– Если сможем, мы разорим его дом в Тарках.
I– А когда добудем денег, пойдем в Эндирей, на большой базар.
– А после двинемся в Кизляр, где русская крепость.
– Старшие сказали, что с русскими можно договориться.
– У них и порох отличный, и железо. Может, и пушки купим.
– Хотя у русских договор с Надиром, а все же они его враги.
– А главное, старшие велели узнать, будет ли нам от их царицы помощь, если мы станем с шахом драться?
– Я иду с вами! – согласился Муса-Гаджи.
Он и сам хотел побывать в Эндирее, где процветал невольничий рынок, и в Кизляре, куда бежали от шахского ига многие дагестанцы с прибрежной равнины. Может быть, там отыщутся следы его Фирузы?
Отряд выступил ночью. Горцы уходили тайными тропами, стараясь, чтобы их никто не заметил. Они ехали молча. И не столько потому, что чего-то опасались, а потому, что с ними не поехал богатырь Чупалав, одно имя которого наводило на недругов страх. Однако печалились они недолго. Вскоре они услышали перестук копыт скачущего за ними коня.
Это был Чупалав. Как жена ни уговаривала его остаться хотя бы на этот раз, как ни просила закончить, наконец, дом, но Чупалав не смог остаться в стороне, когда земляки его отправлялись на опасное и важное дело.
– Если этот грабитель Надир придет сюда, дом нам не поможет, – сказал он жене на прощание.
– Папа! – кричали его сыновья. – Возьми и нас в поход! Мы уже большие!
– В следующий раз, – улыбался сквозь бороду Чупалав. – А пока берегите мать.
Глава 35
Надир-шах медлил с отбытием из Дели. Ему казалось, что тут еще остались незаконченные дела. Гордая горянка так и не отрыла ему свои объятия, и сломить ее не смогли ни ухищрения главного евнуха Лала-баши, ни все сокровища Индии. И Надир-шаху все сильнее хотелось растоптать ее родину, где рождаются такие девушки. Быть может, тогда она покорится великому шаху. Да и гибель любимого брата оправдала бы любую жестокость. Он снова повелел вырвать с корнем Делийский столб исполнения желаний, но тот упрямо торчал на своем месте. Взбешенный этим, Надир хотел даже устроить вокруг него огромный плавильный котел – уничтожить всякое напоминание о том, что даже властелину мира не все подвластно, но вести из Персии заставили его поторопиться. Там правил его сын Риза-Кули-мирза, но соглядатаи доносили, что наместник не все делал так, как велел ему шах, и в народе появились признаки недовольства.
К тому же шах стал замечать, что украшенный драгоценными камнями щит нравился ему все больше, а это было опасно. Его щит должен был оставаться оружием покорителя мира, а не драгоценным украшением, которое лучше поберечь.
Но было и главное, что удерживало Надир-шаха в Индии, – надежда, что здесь еще есть чем поживиться.
В докладе, который представил казначей Ака-Мухаммад, а позже перенес в летопись деяний шаха его секретарь, сообщалось:
«Вследствие непреложного приказа государя-мирозавоевателя на четыре тысячи верблюдов навьючили драгоценности и украшенные драгоценными камнями падишахские вещи; еще на две тысячи – принадлежности конские и для езды, украшенные драгоценными камнями: седла, уздечки и принадлежности для конюшни, еще на две тысячи верблюдов навьючили золотые предметы, украшенные драгоценными камнями: чаши, хрустальные подставки для чаш резной работы, с драгоценными камнями, кубки из яшмы и золота и другие, представить которые ум бессилен. Еще на шесть тысяч верблюдов погрузили золотые монеты и на двадцать четыре тысячи мулов – платиновые и серебряные вещи. Словом, золотых вещей и драгоценностей было столько, что осторожный счетчик был бессилен подсчитать их.
Павлиний трон и ограда были разобраны на части – их клали одну на другую. Владыка мира приказал навьючить и другой трон, серебряный, на две тысячи верблюдов. Кроме бриллианта Кох-и-нур – Гора света, стоимость которого знает только всевышний Аллах, владыка мира поместил в свою казну алмаз Дарйа-и-нур – Море света и рубин Айн ал-хурн – Глаз гурии. А стоимость каждого из них была такова: если четырехлетний ребенок подбросит золотую монету вверх и до того места, куда эта монета взлетит, насыпать червонное золото, это и составит стоимость одного камня.
Еще в числе увозимых сокровищ была книга под названием «Тайны Хамзы», которую очень хорошо написал один каллиграф, а опытные художники, переплетчики и позолотчики разрисовали части ее с начала до конца и изобразили каждый бой, сражение и прочие дела, так что ум бессилен представить ее. Эту книгу поместили на двух верблюдах. Когда владыка мира попросил привезти ее, Мухаммад-шах послал к государю-мирозавоевателю своего верховного визиря и попросил: «Когда посмотрите ту книгу, подарите ее нам». Государь-мирозавоеватель сказал в ответ: «Если вы попросите не увозить все сокровища, я соглашусь, но я намерен прочитать эту книгу и, если богу будет угодно, пришлю ее из Ирана». Верховный визирь доложил, что у Мухаммад-шаха нет ни на волосок досады из-за увоза сокровищ, но из-за этой книги он очень огорчен. Священная особа послала своего приближенного попросить извинения относительно книги; волей-неволей Мухаммад-шах замолчал. Каждый лист книги был такой величины, что высотой своей доставал до плеча взрослого человека, и все листы были вложены в папки.
Наконец, когда стало ясно, что обескровленная Индия не в силах еще более умножить казну Надир-шаха, он велел выступать из разграбленного Дели.
Для подарков, отобранных Калушкиным, потребовалось пятнадцать слонов. Багаж Сен-Жермена был не так велик, зато он увозил с собой и несколько индусов, преуспевших в магии и чародействе. В этом он следовал примеру Надир-шаха, который, по своему обыкновению, заранее выслал из Индии в Персию множество искусных ремесленников, огранщиков алмазов, лекарей и даже садовников.
Караван с сокровищами еще не успел покинуть пределов Индии, как шаху донесли, что казначей Ака-Мухаммад, которому правитель всегда доверял, не устоял перед искушением и присвоил золото, равное поклаже целого слона. Этого слона он присоединил к тем, что считались подарками русской царице, чтобы потом в Персии укрыть золото в надежном месте.
Слонов у Калушкина осталось четырнадцать, и ему дали охрану, которая бдительно берегла подарки под страхом смерти.
Свою поклажу стражники везли на пятнадцатом слоне, который остался без золотого груза.
Когда преступника Ака-Мухаммада бросили к ногам падишаха, тот не смягчился слезами его раскаяния и произнес свой приговор:
– Теперь твоя жизнь не в счет.
Обезглавленное тело казначея бросили на съедение собакам, а на его место был назначен другой. Но и новый казначей недолго удержался на высокой должности. Сто мискалей золота, которые он попытался утаить, лишили его разума, а затем и жизни. Такая же участь постигла и множество начальников, утаивших золото и камни в своей поклаже.
