можно было уничтожить. Аулы предавались разграблению и превращались в руины. Но горцы все равно сопротивлялись, не прося у тирана пощады. И каждый старался подороже отдать свою жизнь.
