– Это же поручал мне и отец, – вспомнил Муртазали. – Раз нужно, я отправлюсь сейчас же.
– Поспеши, пока мы еще держимся – торопил Пир-Мухаммад. – И передай ему это.
В письме, посылаемом Пир-Мухаммадом Хунзахскому хану, говорилось:
«Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. О благородный Мухаммад-хан! Несомненно, тебе известно, какие тяжелые тучи сгустились над Андалалом и всем Дагестаном. Подлые каджары нападают на нас со всех сторон. И все, что они захватили, залито кровью наших людей. Храбрец Муртазали, сын славного Сурхай-хана, расскажет об этом лучше нас. Мы же, люди Дагестана, продолжаем сражаться с Надиром, и наше желание – убить его, как бешеную собаку. Если намерение наше кажется тебе праведным, то приходи и ты. Аллах даровал горцам славную победу в Аймаки, и, если будет на то его воля, мы окончательно сломаем хребет тирану в Андалале. К нам прибыли храбрецы из разных мест, ведь родина у нас одна. Не хватает только хунзахских львов, чтобы одолеть проклятого Надира. А если сил наших не хватит против каджарских полчищ, кровавый Надир придет и на тебя. Поспеши же на священную битву!».
Пир-Мухаммад вручил Муртазали письмо и сказал:
– И расскажи хунзахцам о подвигах Чупалава, о том, как он погиб. У него было много родственников в Хунзахе.
Но тут подоспел Мухаммад.
– Ты ранен, – старался он удержать брата. – Лучше я поеду в Хунзах.
– По дороге заживет, – отказался Муртазали. – А ты держись, я вернусь скоро.
Муртазали вскочил на коня и стегнул его плетью. С Муртазали отправились два его нукера.
Они спешили в Хунзах по короткой дороге – по узким тропам через перевалы и ущелья. В аулах, где они останавливались передохнуть и накормить коней, их обступали встревоженные люди. Все хотели узнать, что происходит в Андалале.
– Там решается судьба каждого из вас, – горячо взывал к народу Муртазали. – Надир-шах привел огромное войско, и те, кто не хочет стать его рабом, пусть идут в Андалал на священную битву!
– Наши уже пошли, – обычно отвечали горцы. – Но раз надо, пойдут и все остальные.
Покидая очередной аул, Муртазали видел, что оттуда уже выступали дружины ополченцев – стариков и юношей, полные решимости сразиться с врагом.
Когда Муртазали поднялся на высокое Хунзахское плато, там грохотали пушки.
– С кем они воюют? – встревожились нукеры. – Неужели каджары все-таки добрались до них?
Муртазали был встревожен не меньше нукеров и погнал своего коня галопом.
Тревога оказалась напрасной, и скоро все прояснилось. Хунзахцы испытывали трофейные персидские пушки, привезенные из Аймакинского ущелья.
Хунзахский владетель Мухаммад-хан принял Муртазали с почестями как сына почитаемого в горах Сурхай-хана и прославленного воина. Родство с такими значительными людьми многого стоило.
Хан велел зарезать быка и устроить пир в честь прибытия Муртазали, но тот спешил перейти к делу. Узнав, что Кумух захвачен каджарами, Сурхай-хана постигло несчастье и он с женой теперь в плену у Надир-шаха, Хунзахский хан не скрывал своего огорчения, а жена его, сестра Сурхай-хана, залилась горькими слезами.
– Мы кое-что слышали, но в это трудно было поверить – сказал Мухаммад-хан. – Однако пора действовать.
– Андалалцы прислали тебе письмо, – передал Муртазали хану свиток.
Мухаммад-хан прочел письмо и кивнул.
– Наши люди уже готовятся. Не знаем только, стоит ли тащить туда пушки. Их и сюда еле доставили.
– Тяжелым пушкам там делать нечего, – сказал Муртазали, – а маленькие, которые можно навьючить на лошадей, пригодятся. Но если из-за этого будет потеряно время, лучше оставить и их.
– Отдохните и поешьте, – сказал Мухаммад-хан. – А я потороплю наших воинов.
Письмо андалалцев было прочитано народу перед Хунзахской мечетью.
Люди негодовали. Хунзахское ханство было одним из самых древних и сильных на Кавказе. А после победы в Аймаки хунзахцы полагали, что уже никто не посмеет поднять глаза на их горы. Но наглые притязания Надир-шаха вновь воспламенили их воинский дух.
– Да кто он такой, чтобы угрожать нам? – возмущался Омар-хан, глава сильного рода Даитилал, и народ встретил его слова одобрительными возгласами.
– Что нужно на нашей земле этому самозванцу? – поддержали Омар-хана хунзахцы.
– Мало он в Дагестане крови пролил?
– Пора разделаться с этим извергом! – призвал глава еще одного влиятельного хунзахского рода Огузилал.
– Надир хочет от нас позорного смирения, а мы отправим его туда, откуда не возвращаются! – кричали хунзахцы.
– Собаке – собачья смерть!
– Поднимайтесь на войну, братья!
– Покажем каджаром, каковы хунзахцы!
– Не будем терять время!
– Поможем братьям!
– Растопчем ядовитую змею!
– Изрубим нечестивцев!
– Берите оружие!
– Седлайте коней, хунзахцы!
Даитилалцы не заставили себя ждать. И в горских летописях было потом записано:
И когда в Хунзахе прочли посланье,
Стали снаряжаться даитилалцы,
Вынули винтовки из мехов
волчьих,
Вскинули кремневки,
бьющие метко:
Им служил мишенью
глаз воробьиный.
Выбрали пищали,
гордясь оружьем,
Сабли подвязали, что рассекают
Супостата вместе
с конем могучим.
Панцири надели, шлемы стальные,
Длинные черкески —
до ступней самых!
Вышли со щитами
на руках твердых,
С выпуклым железом
на локтях сильных,
За плечи закинув пороховницы.
На конях, бегущих быстрее дичи,
На конях, грызущих зубами камни,
На черкесских седлах скакать
решили,
Прицепили к седлам
андийские бурки,
Прикрепили к седлам
древки прямые,
Чтобы развевались вольные стяги.
Так пошла на битву одна дружина,
Объявив Надиру войну святую.
Следом двинулся не менее внушительный отряд огузилалцев.
Возглавил хунзахцев сам нуцал Мухаммад-хан. Рядом с ним скакал Муртазали, под командование которого нуцал отдал свою конницу.
Отряды нуцала обгоняли ополченцев, шедших в Андалал из разных сел, и многие, увлеченные порывом хунзахцев, старались от них не отставать.
Не прошло и дня, как Муртазали отправился в Хунзах, а он уже возвращался с подмогой.
